Истина под кожей - Клиа Кофф

мне, вам надо было сначала сообразить, что они были убиты из-за своей расы – то есть узнать про клуб. Я не боялся полиции кампуса, Департамента полиции Эл-Эй, самого черта лысого, даже вас, гребаных фэбээровцев. Но, основываясь на том, что я знал про этих двух дамочек… они представляли проблему. А потом одна из них явилась ко мне в офис – гораздо раньше, чем я ожидал. Я думал, у меня есть еще несколько дней. Я должен был избавиться от нее, причем до того, как она передаст вам информацию о клубе. Надо было спешить.

С озабоченным видом он покосился на Скотта.

– Это не доставило мне никакого удовольствия. Я нисколько не радовался, когда загнал ее в озеро, но у меня закончился препарат из-за… инцидента в доме у Ландер.

Скотт почувствовал, как рядом напрягся Уэст.

– Я слишком много пролил, когда приезжал убить ее. У меня еще осталось бы, но, прежде чем использовать яд на двоих обмывках, я испытывал его на бродячих кошках. Лучше потренироваться и подготовиться, когда собираешься сделать что-то важное. – Он кивнул словно в подтверждение того, что правильно сформулировал мысль.

Уэст громко выдохнул, прежде чем заговорить:

– Обмывках?

– Да, обмывках. Отец предупреждал меня, насколько они опасны.

– Вы не могли бы объяснить подробнее?

Горман выпрямился на стуле и заговорил профессиональным тоном:

– Обмывки – это люди, которые выглядят белыми и носят европейские имена, хотя на самом деле являются продуктом смешения белой расы и всех прочих. Они не такие, как я. Белые люди могут понять, что я не совсем белый. Но обмывки опасны, потому что могут просачиваться в белое общество и разрушать его изнутри. Они могут влиять на других белых, чтобы те делали разные вещи не в интересах своей расы.

– Например? – прищурился Уэст. – Какие вещи?

– Ну, вам лучше знать. Проповедовать либеральные ценности, быть либералами, быть вегетарианцами – даже проголосовать за черного, если он баллотируется в президенты! Мой отец говорит, обмывкам не место на этой земле, потому что они капля по капле размывают белую расу. Он узнал все это от своего армейского командира, сержанта Бейли. Трита Бейли. Такова была их миссия с тех пор, как они вернулись из Вьетнама. Они планировали ее там, сидя в окопах. Все из-за любви. Он говорил, что любовь опасна. Люди скоро начнут жениться, переступая через расовые барьеры. Заводить детей. И это будет конец для белой расы. Начнется размывание. А единственное противоядие от размывания – концентрация.

Горман сделал паузу, обдумывая свои слова. Потом кивнул и продолжил:

– Мистер Трит откуда-то заполучил яд, то есть раствор для концентрации. Он дал его моему папе много лет назад, но тому нужна моя помощь в исполнении своего долга. Из-за диабета ему трудно ходить. Поэтому он научил меня всему, показал, как находить обмывков и использовать раствор для концентрации. Он проследил, чтобы я потренировался делать уколы – я помогал ему с этим.

Уэст записывал за Горманом в блокноте; он подождал, дабы убедиться, что тот закончил. Потом спросил:

– Значит, это ваш отец определил Риган Харт и Джареда Стилсона как будущих жертв?

– Нет! Черт! Я сам выбрал их, основываясь на папиной схеме Операции Концентрация. Она висела у него в командном центре. Он добавлял туда людей, но это были голливудские звезды. Мы не могли к ним подобраться. Однако у меня на работе был доступ к личным делам студентов. Я мог находить обмывков по их происхождению и по указанным расам. Я изучал их дела заранее, еще до поступления в университет. И мне попались двое. На самом деле мне очень повезло. Какая-то студентка захотела основать клуб, к которому обмывки должны были потянуться, как осы к сиропу. Она здорово сэкономила мне усилия.

Уэст кивнул с напускным пониманием.

– Как вы ввели яд Стилсону и Харт?

– А вы не знаете? – Горману это, похоже, польстило. – Удивительно, что может сойти тебе с рук в кампусе при наличии удостоверения… Даже не обязательно настоящего. Дети такие доверчивые… Раз ты стоишь у двери в общежитие, ты уже свой. Мне этого вполне хватало – оказаться перед их дверью. Стилсону я сказал, что его выбрали для обложки журнала «Дела студенческие». Его и еще нескольких. Я договорился встретиться с ним на том участке для фотосессии рано утром, пока свет подходящий, и там сделал ему укол. Прямо над ямой в земле. Харт, да… с ней вышла другая история. Она не сразу меня впустила. Пришлось сказать ей, что к нам поступила жалоба на сломанную мебель у нее в комнате и что ее родителям придется возместить стоимость, если мы как-то это не решим. Она была… – он негромко засмеялся, вспомнив, – в полном ужасе. Впустила меня в комнату… Я сделал ей укол прямо там, но не мог просто взять и уйти из здания. Помог ее чемодан. Я вытащил одежду, бросил ее в контейнер для церкви и увез труп из здания в чемодане. Закопал в бамбуковой роще. Прошел, наверное, мимо ста человек, пока вез ее туда. Видите? Мне везло. – Горман внезапно посмотрел в пространство. – До тех пор, пока… – Он замолчал.

– Пока?.. – подтолкнул его Уэст.

Внезапно Горман заговорил, но его голос полностью утратил былую решительность:

– После того как я избавился от двух этих обмывков, я думал, что отец меня одобряет. Но потом, вчера, я услышал мисс Прентис – я слушаю «Выходные с Прентис» всегда, она удивительная, у меня радио на террасе, и я слушаю ее, пока ухаживаю за моими растениями. Я записываю шоу и переслушиваю еще много раз на неделе. Я засыпаю под ее голос.

Он прикрыл глаза, потом снова распахнул веки.

– И вот она кое-что сказала… Я имею в виду – я всегда думал, что она латиноамериканка чистейших кровей, испанских, по моему предположению. И вдруг она говорит, что ее бабушка была из Африки. Я был в шоке. Африка? Быть такого не может! – Его глаза заблестели. – Она сказала – это бриллиант в ее короне. Вот именно этими словами…

По щеке у него покатилась слезинка. Горман продолжил почти шепотом:

– Она не считала это пятном, как говорил отец про мою мать и ее народ. И… я подумал, что, может, отец ошибался… насчет кое-каких вещей и что, может, мне не стоило убивать этих обмывков вот так… поэтому я сделал венок для той девушки, и мне показалось, что это правильно. Но тут я заволновался, что отец больше не будет меня любить, а ведь я только-только заслужил его одобрение… – Слезы