Весло Харона - Дмитрий Александрович Алейников

так рисковать? Может, заняться чем-то другим?

Детектив молчал, сосредоточенно наблюдая за турками.

— Почему ты вообще этим занимаешься? — попыталась зайти с другого бока Ольга.

— Исключительно ради денег.

— И что, большие деньги?

— Я считаю, что приличные.

— Но если тебя убьют, то никакие деньги будут не нужны.

— Ну, до такого я стараюсь не доводить. — Сергей приподнял турки и, подождав, пока осядет пена, снова опустил их на огонь.

— А ты… — Ольга понизила голос и отвела взгляд, — много людей…

— Убил? — Сергей с ловкостью бармена поднял турки и, развернувшись, быстро вылил их содержимое в чашки. — Ни одного. Я не то что сильно верующий, но считаю, что если есть возможность не грешить, то и не стоит. Вдруг там кто-то есть?

— Значит, не при одном условии?

— Можно сказать и так. Но я думаю, что убить человека можно только в одном случае — если этот человек пытается убить тебя самого.

— А за деньги?

— За деньги — нет.

— А за большие деньги? За очень большие деньги?

— Всех денег не заработаешь. А мне хватает работы и без этого.

— Вкусный кофе. — Ольга пригубила напиток и поставила чашку на блюдце.

— Я его иногда потребляю литрами, так что была возможность научиться.

— Сергей, а мы — это тоже бизнес?

— Отчасти.

— А отчасти тебе нас жалко?

— Отчасти я хотел бы вам помочь.

— Почему?

— Я уже объяснял как-то.

— Но тебя ведь коробит, наверное, от нашей кровожадности?

— Есть немного. Но я вполне могу это понять.

— Все равно как-то странно…

— Что — странно?

— Ну, что ты так рискуешь из-за людей, которых видишь впервые в жизни.

— А ты считаешь, что рисковать можно только из-за людей, которых знаешь давно?

— Тогда ты хоть уверен, что рискуешь не зря, не ради… случайных знакомых.

Сергей допил кофе и встал, чтобы помыть чашку.

— А будь мы знакомы давно, это тебя не удивило бы?

— Может, и удивило бы, но меньше.

— Тогда могу тебя успокоить. Мы знакомы уже двенадцать лет.

— Как?!

— Мы учились в одной школе.

— Правда? — Ольга просияла. — Вот здорово!

— А чего же здорово, если ты все равно этого не помнишь?

— Ну… Я вспомню. Я обязательно вспомню, если только ты мне чуть-чуть поможешь.

— Как?

— Ну, напомни мне, в каком ты классе учился, чем занимался… — Ольга даже привстала от волнения.

— Попробую, — Сергей кивнул, закрывая шкаф. — Помнишь записку со стихами?

Глаза у Ольги округлились:

— Это был ты?!

— Ну, теперь ты доверяешь мне свою безопасность?

Ольга стояла и смотрела на детектива широко раскрытыми глазами.

— Что же ты раньше молчал?

— Когда раньше?

— Да тогда, придурок, в школе!

— Вот те раз! Почему же я придурок?

— Да потому, что, знай я, кто автор этих стихов, убежала бы с тобой на край света и никогда не связалась бы с этим… — губы ее дрогнули, глаза заблестели от навернувшихся слез, — с этим…

— Оля… — Сергей поднял руку, словно пытаясь остановить готовые побежать по щекам соленые капли, и этого оказалось достаточно, чтобы девушка уткнулась в его рубашку и разрыдалась.

Сергей не знал, что делать. Одной рукой он неуверенно обнимал девушку за вздрагивающие плечи. Он просто стоял и ждал, пока слезы иссякнут и Ольга успокоится.

— Оля, — тихо повторил он, когда соленый поток пошел на убыль.

— Что? — спросила она, не отрывая головы от его груди.

— Ты прости меня, пожалуйста.

— За что? — Ольга подняла заплаканное лицо и улыбнулась.

— Я не писал тебе записок.

— Что? — Улыбка начала быстро таять. — Как не писал?

— Ну, — Сергей отвел глаза, — я…

— Ты знаешь, кто ее написал, да?

— Нет. — Сергей покачал головой. — Ты прости, пожалуйста, но я не учился с тобой в одной школе. Я вообще окончил военное училище в Кременчуге.

— Не понимаю… — Продолжая сжимать ткань рубашки, Ольга отстранилась, чтобы попытаться поймать его взгляд. — А как ты узнал?

— Боже ты мой! — Детектив всплеснул руками. — Да никак. Просто хотел показать тебе… Ну, не могло такого быть, чтобы тебе не писали таких записок, не может такого быть, чтобы ты помнила всех, кто учился в вашей школе.

Ольга разжала пальцы и отступила.

— Ты врешь, да?

— Я… — Сергей тяжело вздохнул. — Я говорю правду. Пойми.

— Я все поняла. Сволочь ты. — Она развернулась и хотела уйти, но Сергей схватил ее за плечо:

— Подожди, Оля!

— Пусти, — угрожающе прошипела она, и Сергей убрал руку.

— Я хотел тебе сказать…

— Пусти!

— Я бы тоже написал тебе что-нибудь, если бы учился с тобой…

Ольга не дослушала его. Войдя в комнату, она тихо скинула халат, легла на кровать и, свернувшись калачиком, укрылась с головой одеялом. Она несколько раз всхлипнула, но заплакать во второй раз не получилось. Она просто лежала и думала.

Пролежав неподвижно какое-то время, она услышала, как Сергей ходит в своей комнате из угла в угол. Потом раздался треск разрываемой бумаги, и шаги стали приближаться. Вот они стихли прямо за дверью комнаты…

Ольга замерла, стараясь дышать ровно.

Сергей двигался бесшумно, и, когда он наклонился и что-то сунул ей под подушку, Оля вздрогнула от неожиданности, едва не выдав себя.

Сергей вышел так же бесшумно.

Оля сунула руку под подушку и вытащила оттуда сложенный вчетверо листок бумаги. Было темно, и разобрать, что написано на листке, она не смогла. Только разглядела, что на бумаге выстроились строчки, начинавшиеся с заглавной буквы. Три столбика по четыре строчки. Ольга пыталась прочитать хоть слово, но у нее ничего не получилось. Да это было и не так уж важно, зато она точно знала, что это самые лучшие, самые вдохновенные и гениальные стихи на свете.

Сжав листок в кулаке, Ольга уронила голову на подушку и уснула. На сей раз — без сновидений.

Москва, 1991

Кирьянов был восхищен и напуган.

То, что выкинула эта строптивая чухонка, было непостижимо! Уговорить незнакомого человека наложить на себя руки и при этом управиться за сутки! Фантастика!

Алексей Владимирович понимал, какое страшное оружие попало ему в руки. Обладая подобным ассистентом, можно было если не мечтать о мировом господстве, то, по крайней мере, приобрести в стране такой вес, с которым будут считаться все, абсолютно все. С другой стороны, Хильда не машина. Это живой человек, к тому же женщина. Причем женщина, имеющая склонность к импульсивным поступкам. Такое оружие могло запросто обернуться против него самого.

Это оказалось не единственной проблемой, возникшей после самоубийства генерала.

Дело в том, что о готовящейся акции было известно еще двоим. Они же знали о своеобразном рекорде, поставленном кем-то из подручных Кирьянова. Эти двое буквально рвали Алексея Владимировича, требуя объяснить