Ледяной убийца - Ребекка Занетти

пока Гек парковался на длинном поле перед общинной церковью Дженезис-Вэлли.

– Не ответишь на звонок Джорджа? – поглядел он на нее телефон.

– Не сейчас.

Она боялась, что ее отстранят от дела, а кровь у нее кипела, как всегда, когда ответы были уже где-то рядом.

– Побудь здесь. – Гек открыл свою дверцу и вылез наружу.

С какой это радости ей оставаться здесь? Обогнув пикап, Гек распахнул ее дверь.

– Тут гололед.

А, опять излишняя опека. Держась за его руку, Лорел ступила на землю, и ее подошвы действительно заскользили, но она удержалась на ногах, повиснув на локте Гека.

– Ты не шутил.

– Я редко шучу, – мрачно проронил он.

Вернувшись на основную дорогу, они преодолели остаток расстояния до входа в храм, маневрируя среди прихожан. Ночью прошумела ужасная буря, и землю усеивали ветки и раздавленные сосновые шишки. Лорел не из тех, кто поддается чувствам, но тут и она ощутила гнетущую атмосферу в окружении угрюмо бредущих людей, когда даже сам воздух будто навалился на них невыразимой тяжестью.

Они дотащились до обширного здания и ступили в притвор, где женщина в длинной пурпурной юбке вручила им программку. Ума стояла по другую сторону прохода, тоже раздавая программки из стопки. Интересно, она еще встречается с Зиком?

– Спасибо. – Лорел направилась в неф.

– Где хочешь сесть? – поинтересовался Гек, придерживая ее ладонью под локоть.

Пройдя по проходу, она дошла до передней скамьи.

– В первом ряду.

– У прохода, – подхватил Гек, тут же усаживаясь.

– Ладно. – Она села рядом с ним, глядя на пока пустующую кафедру. За ней располагался пресвитерий и алтарь с ошеломительными витражными окнами, обрамляющими иззубренный Сиротский пик за рекой. Это название вдруг заинтересовало ее. – А кто дал названия всем этим горам и пикам?

– Не имею ни малейшего понятия, – поерзал Гек на деревянной скамье.

– Тебе неудобно? – поглядела на него Лорел. Это была чистой воды догадка, но судя по напряженным плечам, она предположила правильно.

– Нет, я в порядке. – Он оглянулся через плечо.

А-а, капитану не по душе, когда кто-то находится у него за спиной. Куда бы они ни пошли в люди, он всегда садится, если может, спиной к стене и лицом к двери.

– А почему ты спрашиваешь о названиях?

– У нас тут Сноублад-Пик, Сиротский пик, Гадючья гора, Вдовий пик, Воронья гора, Ведьмин ручей. А Счастливая гора тут есть? Гора Радости или Плясовая гора?

Гек хмыкнул, и глубокие морщины на его лице разгладились.

– Насколько знаю, нет, но, может, надо поспрашивать.

– Мне просто любопытно.

Хор в дальнем конце южного трансепта запел гимн, которого Лорел еще ни разу не слышала. Красивое песнопение рисовало очаровательную картину жизни и светлого будущего.

– Гмм, – промычал Гек. – Я думал, будет что-то более традиционное.

Как и Лорел, но гимн ей понравился.

Гек закряхтел. Лорел не научилась интерпретировать все варианты его кряхтения, и потому не поняла, что оно значит.

Вскоре на кафедру взошел пастор Джон Говерн, облаченный в черную рясу со светло-пурпурной столой.

– Здравствуйте, друзья мои. – Он воздел обе руки горе. – Как славно видеть вас всех сегодня.

Тут его взгляд упал на Лорел и Гека, и он ненадолго замешкался, прежде чем обозреть сонм.

Оглянувшись, Лорел увидела, что в нефе яблоку некуда упасть от прихожан. Многие даже стояли позади.

– Ты веришь в Бога? – шепнул Гек.

Лорел на минутку задумалась.

– Я верю в высшую силу. В противном случае все это лишено смысла. Можно назвать ее Богом.

У нее было ощущение, что никто не имеет ни малейшего понятия об истинной сущности этой высшей силы, но притом она видела премудрости человеческого тела и Вселенной в целом. Они не могли возникнуть случайно.

– Спасибо, что пришли. – Голос пастора Джона, повелительный и в то же время обнадеживающий, легко докатился до самых отдаленных уголков храма. – Я много раздумывал об общности и доверии.

Лорел устроилась поудобнее, чтобы понаблюдать за пастором. Его голос вздымался и опадал ритмичными раскатами, звуча очень чарующе и захватывающе, почти тотчас же добившись согласия конгрегации.

– Очень хорош, – прошептал Гек.

– По-моему, это и называется харизмой, – кивнула Лорел.

– Полагаю, да, – сухо откликнулся Гек.

Пастор Джон проповедовал о дружбе, доверии и общности, и о том, как важно, чтобы все прихожане прикрывали спину друг другу.

– Думаю, он старается завести друзей, – выдохнула она.

Гек ответил кивком и прокомментировал:

– Он явно вовсю упирает на идеалы верности и единства провинциального сообщества. Любопытно.

Эффектно закончив свою речь, пастор Джон сошел с кафедры, чтобы занять место в северном трансепте.

Теперь кафедру занял пастор Зик Кейн, сверкая лысиной. Тело его под черной рясой выглядело могучим и крепким. Его стола была более темного пурпурного оттенка с ярким серебряным шитьем.

– Замечательная проповедь, пастор Джон, – возгласил он, и его гулкий голос раскатился по всему храму до самых стропил.

– Ого, – пробормотал Гек.

Лорел сглотнула ком в горле. Она ни разу не слышала проповедующих интонаций Зика – повелительных, но утешительных, напоенных повелительной мощью. Ее ненависть к нему достигла высшего накала, и она даже задумалась, допустимо ли испытывать подобные чувства в церкви. Наверное, нет. Конечно, и пастору Зику не пристало проповедовать после совершенных им зверств.

Зик тоже поговорил о братстве и общности, а потом вдруг сменил тему, заладив о правде и кривде, а затем заявив, что порой совершить правильный поступок или сказать правильную вещь бывает мучительно больно.

Гек обнял Лорел одной рукой за плечи и прижал к себе, шепнув: «Держись».

Она тоже почувствовала надвигающуюся грозу, но пока не могла понять, что у Зика на уме.

Нарочито вздохнув, он опустил взгляд к кафедре, прежде чем положить обе ладони на полированное дерево и обратить лик к конгрегации.

– Мне очень трудно это обсуждать. Но, как красноречиво поведал пастор Джон, мы все одна община, и должны хранить верность друг другу. И главная заповедь сей верности – честность. Согласны ли вы со мной?

По собранию ропотом прокатились вразнобой «Да», «Еще бы» и «Конечно».

– Хорошо. – Он вздохнул. – Мы снимаем эту проповедь, хотя наш общенациональный телевизионный дебют откладывается до весны из-за событий, случившихся в нашем городе. – Лицо его омрачилось. – В стремлении быть открытым и честным с моей общиной должен с прискорбием уведомить вас, что наш пастор Джон Говерн находится под следствием по поводу убийств, случившихся недавно.

По толпе прокатился ошарашенный вздох.

Пастор Зик воздел длань.

– Давайте не будем делать поспешных выводов, а еще мы должны сохранять лояльность. Известных фактов недостаточно, но пастор Джон признался, что состоял в любовной связи с Тери Биринг, замужней женщиной и жертвой жестокого убийцы.