Им придется умереть - Питер Джеймс

больше не было вопросов, и судья дал указание сотрудникам службы безопасности вывести свидетеля из зала суда.

Корк снова обратился к суду:

– Теперь я хотел бы вызвать моего последнего свидетеля, старшего следователя, инспектора Гленна Брэнсона.

Брэнсон вошел в зал, принес присягу и дал показания о ключевых моментах расследования – о том, как и когда оно началось. Он объяснил, как проверял результаты работы Эмили Денайер, и сообщил суду, что, по его мнению, она провела всестороннее и весьма эффективное исследование финансовой информации, буквально отслеживая денежные потоки. Он также подтвердил, что улики, обнаруженные на USB-накопителях, содержали подробную информацию об упомянутых автомобилях и датах, которые совпали с теми, когда на зарубежные банковские счета поступали крупные суммы.

Он также отметил, что на те же счета осуществлялись и другие переводы.

Брэнсон пришел к выводу, что его команда получила достаточные доказательства, указывающие на крупномасштабную торговлю наркотиками и их контрабанду, а также отмывание денег. Наконец, он подтвердил суду, что Гриди не давал никаких комментариев на протяжении всего своего пребывания под стражей, когда его довольно подробно допрашивали об обвинениях и его причастности.

Примроуз Браун встала:

– Как вам известно, мой клиент утверждает, что он невиновен в предъявленных ему обвинениях и что полиция сфабриковала дело против него.

– Это неправда. Доказательства, которые мы нашли в ходе расследования, указывают на то, что он виновен в торговле наркотиками в особо крупных размерах. Никто ни в коей мере не фабриковал против него улики.

Браун сыпала вопросами, намекая, что ее клиента подставили, а Брэнсон все отрицал.

– Вы сообщили суду, что мой клиент в ответе за торговлю наркотиками в графстве Суссекс, которая осуществлялась с помощью так называемых окружных банд. Как мне удалось установить, торговля продолжилась, несмотря на то что мой клиент и его предполагаемый сообщник были заключены под стражу. Как вы это объясните?

– Дело в том, что всякий раз, когда полиции удается пресечь поставки наркотиков или убрать одного из наркодилеров, тут же выстраивается очередь из охотников занять его место, что и произошло в Суссексе.

– Получается, в эти окружные поставки может быть вовлечено множество людей? – осведомилась она.

– Да.

– Среди них есть адвокаты?

– Нет, – ответил Брэнсон.

– Кто-нибудь из них защищает обвиняемых в тяжких преступлениях?

– Нет.

– У меня есть еще один вопрос, – заявила Примроуз Браун. – Мой клиент полагает, что Майкл Старр ввел вас в заблуждение: он ведь все время лгал, чтобы спастись и сократить срок наказания. Это же возможно?

– Ни в коем случае, – отрезал Брэнсон. – Есть явные улики, доказывающие причастность вашего клиента.

– Значит, вопреки всему вы даже не допускаете мысли, что моего клиента искусно подставили и обвиняют в преступлениях, которых он не совершал?

Брэнсон уставился на нее, не зная, что ответить. Прежде чем он успел раскрыть рот, она кивнула и сказала:

– У меня больше нет вопросов, ваша честь.

Корк подтвердил, что в повторном допросе свидетелей нет необходимости – обвинение изложило свою позицию.

Ричард Джапп объявил, что судебное заседание на сегодня завершается и возобновится завтра в десять часов утра. Тогда начнется выступление защиты.

Как только судья покинул зал, а присяжные направились в свою комнату собирать вещи, Мэг протиснулась мимо остальных и еле-еле добежала до туалета. Она заперла за собой дверь, подняла крышку, и ее вырвало.

81

22 мая, среда

Едва перевалило за пять часов вечера, Примроуз Браун, ее помощник Криспин Сайкс и Ник Фокс снова встретились с Теренсом Гриди в комнате для допросов Королевского суда Льюиса.

По мнению всех троих, Гриди выглядел потрясенным до глубины души; казалось, он окончательно утратил боевой дух. Он сидел, склонившись над металлическим столом; у него были глаза человека, только что проигравшего битву.

– Что, черт возьми, это было? – произнес он так тихо, будто разговаривал сам с собой.

– Терри, ты сам нам скажи, – попросил Фокс. – Майкл Старр был нашим главным свидетелем. Со свидетельской трибуны он должен был поклясться на Библии, что никогда в жизни тебя не встречал и действовал в одиночку. Что, черт возьми, произошло?

Гриди с несчастным видом посмотрел на него:

– Наверное, кто-то до него добрался. Кто и почему? Это как-то связано с убийством его брата. Вот в чем дело: он думает, что это я виноват. Ладно, я ведь…

Фокс поднял руку, призывая его замолчать.

– Терри, осторожнее, следи за языком, – кивнул он на двух адвокатов.

Гриди послушался. Он понимал, что малейший намек на его причастность к тому делу подорвет авторитет адвоката и та больше не станет выступать от его имени.

Примроуз Браун, которая сидела напротив, держа перед собой блокнот, очень серьезно посмотрела на Гриди:

– Терри, боюсь, что показания Майкла Старра пробили огромную брешь в нашей защите. Улики просто убийственные, и я заметила, что присяжные им верят. За все годы работы в адвокатуре я, честно говоря, не могу припомнить свидетелей, которые бы изобличали вину подсудимого более убедительно.

– Ты главный специалист по уголовным делам – и ты отдаешь меня на растерзание на основании показаний одного говнюка, который переметнулся на другую сторону? – с яростью выпалил он.

– Ни на какое растерзание я тебя не отдаю, Терри. Я просто предлагаю пересмотреть нашу стратегию. Большую часть защиты мы построили вокруг того факта, что вы со Старром никогда не встречались, как ты нас заверил.

– Я, на хрен, убью… – Гриди замолчал на полуслове, поняв, что ничего не добьется, если будет злиться.

Он посмотрел на всех троих, и ему не понравилось то, что он увидел на их лицах.

– Давай все спокойно обдумаем, Терри, – предложил Ник Фокс. – Эта следователь из отдела по борьбе с экономическими преступлениями оказалась неглупа, да и Старр выступил убедительно. Мы сейчас в нелучшем положении.

– Серьезно, Ник? Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы это понять, – с горечью заметил Гриди.

– Ник прав, Терри, – после неловкой паузы сказала Браун. – Если честно, судя по тому, что мы услышали на данный момент, получить оправдательный приговор будет крайне непросто. Возможно, стоит изменить заявление.

– Изменить заявление? Признать вину?

– К сожалению, вполне вероятно, тебе грозит длительное тюремное заключение, – кивнула она, – но, возможно, мы сумеем добиться минимального срока, учитывая твою хорошую репутацию. Предлагаю начать со всех благотворительных организаций, которые ты поддерживал.

– Ни за что, – покачал головой Гриди. – Примроуз, ты не права. Что за пораженческие настроения у вас всех? Мы не отступим, не поднимем лапки кверху. Мы будем нападать!

Он поймал взгляд Фокса. Ник знал то, чего не знали ни Примроуз, ни ее помощник, да и никто другой в зале суда, кроме них с Гриди: что двое присяжных, включая старшину, у них в кармане.

– Я наблюдал за присяжными и думаю, что многие на моей стороне, – сказал Гриди. – Эта следователь по экономическим преступлениям так и не сумела доказать мою причастность ни к компаниям-однодневкам, ни к «ЛГ Классикс». Она изложила своего рода историю, вполне правдоподобную, но ее доказательства все равно косвенные. Возможно, она убедила кого-то из присяжных, но, по ее собственному признанию во время перекрестного допроса, у нее нет реальных улик. А что касается Старра, то он просто изворотливый, но не очень сообразительный ловкач, который хотел меня подставить. Что ж, ничего у него не вышло. Вызовите меня на допрос. Я знаю, как за себя постоять. Я знаю, что говорить, поверьте, присяжные будут есть у меня с руки.

Сторона защиты вечно стояла перед дилеммой – вызывать обвиняемого для допроса или нет. Если этого не сделать, то, за исключением совершенно очевидных дел, присяжные задумаются, почему подсудимый хранит молчание. Но если вызвать подсудимого, он может ляпнуть какую-нибудь глупость на перекрестном допросе, и это приведет только к тому, что они провалят дело. В любом случае тактика рискованная.

Целыми днями, а может, и неделями присяжные слушали показания, а обвиняемый тем временем молча сидел на скамье подсудимых, лишенный возможности высказаться. Он был главным участником процесса и в то же