Плохая кровь - Сара Хорнсли

Я стараюсь не торопить ее, но мне, конечно же, плевать, что ей запретили, а что разрешили.

– В общем, когда я их увидела, было уже за полночь.

– Увидела их? Кого вы видели? Макса?

– Да. – Голос ее становится еще тише. Она определенно напугана. Чем?

– Всё в порядке. Я очень благодарна за то, что вы мне рассказали. – Я стараюсь говорить как можно спокойнее.

– Это был Макс, и он… он… – с трудом выдавливает Элис. Это убивает меня. Я не уверена, долго ли еще продержится мое терпение. – Он стоял у кромки воды, прямо у лодок. Там темно, но у одного из промысловых катеров горел подфарник, и я могла видеть. Достаточно хорошо, чтобы быть уверенной, во всяком случае.

– Уверенной в чем? Что вы видели? Элис, с кем он был?

Она снова оглядывается по сторонам. Подается ближе ко мне. Информация, которой она располагает, предназначена только для моих ушей.

– Он был с Джимми.

Голова у меня кружится. На глаза наползает черный туман, заволакивая зрение. Только не Джимми! Должно быть, она ошиблась. Он говорил мне, что не видел Макса в течение примерно двух месяцев до его смерти. И испытывал чувство вины из-за этого.

– Что именно вы видели?

– Они были возле катеров в устье реки. У меня не получилось ничего расслышать. Было ветрено, и я находилась довольно далеко. Но было похоже, что они спорят.

– Почему вы так решили? – Я понимаю, что говорю как юрист – видимо, сказывается профессиональная привычка, – но мне важно это услышать.

– Я не разобрала, о чем они говорили, но слышала, как это звучало, с какими интонациями, и мне показалось, что они кричат. Злятся друг на друга.

– Что-нибудь еще?

– Я мало что видела… Простите. Я просто шла домой.

Излишнее давление может сломить ее, и мне приходится напоминать себе, что мы не в зале суда.

– Всё в порядке. Все хорошо. Не паникуйте. Не спешите; подумайте о том, что еще может быть связано с Максом и Джимми. Очевидно, вы боялись мне рассказать. Вы были убеждены, будто видели то, чего не должны были видеть. Почему? Что заставляет вас так думать?

Чего-то в ее рассказе недостает, и мне нужно, чтобы она докопалась до этих недостающих мелочей. В большинстве случаев половина успеха заключается в том, чтобы выудить из свидетелей подробности.

– В день, когда проходил «грязевой забег», лицо вашего брата было на плакатах по всему городу. Тогда-то я и поняла, что он не только тот самый парень, который спорил на набережной с Джимми, но и тот маньяк… простите, – извиняется она, осознав, что речь идет о моем брате, – который участвовал в потасовке. Я вспомнила, что в нашу первую встречу вы дали свой номер телефона и что он до сих пор лежит у меня в сумке. Вы просили меня связаться с вами, если я вспомню что-нибудь еще. В общем, я подумала, что, если просмотрю эту потасовку еще раз, наверное, сумею вспомнить еще что-нибудь важное. Я пошла искать запись с камер видеонаблюдения – их обычно хранят в подвале, а потом пишут новые поверх них, – но не нашла ее. Ее там не было. Я не решилась спросить об этом Джимми. Он ведь велел нам после ареста того парня никому не рассказывать о потасовке. Обычно я слушаюсь его, но теперь в деле уже три трупа… Мне жаль, что я ничего не рассказала раньше.

– Не извиняйтесь. Спасибо, что сообщили мне все это. – Я вынуждена успокаивать ее, но внутри у меня все кипит. Правда, причина этого не в ней, а в Джимми. Пропажа записи с камер видеонаблюдения – уже улика. Это означает, что он что-то скрывает.

По крайней мере в одном можно быть уверенным: Джимми солгал мне, что в последнее время не виделся с Максом. Я снова думаю о том, как он на похоронах тер руками лицо, словно пытаясь избавиться от боли.

«От осознания вины».

Я даже утешала его по этому поводу. Говорила ему, что все мы могли бы общаться с Максом чаще, чем делали это. Что он не виноват. Но после нашего разговора я вспомнила – я тоже виновата, ведь я не вернулась домой, когда Макс просил меня об этом…

И снова мне на ум приходит отчет об убийствах в Великобритании, который недавно лег ко мне на стол. По статистике, в Великобритании женщин чаще всего убивает партнер или член семьи, а мужчин – друг.

Нет никаких доказательств того, что Джимми причастен к смерти Макса, но он, конечно, знает больше, чем утверждает. А это, на мой взгляд, само по себе преступление.

* * *

Я изо всех сил колочу в его входную дверь, и каждый удар отдается во всем моем теле. Как Джимми посмел лгать мне?

Как только он открывает, я вталкиваю его обратно внутрь и захлопываю дверь за собой. С одной стороны, я понимаю, что поступаю не очень разумно: я должна собрать улики, подготовиться к тому, чтобы предъявить ему неопровержимое обвинение. Но другая часть моей души переполнена яростью. Я чувствую себя грязной при одной только мысли об этом. Я спала с убийцей своего брата… Как я смогу отмыться от этого?

– Ты лживый ублюдок! – кричу я, тыча пальцем ему в грудь, когда он отступает к стене коридора.

– Какого черта, Джастина? – Джимми выглядит неподдельно испуганным. Отлично.

– Она видела тебя. Элис Майерс. С Максом. У той самой долбаной реки, в ту самую ночь, когда он погиб.

– Черт, – произносит он, и я впечатываю кулак в стену рядом с его лицом.

– И это всё? – Делаю шаг назад и пытаюсь взять себя в руки. Вид у Джимми жалкий – он прижимается спиной к стене и судорожно вцепляется в свои растрепанные волосы. Как он вообще мог показаться мне привлекательным? – Ты убил его?

Я не очень-то верю в это, даже когда вопрос слетает с моих губ, но все же его нужно задать, чтобы исключить такую возможность.

– Что? Нет! Это просто нелепо.

– Правда? Ты уже солгал мне, будто давно не виделся с ним. Зачем ты это сделал, если тебе нечего скрывать?

– Я не убивал Макса, Джастина. Ты же знаешь, что я ни за что этого не сделал бы.

По-прежнему упираясь рукой в стену, я смотрю на него. Мы совсем рядом. Я чувствую его дыхание на своем лице. Неужели он говорит правду? Тишину между нами заполняет музыка, доносящаяся из гостиной. Я узнаю в ней «Yellow». Джимми слушал любимую песню