Маленькая жестокая правда - Дженнифер Линн Барнс

Один секрет нужно похоронить, другой – сжечь. По горлу начал подниматься истерический смех. «Белые перчатки» не смогли бы переплюнуть тетю Оливию в ее безумии.

Кэмпбелл бросилась вперед, но тетя Оливия направила на нее пистолет и выстрелила.

– Считайте это вашим первым и последним предупреждением, юная леди, – сказала она, когда пуля вонзилась в дерево позади Кэмпбелл. – Я больше не промахнусь.

– Вы всегда были так добры ко мне, – тихо сказала Сэди-Грэйс. – Когда умерла моя мама, это вы поддерживали меня, а не папа. Я жила в вашем доме несколько недель.

– Я знаю, душечка, – мягко ответила тетя Оливия. – Я совсем не хотела этого. Поверь мне.

– Что, по-вашему, должно было произойти, когда вы накачали Сойер и Сэди-Грэйс наркотиками, а потом бросили их в яму? – спросила Кэмпбелл.

Тетя Оливия не ответила на вопрос и лишь снова повторила:

– Я не хотела этого.

– Вы хотели, чтобы все было идеально.

Трудно сказать, что заставило тетю Оливию думать, что это было решением ее проблем, но я знала, как бывает полезно говорить людям то, что они хотят услышать.

– Может быть, еще не все потеряно?

– Не говори глупостей, – тетя Оливия отмахнулась от меня. – Будь мы одни на этом острове, это еще как-то можно бы было уладить. Но что теперь? Кэмпбелл – это ходячая проблема. Она всегда была такой, и даже не заставляй меня начинать…

– Сойер права, – вмешалась Виктория. – Почему нельзя оставить все, как есть? Как лицо постороннее, уверяю вас, даже если мы попытаемся рассказать кому-нибудь, никто не поверит в такую историю.

– Кроме того, – добавила Кэмпбелл, – вы действительно думаете, моя мама допустит, чтобы стало известно о том, что случилось с настоящей Лив? Или тетя Джулия? Или мой дедушка?

Кэмпбелл ничуть не смутило, что ее едва не подстрелили. Она перебросила свои рыжие волосы через плечо.

– Мой отец уже в тюрьме. Дедушка ни за что на свете не допустит, чтобы подобный скандал коснулся моего единственного оставшегося родителя и родителей Буна.

Наступила минутная пауза, которую любезно заполнила Сэди-Грэйс.

– Я не обижаюсь на вас из-за ямы, – мило сообщила она. – Всякое может быть. Мы вот с Лили однажды случайно похитили Кэмпбелл и привязали ее к стулу на три дня, но все закончилось хорошо

– Вы что сделали? – спросила тетя Оливия.

– Вы по-прежнему можете просто покинуть остров, – повторила я, вкладывая в эти слова все, что у меня было. – Не обязательно доводить все до идеала. Пусть все будет как есть.

На мгновение мне показалось, что Оливия задумалась. Но она закончила поливать дерево жидкостью и достала зажигалку.

Глава 58

– Дело не только в Лив. – Тетя Оливия с задумчивым видом покрутила в руках зажигалку. – Я бы придумала, что делать с этими всплывшими останками. И этот судебный скульптор – чепуха. Как сказала Кэмпбелл, кто-нибудь из ее семьи позаботился бы о нем.

– Если дело не в останках, то в чем? – тихо спросила Сэди-Грэйс.

Что, черт возьми, заставило тетю Оливию бросить игру, попросить Эллен накачать нас наркотиками и отвезти на этот остров? Зачем было копать яму? Зачем было бросать нас туда?

– Я думала, что смогу поговорить с тобой, – сказала мне тетя Оливия. – Объяснить тебе все.

– Ну да, ведь когда накачиваешь людей наркотиками, они начинают куда лучше тебя понимать.

– И когда бросаешь их в яму тоже, – серьезно добавила Сэди-Грэйс.

– Я хотела, чтобы вы успокоились и не мешались под ногами, – объяснила тетя Оливия. – Мне нужно было время, чтобы все исправить, предотвратить возможные последствия. Я ничего не говорила о яме.

– Эллен, – сказала я вслух. – Вы попросили Эллен дать нам наркотики, и это она бросила нас в яму.

– Боюсь, она не привыкла деликатничать. Я думала, что смогу справиться с этой ситуацией, немного поболтав с вами, девочки. Эллен была настроена менее оптимистично. Отсюда и яма.

– И что дальше? Эллен или ее приспешницы помогли вам притащить нас сюда и план состоял в том, чтобы просто подержать нас в плену, чтобы поболтать?

Мой взгляд невольно упал на пистолет в руке тети Оливии. А это был запасной план?

– Мне больно это говорить, – вздохнула тетя Оливия, – но Эллен была права. Разговоры бы ни к чему не привели. В тебе слишком много от твоей мамы, Сойер. Ты никогда не можешь просто взять и оставить все как есть. Ты идешь напролом, и плевать на последствия.

Какие последствия? Оливия упомянула, что дело не только в останках. В доме Эллен она сказала мне, что я сама во всем виновата. Но я приезжала к Эллен расспрашивать не о Леди озера.

– Ребенок.

Я еще не совсем разобралась, что к чему, но это было единственное объяснение, которое имело хоть какой-то смысл.

– Мы приехали к Эллен, чтобы спросить о ребенке.

Глаза Кэмпбелл расширились.

– Я что-то упустила? – спросила она.

Я посмотрела на нее:

– Я написала тебе, что собираюсь в Ту-Эрроуз. Ты не ответила.

– И ты поехала, – тетя Оливия заговорила вместо меня. – Лили тоже. Ты рассказала ей об Эллен, Сойер. Моя малышка не должна была оказаться там! Ей вообще не следовало туда ездить!

– Почему? – спросила Сэди-Грэйс.

Почему мне можно было поехать в Ту-Эрроуз, а Лили нет? Почему мою тетю так тревожило, что я «шла напролом», пытаясь узнать больше о ребенке?

И тут я кое-что вспомнила. Это была крошечная, на первый взгляд ничего не значащая деталь, которую Лилиан рассказала мне, когда мы говорили о моем биологическом отце.

Лили была всего на два месяца младше меня.

Много лет назад, когда моя мама сообщила своей матери о беременности, выяснилось, что тетя Оливия опередила ее. Она уже сказала Лилиан, что ждет ребенка. Лили.

– Лили на два месяца младше меня, – сказала я вслух. Как и ребенок Аны. У Лили светлые волосы и темно-карие глаза. Ана приехала в больницу, когда Лили получила травму.

Была причина, по которой тетя Оливия не хотела, чтобы Лили ездила в Ту-Эрроуз, а я – расспрашивала Эллен об Ане.

– Эллен сказала, что не взяла ни цента от людей, которые усыновили ребенка Аны, – сказала я тете Оливии. – Ане заплатили, а Эллен нет.

Я сделала паузу.

– Эллен не взяла бы ваши деньги.

– Подожди секунду, – вмешалась Кэмпбелл. – Ты хочешь сказать, что…

Лили и есть ребенок Аны.

– Я пошла к Эллен. – Оливия заговорила первой. – К моей маме. Ты знаешь, как это было тяжело, Сойер? Как унизительно? Когда я уезжала из Ту-Эрроуз, она сказала мне только одно: «Скатертью дорога!» И если бы она знала,