Фридрих Незнанский - ...Имеются человеческие жертвы

—  И очень напрасно, — сказал Грязнов. — Как говаривал один мой фигурант, «что посмеешь, то и пожмешь!».

Турецкий хохотнул, но и в голосе, и в смехе его Грязнов чувствовал неимоверную усталость.

—   Что, Саша, — сказал он с участием, — тяже­ловато там?

—   Да нормально... — вздохнул Турецкий. — Что с Корчагиным оказалось? Подсыпали что-нибудь?

—   Да нет, натуральный инфаркт. С разрывом сердечной мышцы. Мгновенно. Но семейство судьи было запугано капитально. Ему звонили практичес­ки круглосуточно все дни до вынесения приговора.

—   Угрожали? — спросил Саша.

—  Они не знают. Он им, конечно, ничего не говорил, берег. Но когда у человека жена, две доче­ри и три внучки, уж ты-то, Турецкий, наверное, понимаешь, каково ему досталось и почему сердце разорвалось в буквальном смысле слова...

—   Да уж, — сказал Турецкий. — Наверное, всех нас это когда-нибудь ждет.

—  Конечно, — сказал Грязнов, — по Москве уже сплетни вовсю, разговоры, — брал Корчагин или не брал, а если брал, то сколько... Мало того, что до смерти довели, так ведь им еще и мертвого вымазать надо! Но мы-то ведь с тобой знаем, правда?

—  Никогда не прощу себе тех слов, — сказал Турецкий. — На Страшном суде отвечу. Конечно, Корчагин скорее бы умер, чем взял. И он умер... Ну ладно, рад был услышать вас — и тебя, и Дениску. Еще раз поклон нашему молодому директору. Пока!

Грязнов положил трубку.

—   Так чего он хотел-то? — спросил Денис.

Грязнов внимательно посмотрел на племянника:

—   А ты что, разве не понял, сыщик, психолог? А ну, угадай с трех раз!

Денис молча хлопал глазами.

—   Да нужны, нужны мы ему там, вот что! Зашил­ся Турецкий. Такое дело да чтоб втроем? Когда кру­гом только и норовят палки в колеса... Думаешь, она, эта правда, кому-то действительно нужна?

—   А чем мы реально могли бы помочь? — спро­сил Денис.

—  Чем, чем... — Грязнов закурил. — Да всем, чем угодно, — руками, ногами... Но главное, конеч­но, ушами и мозгами.

—   Так за чем дело стало? — усмехнулся Денис.

—    Тут, видишь ли, не так все просто, племяш. По крайней мере, что касается меня. Для меня вся­кая самодеятельность полностью исключается. Могу выступить только лишь как сугубо официаль­ное лицо. Пойми, «Глория» — фирма частная, так сказать, коммерческое предприятие. И если в таком деле потянет хотя бы намеком на денежный запа­шок... Улавливаешь? Так что мне пока туда без офи­циальных полномочий соваться никак нельзя. Мне ждать надо...

—  Ну а мне как быть? У меня же все-таки дела... Клиенты... Договоры...

—   В общем, так, — сказал Грязнов. — Посколь­ку, уважаемый Денис Андреевич, я заступил на должность и приступил к своим обязанностям, мой первый совет в качестве главного консультанта: всех клиентов временно передашь своим подчиненным. Справятся они, как считаешь?

—  Нет вопросов, дядя Слава...

—    А ты у нас как-никак студент-заочник, среди буршей-студиозусов как рыба в воде, так? А у них там как раз со студентами проблемы. В общем, со­бирайся и лети. Пока что сделаем тебе нужные до­кументики о переводе, да хоть из Армавира в этот самый Степногорск. Продумай экипировку, билет в зубы, собери книжки, тетрадки, рюкзачишко — за спину, и переходи-ка ты, брат, на нелегальное по­ложение. Езжай, внедряйся, никакой активности не проявляй, только смотри, слушай, мотай на ус и делай выводы. И смотри: никакой французской ту­алетной воды! Все эти ново русские замашечки — побоку! Тебя там не знает ни один человек, а ты такой, каким приехал когда-то в Москву, — ни бабок, ни красного «пассата» во дворе, голь россий­ская, перекатная, нищета.

—   А зачем тогда Армавир? — спросил Денис. — Я же могу быть, так сказать, для чистоты легенды, из своего Барнаула.

—   Оно и лучше, — кивнул дядя. — Только учти: там все хиханьки-хаханьки придется забыть. Там дела нешуточные.

—   Я понимаю, — посерьезнел Денис.

—  С Турецким и его группой до поры до време­ни — контактов никаких. В крайнем случае можешь позвонить мне. Буду тебе за резидента. Пароль «Мама». Так и называй: «мама», «маманя»...

—  «Мамуля», — сказал Денис.

—  Вот-вот, — подтвердил полковник. — Только смотри, не переборщи. Чует мое сердце старого опера, не все там так просто с этими студентами. И звони «мамуле» только в самом крайнем случае. А лучше — вообще воздержись.

—   А если Турецкий меня увидит? — спросил Денис.

—   А ничего, — ответил Вячеслав Иванович, — на то он и Турецкий, чтобы все сразу смекнуть и не узнать. И вот еще что: ты тут, в Москве, маленько забурел... Так вот тебе совет номер два: в Степногорск поедешь общим вагоном. А еще полдня поды­ши, поживи где-нибудь в залах ожидания Казанско­го вокзала, пропитайся, так сказать, духом народно­го естества. Ведь отвык, поди, на «пассате»? И жить придется в точности как все. Возьмешь с собой рублей пятьсот — шестьсот, не больше. И никаких подкожных. Выедешь в Степногорск прямо сегодня. А вот теперь — наливай!

53

Как и рассчитал Турецкий, «Скорая помощь» прибыла в спецгостиницу, опередив дежурную следственно-оперативную группу областного Уп­равления внутренних дел и облпрокуратуры минут на пять, и этой пятиминутки вполне хватило, чтобы втолковать врачам, какой тут должен быть постав­лен спектакль самодеятельности и какие у каждого из них должны быть реплики согласно расписан­ным ролям. К тому моменту потерпевший, москов­ский следователь Турецкий, лежал на носилках, ко­торые стаскивали вниз по узкой лестнице двое са­нитаров и Женя Рыжков. По причине беспамятства потерпевшего все пояснения прибывшим коллегам дал Миша Данилов. Да и какие тут, собственно, могли быть пояснения, если всюду в небольшом номере виднелись «пятна, похожие на кровь», а в висящей на стене карте Степногорска зияла дырка от пули.

Следователь и эксперты-криминалисты произ­вели осмотр места происшествия, набросали схему, долго искали и в конце концов нашли отскочившую от бетона, сильно деформированную, сплющенную пулю, которую немедленно и препроводили в поли­этиленовый пакетик. Что касается периферии, то были внимательнейше обследованы все возможные точки, откуда мог быть произведен выстрел, но ров­ным счетом ничего не нашли — ни гильз, ни глуши­телей, ни оружия.

—   Ясно одно, — сказал Данилов, когда степногорские криминалисты уже свертывали свои чемо­данчики, — бил классный снайпер, и нужен был ему только Турецкий. Если бы он не наклонился, тут была бы сейчас совсем другая картина.

—  Похоже, вашему другу крупно повезло дваж­ды, — заметил один из коллег-степногорцев. — Били из мощного оружия, в момент встречи с пре­пятствием пуля имела еще очень большую скорость, и его могло запросто отправить на тот свет рикоше­том. У него сквозное ранение?

—   Да что вы, какое сквозное! — разозлился Да­нилов. — Вы ж сами сказали: крупно повезло. Ране­ние по касательной, но и этого хватило. Контузия будь здоров... Шок, кровопотеря...

—   Да уж, — оглядев номер, согласились специа­листы. — Когда он очнется?

—  Это же медики! — воскликнул Миша. — От них никогда ничего толком не добьешься.

В • приемном покое городской больницы, куда доставили Турецкого, как оказалось, тоже труди­лись люди понятливые. Все сообразили без долгих объяснений и положили именитого москвича в ре­зервную маленькую палатку-бокс в самом конце ко­ридора на третьем этаже отделения экстренной хи­рургии.

С комфортом устроив шефа, Рыжков прямо из ординаторской больничного отделения, согласно распоряжению Турецкого, обзвонил городскую ад­министрацию, сообщил о случившемся в приемную

губернатора, связался с местным отделением «Ин­терфакса» и редакцией информации Степногорского телецентра. Но первым делом он позвонил про­курору области Золотову, с которым у них уже ус­пели сложиться по-настоящему славные и не только деловые отношения. Это был, пожалуй, единствен­ный человек из их здешнего ведомства, которому Турецкий, повинуясь какому-то внутреннему голо­су, доверился с первой минуты знакомства. Цель звонка была проста: обеспечить строжайшую охрану пострадавшего, усилив охрану больницы опытными оперативниками, готовыми к любой встрече.

Рука, использованная для кровопускания, боле­ла, но на это было решительно наплевать. Он лежал и думал, что открыл, кажется, лучшее в мире, уди­вительное средство от депрессии. Надо только по­ставить человека под выстрел, дать ему услышать над ухом этот характерный, ни на что не похожий короткий свист, а после позволить прочувствовать происшедшее. И уж будьте уверены: любую депрес­сию как рукой снимет, если, конечно, наш фигу­рант не неудачливый самоубийца.

А в девятнадцать часов в программе новостей местного телевидения прозвучало ожидаемое сооб­щение.

— А теперь тревожное известие, — с нескрывае­мым волнением произнесла женщина-диктор. — Как только что сообщили в редакцию службы ин­формации, сегодня в нашем городе было совершено покушение на старшего следователя по особо важ­ным делам при Генеральном прокуроре Российской Федерации Александра Борисовича Турецкого. Со­гласно сведениям, полученным из областного Уп­равления внутренних дел, в результате выстрела не­известного снайпера-киллера Александр Борисович Турецкий получил ранение в голову и доставлен в одну из больниц нашего города. Сейчас медики бо­рются за его жизнь. Возбуждено уголовное дело.