Королевский аркан - Елена Ивановна Михалкова

Айнур вышла в прихожую и посмотрела в глазок. На площадке было пусто.

Доставщик перепутал этажи. Такое уже бывало – и Айнур, чертыхаясь, бегала вверх и вниз по лестнице в поисках своего пакета.

Из гостиной доносились два голоса. Что-то хрипло вещал Гройс, ему возражал баском Маевский. Айнур на мгновение задумалась, не позвать ли Никиту. Сливы не слишком тяжелые, но она добавила в заказ молоко и муку… Однако прерывать мужчин, когда они беседуют?

Она отперла дверь и вышла.

Пакета не оказалось ни на шестом, ни на седьмом. Айнур спустилась на четвертый – и вот пожалуйста: висит на ручке двери.

На лифте она поднялась на свой пятый. Лифт открылся, она вышла, и навстречу ей шагнула Марина Бурова.

– Забираю твой голос, – с улыбкой сказала она и быстро дотронулась до горла Айнур. – Ключик в замочек, замочек на дверцу, язычок за дверцей, заперли язычок на замок…

Айнур оцепенела. В горле встал твердый шершавый ком. Эта скороговорка лишила ее голоса.

– Вороны летели, крылья задубели, – напевно сказала Бурова, – ноженьки у девоньки занемели, перышки девоньку не держат. Иди сюда, милая, иди…

Бурова улыбалась, кивала, а глаза ее были холодны, глаза ощупывали девушку, словно курицу на рынке. Айнур повело вправо, она прислонилась к стене и разжала пальцы. Сливы покатились под ноги.

Она с силой втянула носом воздух. Ругательства, надо вспомнить ругательства… Но в голове шумело, плыло, качалась волна, желтые сливы подпрыгивали вверх-вниз, как теннисные мячи, и среди этого мельтешения все слова, которые были ей нужны, расплылись и потерялись… Гройс и Никита были совсем рядом, в двадцати метрах! И они ничем не могли ей помочь.

И вдруг слово выскочило, как рубль из монетницы.

– Канджук! – прохрипела Айнур.

Этим словом ругался дед. Она едва его помнила.

У Буровой обвисли щеки. Только что лицо ее было толстым, круглым, как луна, и вдруг превратилось в сдувшийся мешок.

– Канджук! – повторила Айнур в яростном упоении от того, что голос к ней вернулся. – Шлюха!

Короткое словцо, которым некогда ее дед наградил вороватую соседку, вытолкнуло ком из горла и прочистило ей мозги. Она покрыла Бурову матом. Та попятилась – и тут за спиной девушки раздался тихий свист.

От этого звука по затылку у нее пробежала ледяная волна. Слова застряли в горле.

Спину справа чуть повыше поясницы кольнула острая ледяная сосулька.

– Ну все, проверка закончена? – спросил вежливый мужской голос из-за ее плеча. От его дыхания шевелились волоски на шее. – Можем ее забирать?

– Забирай, – процедила Бурова. – Только не пырни ненароком.

– Обещать ничего не могу. В лифт иди, зая, – шепнул тот же голос на ухо Айнур. – Ножками топ-топ. Глазками хлоп-хлоп. Смотри-ка, Марин, у меня не хуже получается, чем у тебя…

Когда десять минут спустя Гройс и Маевский выскочили на улицу, они обнаружили возле подъезда велосипед. Велосипед лежал на тротуаре, а на бордюре рядом сидел растерянный курьер и тер виски. Расспросы оказались бесполезны. Последнее и единственное, что он запомнил, – пожилую женщину, которая подошла к нему и сказала, что он хороший мальчик, весь год работал, пора и отдохнуть.

Глава девятая

Звонок раздался через два часа.

За эти два часа Гройс постарел лет на десять. Маевский, в ужасе глядя на одряхлевшего старика, предложил вызвать скорую. Наградой ему был полоснувший, как бритва, ледяной взгляд.

Когда раздался звонок с неизвестного номера, старик как-то подтянулся, глубоко втянул воздух носом и церемонно сказал в трубку: «Гройс на проводе, слушаю вас внимательно», – и включил громкую связь.

– Разве вы на проводе, Михаил Степанович? – укоризненно произнес мужской голос. – Разве свисаете с потолка, тихо ботами качая?

– Так я, драгоценный мой, и не электрик, – проскрипел в ответ Гройс.

– Справедливо. Итак, мы знаем, кем вы не являетесь. Но это не прибавляет ясности в вопросе, кто же вы такой.

– Я всего лишь человек, который хочет вернуть себе свою помощницу, – смиренно проговорил Гройс. – Она заботится обо мне, я к ней привык…

– В шестнадцать двадцать, на углу напротив церкви, – сказал голос. – Темно-красная маркиза.

В трубке раздались гудки.

– Он что, кукушечкой поехал? – У Никиты даже голос осип от волнения. – Что еще за маркиза? Это он про кровь?

– Это навес над входом в кафе, в двухстах метрах отсюда. Ткань темно-красная. Он встречу нам назначил и дал приметы. В шестнадцать двадцать? У нас четверть часа на сборы.

Маевский не ожидал, что старикан станет вооружаться. Но увидев, что он не берет даже трость, почувствовал разочарование. Гройс надел неброский светло-серый костюм, зачесал назад волосы, телефон положил в карман.

– Не вздумай с собой никаких игрушек тащить. Это тебе не войнушка.

– У меня и нету ничего, – пробормотал обиженно Никита.

Зашел в свою комнату и выложил из кармана складной нож.

За столиком кафе в углу сидел Пономарев. На Маевского он взглянул безо всякого интереса, будто не он собирался пырнуть Никиту отверткой. На Гройсе задержал взгляд.

– Кофейку? Или уже поздно для кофе? – Он спрашивал так, словно был здесь радушным хозяином.

Гройс стоял молча, и Никита тоже молчал, встав за его спиной.

– Да вы присаживайтесь, Михаил Степанович, – удивленно сказал Пономарев. – Что вы, в самом деле…

Он кивком поблагодарил официантку, которая поставила перед ним эспрессо. Гройс отрицательно покачал головой:

– Спасибо, ничего не надо.

– Это вы зря, здесь и чай весьма неплох.

Пономарев вытащил из кармана телефон и пластиковую коробочку. Внутри оказались наушники. Телефон он положил в центр круглого столика, наушники раздал Маевскому и Гройсу, сам нацепил гарнитуру.

– Наши друзья вас внимательно слушают, – сказал он, и Никита не сразу понял, что Пономарев говорит уже не с ними.

– Приветствую сердечно, – сказал в ухе Маевского мужской голос, искаженный программой. – Время ограничено, перейду сразу к делу. Михаил Степанович, вы мне доставили массу неудобств. Сегодняшний ваш визит не лезет уже ни в какие ворота. Эти неудобства вы должны будете мне компенсировать. Ваша помощница пока поживет у меня. Это, так сказать, залог наших добрых отношений. Затем я вам ее верну целой и невредимой. Принимаете ли вы мое предложение? Мы можем разойтись прямо сейчас и остаться в натянутых отношениях. Но я вас не неволю.

Гройс негромко засмеялся.

– Я вам – некую компенсацию, а вы мне – труп моей помощницы? Вы держите меня за идиота.

– Вовсе не некую. Компенсация вполне конкретная.

– Сколько вы хотите?

– Кто кого еще за идиота держит! – укоризненно сказал его собеседник.

Голосовой фильтр был качественный и передавал нюансы интонации. Маевский, в свое время запойно игравший в «Доту», тоже пользовался такими программами, но те