Данил Корецкий - Найти шпиона

Далее: Москва с высоты птичьего полета. Огромный, похабно огромный, похабно грязный, похабно опасный город – вот куда занесло нашего хорошего парня… Крутое пике в район Московского зоопарка, где гуляют в вольерах злобные гиены, злобные павианы и огромный злобный бурый медведь, воплощающие в себе всю похабность этого города. У самой земли берем чуть западнее, снижаемся. Крупно: вывеска кафе «Козерог». Внутри: молодежь, пиво, сосиски, на стенах портреты каких-то подозрительных личностей типа «разыскивается опасный рецидивист» в трикотажных шапочках и с запикселенными глазами. Камера наезжает на один из портретов, наезжает и замирает, позволяя зрителю в подробностях рассмотреть изображенную на портрете физиономию. В физиономии нет ничего особенного. Портрет подписан в углу черным маркером: Leshyi.

Над стойкой к стене прибит муляж человеческого черепа в такой же трикотажной шапочке, на шапочке шахтерский фонарик, на подбородке у черепа козлиная бородка. Крупно: потертый линолеум, лужа пива, чья-то нога в изящном ботинке «Рочи» стоит в этой луже и нервно притоптывает. Поднимаемся вверх по ноге, видим: нога принадлежит молодому человеку, который явно сбежал с какого-то культурно-спортивного мероприятия, – у него гладкая лощеная мордочка и хренова уйма мышц, в которые он упрятан, как кусочек фарша в огромный чебурек. Он беседует о чем-то с подвыпившим студентом, под курткой у которого виднеется черная футболка с изображением Фредди Крюгера; оба предплечья студента – в грязных гипсовых повязках (гипс он по необходимости снимает, а потом надевает обратно, если не забывает). Крюгер радостно и бурно изливает потоки информации, молодой человек вежливо позевывает, нога в луже нервно притоптывает… С высоты мушиного полета: в кафе густо накурено, под потолком запыленные плафоны, шкворчат жареные сосиски, льется пиво из крана, льются разговоры за столом. А молодой человек культурно-спортивного вида вежливо позевывает – и слушает, слушает.

Камера опять зависает над Москвой. Дождь. О, город греха!.. Снижаемся в районе Мневников. Кирпичный дом, грязный подъезд, знакомый уже нам молодой человек в «Рочи» звонит в дверь. Возможно, он навеселе: обтянутый среднестатистической байкой торс эдак поигрывает. Но глаза на мордочке – внимательные. Рядом с ним конкретно надравшийся Крюгер. Дверь открывается, на пороге личность кавказской национальности по кличке Вано, чешет брюхо через футболку. Крюгер активно жестикулирует, выражая бурную радость, в каждой загипсованной руке – по бутыли «Очаковского» объемом два литра. Он задает какой-то вопрос кавказской личности по кличке Вано, но Вано отрицательно мотает головой. Дверь закрывается.

Крупно: рука Бицжеральда держит карандаш. Записывает что-то в блокноте с отрывными листками.

Крупно: лицо культурно-спортивного человека, он стоит в телефонной будке, говорит в трубку. Глубокая ночь. Рядом с будкой на бордюре сидит, раскачиваясь, Крюгер. Он не вяжет лыка.

Рука Бицжеральда продолжает записывать, потом замирает. Потом швыряет карандаш в сторону. Вырывает несколько листков из блокнота, бросает их в пепельницу. Лицо старины Бица: поры, волоски и все такое. Старина Биц недоволен. Он закуривает любимую вересковую трубку, длинной каминной спичкой поджигает листки в пепельнице.

Далее: наш парень в убогой химкинской квартире. Пьет кока-колу пополам со «Столичной». Закусывает ароматными зелеными яблоками. Хмур, сосредоточен. Перед ним на кухонном столе – полароидное фото длинноногой красавицы в невидимом бикини. Но парень не смотрит на фото. Он обложился научно-популярными книгами и справочниками по спелеологии, картографии, геологии, здесь же несколько томов академического издания «Второй Мировой войны» на русском, здесь же потрепанные путеводители по Крыму и Керченскому полуострову и уникальный экземпляр «Описей московской старины» за 1844 год. Парень неторопливо перелистывает страницу за страницей, иногда делает паузу и, взяв в руку стакан, откидывается на спинку стула. Он смотрит в потолок, его губы шевелятся. До зрителя доходит, что парень не просто листает – он читает и запоминает. Во, дает!.. Иногда он поглядывает на телефон. Телефон молчит.

Далее: Молчановка, шестиэтажный дом. Молодой человек в «Рочи» поднимается на четвертый этаж, звонит в дверь (на косяке над входом приклеены несколько засохших комков жевательной резинки). Еще раз звонит. Еще. Ответа нет. В раздумье молодой человек смотрит на двери соседей. Потом разворачивается и уходит. Во дворе к нему обращается мужчина неопределенного возраста, просит закурить.

Далее: Бицжеральд вертит в пальцах длинную каминную спичку. Спичка описывает замысловатые круги и петли, завораживает, гипнотизирует. Бицжеральд чиркает спичкой о коробок, закуривает. Крупно: телефон на засыпанном трубочным пеплом столе. Телефон молчит.

Химки, раннее утро: хороший парень сидит на корточках, постелив на пол карту Крымского полуострова. На карте лежат раскрытые книги. Хороший парень бросает взгляд на телефон с обмотанной лейкопластырем трубкой. Телефон молчит.

Далее: молодой человек в зеркально начищенных «Рочи» едет в такси, смотрит в окно, рассеянно разминает обмотанную носовым платком ладонь правой руки. На платке проступило небольшое пятнышко крови. Крупный план, лицо: пульсирует синяя жилка под глазом. Взгляд углублен в себя. Лицо озадаченно.

Далее, далее…

В общем, ну его. Старое дурацкое кино, снятое не так, как бывает на самом деле, а как понятней зрителю. Ну, например, агент в ботинках «Рочи» никогда не выйдет на прямую связь с Бицжеральдом. Даже если наденет обувку от «Луи Виттона» – и то не выйдет. Пусть ему хоть ноги отрубят – до Бица он не дозвонится. Он вообще не знает, кто такой Биц, и не подозревает, на кого работает. Получил задание, выполнил, получил деньги, погулял от души… Даже под пыткой он не сможет ничего рассказать про агентурную сеть ЦРУ в Москве. Его вершина – местный резидент, кто-то из русских предателей, который прекрасно осведомлен, чьи поручения выполняет, ознакомлен с ухищрениями конспиративной связи и все равно замыкающийся напрямую не на Бицжеральда, а на одного из офицеров резидентуры. Короче, кино оно и есть кино. Мачо видел его не раз и Мачо не любил таких фильмов… если не считать нескольких моментов. Но именно здесь один из таких моментов и наступил.

– Он как сквозь землю провалился, уже несколько недель, – говорит Фил, офицер резидентуры, с которым Мачо поддерживает прямой контакт. Каждый сеанс связи проводится в заранее оговоренное время, из людного оживленного места. Сейчас Мачо находится на Манежной площади, а Фил – в туалете ГУМа.

– В «Козероге» не появляется, дома не живет. Наш человек к нему ходил, так на него напали, хорошо смог отбиться… Может, совпадение, а может, кто-то ему угрожает…

Каждый разговор ведется с нового телефона и с новой «симкой», его продолжительность – не больше пяти минут. Повторно ни телефон, ни сим-карта не используются. Отследить или засечь такой контакт практически невозможно. Да и теоретически – тоже.

– И дружок его закадычный, Хорь, тоже пропал… Хотя все говорят, у них такое бывает… Вернутся, никуда не денутся…

– А что мне делать? – холодно спросил Мачо. – Зачем меня оставили?

Он был крайне раздражен. Как может быть раздражен человек, выполнивший серьезное задание, расслабившийся, уже поставивший одну ногу на трап самолета и… получивший приказ о продолжении операции.

Фил вздохнул, и это было слышно даже в окружающем Мачо шуме.

– Да затем, что сейчас все уперлось в тебя! Только ты можешь получить результат! Другого пути нет, а на карте стоят очень серьезные вещи. Очень!

Ну вот. В любом, даже самом пакостном кино рано или поздно наступает кульминация, когда каждому становится ясно: кто по-настоящему хороший и умный, а кто – плохой и глупый. Лощеные красавчики, с высоким уровнем интеллекта, заходят в тупик. Консилиумы, мозговые штурмы, задумчивые почесывания бескрайних академических лбов не дают результата. Трудности образовали непроходимую стену. На академических лбах вызревают болезненные шишки. И тогда на сцену приглашается обычный парень-исполнитель, – пусть не блещущий интеллектом, но с крепкими нервами и стальными мышцами. Выходит вразвалочку, оценивает ситуацию и прошибает стену одним ударом могучего кулака. Вроде все просто, но надо еще знать – как именно и куда ударить! Мачо любил задачки повышенной сложности, как многие мужчинки любят пиво за футбольным матчем по телевизору. Чем труднее, тем интереснее. И он всегда находил решение…

– Дело в том, что у нас ограниченные возможности…

Мачо хмыкнул. Было бы наивно думать, что здесь, в чужой стране и агрессивной среде, резидентура сможет обеспечить «total control».

– Наши люди не могут решить эту задачу…