Маленький дорожный роман - Анна Васильевна Дубчак

я еду домой. — Женя постаралась говорить спокойным или даже веселым тоном.

В ответ она услышала рыдания своей домработницы. И это была какая-то брешь в их уютном и спокойном семейном мирке, непорядок, нехорошее предзнаменование.

Жене понадобилось потратить на разговор с Галиной Петровной довольно много времени и эмоций, чтобы успокоить женщину и убедить, что ни о каком разводе и речи быть не может. И что случайно подслушанный Галиной Петровой телефонный разговор Бориса с неизвестным человеком, у которого он интересовался домом в пригороде Подольска, тоже никак не связан с разводом.

— Да, Галина Петровна, я на самом деле хочу иметь свой дом, место, где могла бы побыть одна. Согласна, это неправильно, нехорошо… Но и вы тоже поймите меня… — И Женя поделилась с ней своей обидой, связанной с тем, что без всякого предупреждения Борис привозит в дом молодую женщину, которая настолько невоспитанна и вульгарна, груба и нахальна, что в первый же вечер плюхается в кровать хозяев, явно желая позлить Женю.

Галина Петровна на это ответила, что вполне разделяет ее возмущение, и сама в некотором недоумении от того, что вообще сейчас творится в доме. Да, на самом деле в правом крыле дома ведутся какие-то работы, привезли мебель, коробки, лампы, постельное белье…

— Не поняла. — Женя почувствовала, как начинает по-настоящему закипать. — Она что, здесь на всю жизнь решила поселиться?

— Женечка, ничего толком вам сказать не могу, просто говорю то, что вижу…

— А как она себя ведет? Она бывает в кухне?

— Да, я покормила ее обедом, но она ест как птичка.

— Галина Петровна, я не успела попросить вас утром… Вы, надеюсь, поменяли постельное белье в нашей с Борей спальне? Не хочу, чтобы мои подушки пахли ее духами!

— Разумеется! Сразу же, как только она вышла оттуда.

— Спасибо вам. А как Петр относится к ее присутствию?

Надо знать Петра! Конечно, его все устраивает. Он счастлив и весь день занимается со своей дочуркой. Ангел, а не человек!

Спросила Женя и про Хованского. Тот, судя по количеству пустых бутылок на веранде и тишине в доме, пьет и спит. Мается человек.

— А что Борис?

— Да как обычно, вернулся вот недавно, перекусил, а сейчас вот… — Галина Петрова замялась. — Они с Тамарой сидят в саду и разговаривают.

— Понятно.

Женя почувствовала, как по щекам покатились слезы.

Миша… А как там Миша? Брошенный ребенок. Мать шляется неизвестно где и неизвестно с кем, ищет убийц… Отец увлекся молоденькой клиенткой и даже решил поселить ее в своем доме. Что будет дальше?

Надо поскорее закончить дело Троицкой и заняться устройством своего гнезда. Да, пусть Борис купит ей дом, а сам может заселять свое «бронниковское» царство кем угодно. Хоть смазливыми клиентками, хоть друзьями… А Мишу она заберет к себе. И няню Соню, конечно же. Вот так она и поступит!

Она приехала домой, так и не определившись с тем, как и с кем себя вести. Решила уже не заморачиваться, первым делом бросилась к сыну, обняла его и прижала к себе. Шепотом просила его прощения за то, что так долго отсутствовала. И вообще за все, как если бы он мог ее понять. Няня Соня в это время была на заднем дворе, снимала выстиранное и высушенное белье, а потому не могла слышать материнские нежности своей хозяйки.

После этого Женя с сыном на коленях устроилась на кухне, чтобы обсудить ужин с Галиной Петровной. После недавнего телефонного разговора с Женей та чувствовала себя намного спокойнее. Поинтересовалась, сколько будет человек.

— Если все получится, то к нам на ужин приедут Валера и Павел. Вот и считайте, Галина Петровна: их двое, мы с Борисом, Петр и эта кикимора.

Все-таки она не выдержала. Да, она точно кикимора. Вот так она и будет ее звать.

— Вы видели их? — осторожно спросила Галина Петровна, косясь на окно, за которым просматривался сад и скамейка рядом с качелями.

Женя поймала себя на том, что до сих пор не поинтересовалась у нее, где Борис, словно боялась услышать еще что-то неприятное для себя. Но теперь, после слов Галины Петровны, она не могла не посмотреть в окно. Ну да, конечно… Где же еще быть этой кикиморе, как не на качелях! А Борис ее качает… Ну ничего себе!

А ведь Борис не мог не видеть и не слышать ее возвращения! Она же приехала не на велосипеде или самокате, а на машине! А он даже ухом не повел! Неслыханно! Скорее всего, она все-таки разведется с ним!

— Понятно… — произнесла она дрожащим голосом. — А где наш главный гость Хованский?

— В своей комнате. Я отнесла ему холодного пива, как он и просил.

— Эти мужчины… Они как дети, которые не могут без бутылки с соской, а эти же пьют пиво литрами! Не пойду к нему, пусть себе заливается пивом… А что у нас с правым крылом? Там все готово? Все обустроили и без меня, как будто бы я здесь — никто?

Галина Петровна вздохнула, закатив глаза. Она понимала Женю.

— Вас, Женечка, Петр Михайлович искал, звонил, а вы не отвечали. Думаю, он хотел вам что-то сказать.

— Не хочется в это верить, но если он уж так захотел меня увидеть или услышать, значит, что-то узнал о Наташе, — предположила Женя. — А может, она приезжала?

— Нет-нет, — замахала руками Галина Петровна. — Если бы такое случилось, я сообщила бы вам в первую очередь. Нет, к счастью. Но ваши подозрения мне понятны. Я тоже думаю, что рано или поздно, когда ее накроет тоска по дочке, она приползет сюда… И, что самое страшное, он же ее примет!

— Нет, не примет. Ладно, пойду к нему, навещу. Я даже соскучилась по нему.

Она постучалась в комнату.

— Это я, Женя. Можно?

— Женечка! — Петр распахнул дверь, и в лучах закатного солнца Женя увидела сидящую в манеже маленькую девочку. Чудесную, пухленькую и так похожую на отца, что Женя чуть не заплакала. У нее и без того-то глаза были на мокром месте, а тут такое прелестное дитя, которое и не подозревает, что рядом нет мамы. И что ждет ее в будущем? Кто ее будет воспитывать? Отец? Что ж, пусть. Он заложит в нее столько любви, что она просто не сможет быть несчастлива.

— Милочка! — И Женя бросилась к племяннице, взяла ее на руки и прижала к себе. Зацеловала ее, пахнущую молоком и тем сладким теплым ароматом, который присущ только маленьким детям. Потом вернула девочку обратно в манеж, и они с Петром обнялись.

— Вы тоже хотите спросить меня о разводе?

— Нет, что ты, милая!