Если хочешь знать… - Лариса Павловна Соболева

«У тына», я там их компанию встречал.

– Не был, но знаю. Так, собирались и что?

– Да ничего, они снимали отдельную хату… это типа банкетного зала, но на малое количество народу, не больше десяти.

– А что еще ты знаешь про Кинга?

– Крупная птица, с девяностых занял одно из первых мест среди строительных фирм, но и другими направлениями занимался, потом зятю сплавил часть магазинов.

– Кому принадлежит ресторан «Каприччо»?

– Не знаю.

– А ты с Кингом пересекался?

– Как тебе сказать… Однажды мне пришлось с ним встретиться по его же инициативе. Он предложил мне продать земли на юге. Вообще-то, это бывшие колхозы, так они и остались колхозами с инфраструктурой, я кое-что улучшил, отремонтировал, прикупил. Я дал слово, что все сохраню и сохранил. Там выращивают овощи и консервы сразу делают для моих гастрономов, молочную продукцию перерабатывают и так далее. Кинг захотел все это приобрести. Я, конечно, отказал…

– Тихо! Стоп! Не понял я. Кинг на старости лет решил перейти в аграрии и выращивать коров с овощами?

– Нет, что ты, эти земли почти вплотную подходят к городу, Кинг хотел там построить новый район.

– Новый район… построить… и это намного южнее… Извини, я поехал.

Феликс вскочил с места, поднялся и Даниил:

– В чем дело? Что случилось?

Феликс уже шел к выходу, неожиданно вернулся с вопросом:

– Ты еще не понял? Вот он заговор: целый комплекс ты помешал построить Кингу. Вот он – мотив! Нет, это мотивище! Его зять Савва с тобой собрался заключить договор на поставки продукции, но кинул тебя. Акулич – та же история, а он дружен с Кингом. Ильин тоже в этой компании?

– Не знаю… Подожди минуту… – Данилов сосредоточился на воспоминаниях, искал в памяти Ильина, нашел. – Я видел Ильина с Акуличем, а с Кингом только когда они приезжали в комплекс «У тына».

– Тебе сознательно наносили урон и немаленький, создавали условия, при которых ты должен впасть в панику, перестать работать, начались бы проблемы с инвесторами. Ты не сдался, а это наказуемо смертью. Короче, арестовали не того, хотя за казино он свое получит. Как же ты так легко попался к ним в сети?

– А вот так и попался.

– Ладно, будьте на стреме. Пока все не сядут в следственный изолятор, из этого дома ни ногой. А я поехал к Терехову, история стала настолько прозрачной, что пора с ней кончать.

Терехов слушал Феликса, подперев ладонью…

…щеку, слушал и попутно думал о несправедливости, она касалась не только Феликса, который не смог больше работать опером ввиду принципов, но и самого Павла. Несправедливо, что он, а также Сорняк с Веником потеряли верного друга и умного профессионала, а вины ни на ком нет. Вины нет, а разлад есть, есть разрушение сплоченной команды, есть разочарование. Как так получается?

– Да, это мотив, – согласился Павел. – Но две проблемы: это косвенные улики, а не прямые. И вторая: как он связан с Шумаковым? Кстати, на этого типа, помощника Данилова, тоже весьма сомнительные улики.

– Почему сомнительные? – удивился Феликс.

– У нас есть аудиозаписи, где он фактически признается в подготовке к убийству Данилова, но в наши дни голоса легко подделывает искусственный интеллект. Не знаешь, где этот шустрик залег, как назвал Шумакова наш Женя?

– Понятия не имею, – поднял плечи Феликс. – Найду, дам знать.

– А ты будешь искать? – подловил его Павел.

Феликс выложил все, что знал, не уточняя, откуда у него информация и почему она у него. Так что вопрос закономерный и не впрямую, а намекающий на признание, но бывший соратник ответил в том же духе, что и раньше:

– По старой памяти могу помочь.

– Это ты присылал видео, аудиозаписи, фотографии.

Терехов утверждал, а не спрашивал, однако тот не сдался:

– Наверно… да, думаю, Данилов тебе помогал, больше некому.

– Феликс, какого черта валяешь дурака? Я не настаиваю, чтобы ты сдал мне Данилова, все уже ясно, тем более мы догадываемся, где он прячется. Как видишь, не поехали к его первой жене. Зря ты на нас сердишься, мы не заслужили.

– Если б вы заслужили, сейчас я с тобой не разговаривал бы. Просто дороги разошлись, мне надо было успокоиться и найти подходящий для меня путь.

– Возвращайся, все снова станет общим.

– Понимаешь, Паша, сбой в жизни недаром посылают небеса, значит, настала пора менять что-то. У меня отличная работа, хорошая зарплата, в моем подчинении классные ребята, а Зарубина ты немножко знаешь. Мне повезло, мой новый путь нравится, так что извини. Ладно, пора бежать. Сорняку и Венику привет передай. И Тамаре с Тимкой.

Феликс был уже у двери, когда Павел остановил его:

– Феликс… – Тот обернулся. – Спасибо Данилову передай.

Тот улыбнулся знакомой улыбкой, поднес ладонь к виску – слегка похоже, как отдают честь, и удалился. И в кабинет вошла пустота, невидимая, но ощутимая. М-да, у Терехова тоже случился сбой и принес в его жизнь перемены, так появилась Тамара, буквально ворвался Тимка, разве стало плохо? Лучше не бывает. Может, Феликсу тоже лучше, как есть сейчас, в конце концов, ему видней, а встречаться можно просто так, по-дружески. Позитивные мысли заполнили пустоту, грусть ушла, Павел вернулся к своим обязанностям и позвонил Королькову-Кингу:

– Добрый вечер, это следователь Терехов. Вы хотели увидеться со мной, я готов с вами встретиться завтра в десять часов утра.

И предупредил Вениамина с Женькой, чтобы тоже были с утра, кому-то надо писать протокол, а писатель-то в их компании всего один.

Корольков по прозвищу Кинг пришел…

…минута в минуту, уселся на стул с прямой спиной, осмотрел голые стены пренебрежительным взглядом, не понравился ему кабинет. Он взглянул на Сорина, что-то писавшего на листе бумаги, затем на Вениамина, который в ноутбуке копался, в последнюю очередь встретился глазами с Тереховым.

– Я пришел поговорить о зяте… – начал Кинг.

– Догадываюсь, – не дал ему договорить Павел. – О нем позже, сначала, с вашего позволения, я задам вопрос.

– Слушаю вас, – разрешил Кинг.

– Полтора года назад вы хотели у Данилова купить сельскохозяйственные земли, так?

– Так. Это что, запрещено?

– Нет, конечно. Он отказал вам, так?

– К сожалению.

– После этого у Данилова начались неприятности. Сначала Акулич вел с ним долгие переговоры о партнерстве, но в день подписания договора не явился, при этом заставил ждать Данилова. Позже ситуация повторилась еще два раза, как под копирку, и того трое. С двумя вы регулярно встречаетесь – с Акуличем и с Ильиным, а третий ваш зять Савва Рогов. Вам не кажется, что это сговор, чтобы навредить Данилову?

– Не кажется. Обстоятельства бывают разные. А Данилову следовало сначала подписать договор, потом расширять производство.

– А, так вы в курсе этих дел, – подловил его Павел.

– Недавно узнал.

– Но видите ли, со стороны получается, что вы главное заинтересованное лицо в прессинге на Данилова, которого ваши друзья и зять прокатили с договорами. Но это не все, на него покушались несколько раз…

– То есть вы меня обвиняете в убийстве Данилова.

Что показательно, Кинг держался с достоинством короля, видимо, ему нравилась царственная кличка, он и выработал в себе соответствующую манеру поведения. В отличие от других, не боялся следователя, хотя наверняка внутри не был спокоен, короче, самообладание у него завидное.

– Пока разбираюсь, расследование веду, – сказал после небольшой паузы Павел. – Мы знаем, как строительные фирмы бьются за выгодные участки под застройку, знаем, что никого из них не волнует, что на этих участках живут и работают люди, используя территорию по назначению. Назначение можно, конечно, изменить, к примеру, при помощи огромной взятки, наплевать на законы, что часто и происходит. Ради застройки, то есть доходного места, строительные магнаты идут на тяжкие преступления, так ведь оно того стоит. Да, Петр Андрианович, территория – это серьезный мотив. Теперь хочу послушать вас, что вы скажете по этому поводу.

Кинг даже не дрогнул, остался спокоен, как обелиск из гранита на постаменте, голос ровный, интонация чуть-чуть презрительная:

– Мне нечего сказать. Обвинения не принимаю, а доказательств у вас нет, чтобы предъявить их мне.

– Хорошо. Вернемся к вашему зятю.

– Савва не виноват, я заставлял его.

– Конкретно, что вы заставляли?

– Все, что творилось в ресторане «Каприччо», это я.

– Что же вас тогда так сильно удивило, когда произнесли слово