Искатель, 1999 №2 - Станислав Васильевич Родионов

тот Козлов, который застрелил бандитского главаря?

— Да, Васю-бритого. Ну, и сам схлопотал пулю в живот.

— Почему же выкапывать?

— Похоронили Козлова, салют, его друзья, цветы, вдова… Уже стали расходиться. Вдруг майор Плешаков буквально рявкнул и чуть ли не за пистолет хватается… Бешеный взгляд не может отвести от могилы рядом, тоже свеженькой. Похоронили в ней гражданина Брыкайло Василия Федоровича.

— Ну и что?

— Вася-бритый! Рядом с бандитом похоронили оперативника, погибшего от пули этого бандита. Что теперь делать? Козлова ли перезахоранивать, Бритого ли выбрасывать к едре-ной бабушке?..

Мы бы еще поговорили, поскольку история удивила каким-то скрытным нарушением морали. Но я переключился на раскопку. Рабочие уже выкинули все камни и сняли первый слой земли. Второго и не было: захоронение мелкое. Один понятой уже вытащил кость, стряхнул землю и показал мне издали. Я кивнул: своих-то костей толком не знаешь, а не то что лошадиных. Варустин стоял спокойно, но не безучастно: то камень отбросит, то совет рабочему подаст, то вздохнет сокрушенно.

— О перезахоронении придется решать с вдовой, — вернулся я к разговору с Леденцовым.

— Не только.

— А с кем еще?

— Неужели ребята из уголовного розыска позволят лежать им рядом?

Мне показалось, что в кустах вякнула собака. Или зверь кашлянул. Я глянул через плечо. Звук повторился. Нет, он шел от раскопки, от рабочего. Я не успел сообразить…

Капитан взметнулся и до края ямы буквально пролетел рыжим огнем. Сбив Варустина с ног, он схватил его руки и защелкнул наручники…

В черноте раскопки стоял рабочий и держал человеческий белый череп…

Могу поклясться, что на лице Варустина удивления было не меньше, чем на моем.

6

И пошла обычная следственная рутина: допросы, экспертизы… Включая психиатрическую, поскольку Варустин продолжал утверждать, что убил белую лошадь; утверждать с такой силой, что, без сомнения, верил в это и сам. Но были факты. Кроме денег и других косвенных доказательств, нашлось и прямое: в открытом черепе обнаружили картечь, которую эксперты идентифицировали с картечью из других патронов Варустина.

Оставалась лишь одна загадка…

Леденцов вошел в мой кабинет с видом человека, принесшего поздравительную телеграмму. Только вместо нее он держал довольно толстую папку, как я понял, с уголовным делом. На мой вопросительный взгляд капитан ответил:

— Давай официальный запрос и приобщай к своим материалам.

— Что это?

— Уголовное дело о хищении трехсот тысяч рублей инкассатором Тужилкиным.

— Ну? — потребовал я устного рассказа.

— Водитель-охранник вез на «Москвиче» инкассатора Тужилкина в поселок Заборье. Ехали лесом. Водитель пошел в чащу по нужде. Вернулся — машины нет. Ветер шел с дождем, поэтому не слышал ни шума мотора, ни выстрелов. Машину обнаружили в соседнем районе. Решили, что Тужилкин сбежал с деньгами. Объявили розыск, до сих пор не нашли.

Все прояснилось, как под лупой. Но один вопрос у меня был:

— Какого цвета «Москвич»?

— Белого.

Белая лошадь…

Недели через две в моем кабинете появился молодой человек и робко попросил разрешения поговорить о Варустине. Я разрешил: следствие уже заканчивалось, никаких секретных сведений в деле не содержалось, да и робкие люди мне нравятся. Я всегда пробую определить первым взглядом социальную принадлежность человека. Этот молодой человек моим усилиям не поддавался: в глазах любопытство, в лице — томность.

— Я журналист…

Он показал удостоверение: нуда, в глазах любопытство.

— Из религиозной газеты.

Ну да, в лице томность. Журналист, видимо, преодолевал затруднение первого вопроса. Преодолел:

— Можно вас спросить: вы человек верующий?

— Нет, я думающий.

— Без веры нельзя.

— На моей работе нельзя без мысли.

— Божественная благодать в каждом…

Видимо, я скривился, потому что хотел улыбнуться иронично. Божественная благодать в каждом… Этого бы молодого человека в морг: глянуть, что происходит с телами людей, когда их покидает душа… Его бы на место происшествия, где стены забрызганы кровью. Его бы познакомить с Гриней Синим, который изнасиловал и убил восьмерых женщин и семилетнюю девочку — отрезал ей уши, голую дотащил до проруби и утопил…

— Верующий человек спасется, — тихо сказал журналист.

Я ответил ему, конечно, погромче:

— Верующий, говорите? Недавно завмаг по имени Клодетте тайно крестила у себя на квартире свою породистую собаку. И ведь батюшка нашелся!

— Грехи одних не умаляют благости других. А без религии нет нравственности.

— Почему же?

— Страх перед Богом удерживает от греха.

— По-моему, грош цена той нравственности, которая держится на страхе.

Мне спорить было легче, чем ему: в годы, про которые пишу, все ходили в атеистах. Это теперь вдруг все оказались глубоко верующими. Недавно выступал перед студентами юридического факультета: рассказывал о запутанных преступлениях и тяжких убийствах, о слезах и горе, об интересных теориях преступности и о своих мыслях… Ну, думаю, сейчас адекватно забросают вопросами. И первый вопрос был о том, верю ли я в Бога? Получив отрицательный ответ, аудитория ко мне охладела. Я показался им немодным, как лупа у сыщика.

— Бог вложил в человека душу…

Интересно, а кто вложил в человека интеллект? Неужели Сатана? Но спросил я про визит:

— Хотите написать о Варустине?

— Да.

— Что-нибудь жалостливое? — усмехнулся я.

— Разве он не достоин жалости?

— Только не моей.

— Вас так ожесточила работа?

— Я сегодня встречаюсь с женой убитого инкассатора, поэтому моя жалость достанется ей.

Благодушный журналист — наверное, кончил какую-нибудь семинарию — улыбнулся кротко:

— Варустина жалко, потому что он ни в чем не виноват.

— Убил человека — и не виноват?

— Не он убил…

— Варустин же признался!

— Вы в Бога не верите, поэтому расследовать преступление не смогли.

— Да неужели?

— Не Варустин убил… Его рукой водил дьявол.

Я не взорвался и не возразил — я задумался. А не прав ли этот религиозный юноша? Не водит ли дьявол всех преступников мира? Разве стали бы люди, которым Бог вложил душу, без помощи дьявола убивать, красть и насиловать?

Кир БУЛЫЧЕВ

ЧУМА НА ВАШЕ ПОЛЕ

Махонький муравей волочит сосновую иголку, для него эта ноша солиднее, чем бревно для участников субботника.

Неизмеримы возможности и достижения.

За подвигом должно стоять страстное желание его совершить.

В 1998 году чемпионом мира по футболу стала сборная Франции, которая разгромила в финале великих и непобедимых бразильцев. За спинами французов маячили Фермопилы. Поэтому поражение, столь очевидное для всего трезвого мира, оказалось немыслимым.

Миллионы русских людей, просадивших свои ворованные или заработанные доллары в нелегальных ставках на Бразилию и оставшихся в дураках, принялись сетовать на то, что бразильцы куплены, а великого Рональдо отравили