999,9… Проба от дьявола - Юрий Гайдук

обрезками болтов с гвоздями, и, как только проспавшийся Кудлач появится на крыльце да расстегнет ширинку, чтобы помочиться… Хотя и подобный вариант возможен, и даже кто-то из хлопцев предложил его, кажется, тот же Желдак, для которого смастерить подобную пакость с дистанционным управлением, что высморкаться на землю. Однако это предложение тут же отвел сам Жомба, здраво рассудив, что чеченские методы террора в данном случае не проходят. Слишком много шума и людской вони, после чего пойдут пересуды да излишние разговоры, а это ему сейчас ни к чему.

Главное на данный момент для Жомбы — убрать Кудлача и перевести стрелки на тех, кто имел к смотрящему свои собственные претензии. А подобный вариант «расчистки золотоносного поля завода цветных металлов» проходил только через прицельную планку снайперской винтовки.

Наблюдая за домом Кудлача, Грач покосился на Желдака, для которого охота за человеком — настолько привычное дело, что он даже не перекрестится мысленно, прежде чем нажмет пальцем на спусковой крючок.

М-да, в штабе «Возрождения» знали, кого рекомендовать в бригаду строителей-шабашников, под видом которых им надо было легализоваться на москальской земле.

«Нива», на которой укатили Витек с кухаркой, давно скрылась за поворотом улицы, а Кудлач, как нарочно, застрял где-то в середине дома и еще ни разу не показался ни в окнах, ни на крыльце. Начиная нервничать, Грач негромко выругался и снова покосился на Трифона, который словно прилип к ложу своей винтовки, на вороненый ствол которой был накручен глушитель. Этот мясник еще в чеченскую войну привык выслеживать российских федералов часами, а у него, у Грача, видать, нервишки уже ни к черту. Впрочем, и его состояние понять можно. Одно дело — прижучить как следует воронцовского мужика-золотоношу да заставить его пахать на другого хозяина, и совершенно иной расклад — замочить вора в законе, который держит под собой целый регион, не забывая пополнять золотишком высшей пробы воровской общак. И это только такой самовлюбленный индюк, как Жомба, может думать, что эта мокруха сойдет им с рук, но он, бывший львовский опер с многолетним стажем, знает, какой кровью все может кончиться. Вот тогда-то, когда тебя славянские воры поставят на ножи, и проклянешь все на свете, вспоминая, как нечто уже недосягаемое, ридну Украину с ее чисто побеленными хатами да вишневыми садами, краше которых нет ничего на свете.

Ему было глубоко наплевать как на своего земляка, который еще совсем недавно носил погоны полковника российской госбезопасности, так и на Жомбу, которого он, Грач, считал за «чурку». Однако его не могли не волновать собственные перспективы дальнейшего пребывания на воронцовской земле, и он, полностью переключившись на далеко не веселые мысли, проморгал тот момент, когда в окне напротив нарисовался Кудлач, и невольно вздрогнул при звуке негромкого хлопка. Трифон спустил курок.

Очнувшись, вскинул стремительный взгляд на окна.

В одном из них, втором от крыльца, свесившись вниз головой через подоконник, горбатилось тело воронцовского смотрящего.

В этот же момент послышался еще один приглушенный хлопок, пуля, видимо, угодила в основание черепа, и голова Кудлача, странно дернувшись, моментально окрасилась кровью.

Выбитый вторым выстрелом из состояния онемения, Грач схватился за мобильник и каким-то свистящим шепотом скомандовал:

— Машину! Срочно!

Приняв душ, Крымов позвонил Кудлачу и, заявив ему, что «есть о чем срочно потолковать», вышел из номера. В это время на стоянке у гостиницы, как обычно, паслось несколько свободных такси, и уже через пять минут он сидел в салоне старенького «Опеля». С этим водителем, назвавшимся Павлом, он уже несколько раз выезжал в город, и таксист только головой кивнул уважительно, когда Крымов назвал адрес Кудлача. В этом городе воронцовского смотрящего знали все, по крайней мере частные извозчики и таксисты.

Откинувшись на потертую спинку заднего сиденья, Крымов закрыл глаза и еще раз мысленно прокрутил предстоящий разговор с Кленовым. Важно было дать понять ему, что явно занервничавший Жомба, который даже арест своих оптовиков относил к козням воронцовского смотрящего, может предпринять против него какие-нибудь экстремальные меры, возможно, даже решится на мокруху, и неплохо было бы, чтобы он, Кудлач, окружил себя на какое-то время более надежной охраной, нежели его Витек. И в то же время все это надо было преподнести так, чтобы сам Кудлач не ринулся сразу же на Жомбу, обнажив шашки наголо.

«Господи, — думал Крымов, — вор у вора отнимает дубинку, но почему он, Антон Крымов, должен вмешиваться в это дело? Может, проще всё сделать? Нате вам, ребятки, по автомату, разойдитесь со своими пристяжными по углам да шмаляйте друг в дружку, пока воздух в городе не очистится. А мои ребятки будут вам полные магазины подавать». Однако подобный исход испортил бы всю оперативную игру, затеянную с Жомбой, да и Кудлач, он же — Михаил Сергеевич Клёнов, почему-то стал близок ему. И чего он, Крымов, желал бы менее всего, так это видеть воронцовского смотрящего в деревянном бушлате.

Занятый столь невеселыми мыслями, он даже не заметил, как они проскочили центр, и открыл глаза, когда городской пейзаж сменился на менее презентабельный и за стеклом замелькали бревенчатые дома городской окраины. Чтобы вписаться в крутой поворот, который выводил на улицу, где жил Кудлач, таксист сбросил скорость, и в этот момент…

Вылетевший из-за поворота «Мерседес» чудом ушел от лобового столкновения, но все-таки впоролся своей боковиной в левый бампер и, отброшенный встречным ударом, круто развернулся, едва не завалившись в кювет.

— Ни хера себе! — сквозь зубы процедил Павел и, потянувшись за увесистой монтировкой, что лежала у него в ногах, выбрался из машины.

Из остановившегося «Мерседеса» вышли трое сравнительно молодых мужиков — двоим лет по тридцать пять, третьему, рыжему, лет сорок. Молча осмотрев внушительную вмятину на дверце и огромную дыру, что зияла на месте лобового стекла, все трое также молча развернулись и направились к хозяину «Опеля», который глядел на исковерканный бампер и лобовое стекло, которое хоть и пошло паутиной, но держалось на месте.

— И шо ты нам скажешь? — процедил плечистый блондин, сидевший до этого за баранкой «Мерседеса». — Сам гроши на ремонт отдашь или вытряхивать придется?

— Вот же козлы! — выругался Крымов, приглядываясь к рыжему, которого уже где-то видел раньше. Однако понимая, что вся троица настроена довольно агрессивно, открыл дверцу и как можно спокойнее произнес:

— Слушайте, мужики, вы бы того, не очень. Сами виноваты. На такой скорости да на таком повороте…

— А ты бы закрылся, дядя, — процедил сквозь зубы все тот же плечистый блондин, направляясь к хозяину «Опеля».

Назревала драка.