Королевская тайна - Эндрю Тэйлор

отцовской переносице: во время Гражданской войны лорд Арлингтон получил ранение, и его недоброжелатели утверждали, что пластырь его светлость носит с единственной целью – лишний раз напомнить всем о своей преданности короне.

– Тата хочет молочка? – спросил милорд, взяв ее за пухленькую ручку. – Или сладенького?

Девочка не ответила. Поверх отцовского плеча она глядела на Кэт круглыми, удивленными глазами.

– Цып-цып, – произнесла малышка. Затем выдержала паузу и повторила уже настойчивее – не как простое наблюдение, а как приказ: – Цып-цып. Цып-цып.

Арлингтон повернул голову и, похоже, в первый раз заметил Кэтрин:

– Госпожа Хэксби, вижу, вы пришли пораньше.

Кэт присела в низком книксене, смиренно опустив голову – жест, который можно было истолковать одновременно и как демонстрацию покорности, и как извинение. Вдалеке за парком часы над дворцовой гауптвахтой пробили ровно одиннадцать: именно это время было указано в письме Эббота.

Тата, только что обнимавшая отца за шею, теперь протянула ручки к Кэтрин. Госпожа Хэксби едва удержалась, чтобы не попятиться.

– Маленькая леди невероятно проницательна для столь юного возраста, – заметила Кэт, досадуя, что ее слышит и Марвуд тоже. – «Цып-цып». Ваша дочь моментально связала мое появление с птичником, где держат кур.

– Действительно. – От дурного настроения Арлингтона не осталось и следа. – Многие весьма взыскательные судьи лестно отзывались об уме моей дочери. На днях сам король оказал мне честь…

– Цып-цып, – повторила Тата и громко рассмеялась.

Она указала на дальнюю часть сада, где виднелись ряд кустов и голые ветви нескольких яблонь. За этой растительностью стояло низкое здание, облицованное камнем.

– Полагаю, моя малютка желает отправиться туда с вами, госпожа Ловетт, – с улыбкой произнес Арлингтон и нежно приподнял подбородок дочурки, заглядывая ей в лицо. – Ах ты, озорница! Ну что ж, пойдем любоваться на «цып-цып» все вместе. – Его светлость взглянул на няню и сразу посуровел. – Надень на нее шапочку, дура, и муфточку тоже. Из-за твоей нерадивости девочка насмерть простудится.

Эббот кашлянул. Его бил озноб, да и Марвуд, стоявший рядом с угрюмым видом, тоже выглядел продрогшим. На холоде шрамы от ожога на его левой щеке бросались в глаза больше, чем обычно. И он, и Эббот вышли из дома без плащей, к тому же в присутствии лорда Арлингтона они были вынуждены держать шляпы в руках.

– В чем дело, Эббот?

– Нам тоже сопровождать вас, ваша светлость?

– Почему бы и нет?

Передав Тату няне, Арлингтон жестом велел Кэт идти рядом с ним. Остальные шагали позади, не произнося ни слова; молчание нарушала одна лишь Тата, без остановки весело лепетавшая и время от времени взвизгивавшая.

От северного ветра птичник защищала садовая стена. Здание было выстроено в аскетичном стиле, но при этом с опорой на классические образцы. Главным украшением маленького портика служил каменный петух, день-деньской беззвучно кукарекавший на фронтоне. Миниатюрные дверь и окна в точности соответствовали размерам здешних обитателей. А позади располагался огороженный плетнем загон, при более благоприятной погоде служивший местом прогулок для кур: из окон Горинг-хауса его было не видно. Однако сейчас все птицы прятались под крышей, и их яркие перья выглядели потускневшими.

Смотритель птичника, маленький, сморщенный, беззубый старичок с огромным носом, вышел из своей пристройки и низко поклонился. Никто не обратил на него внимания. Толкнув дверь, Тата вбежала внутрь и устремилась к гнездовым ящикам. Подняв подол и сморщив нос, нянька последовала за своей подопечной. Чтобы зайти внутрь, бедняжке пришлось согнуться почти вдвое.

– На днях мне наносил визит доктор Рен, – проговорил Арлингтон. – Он выразил желание осмотреть птичник. Доктор сказал мне, что это строение – маленький триумф архитектуры: элегантность сочетается в нем с весьма изобретательным и рациональным использованием доступного пространства для заданной цели.

Кэт почтительно присела, надеясь, что ее радость не слишком заметна.

– Очень любезно с его стороны, ваша светлость.

– Доктор Рен говорит, что покойный супруг прекрасно вас обучил. Господин Хэксби даже просил вас закончить его проект заднего фасада здания таможни. – Лорд Арлингтон посмотрел на Кэтрин. – В таком молодом возрасте вы очень многого достигли. Тем более для представительницы прекрасного пола.

– Мне помогал господин Бреннан, ваша светлость. – Кэт указала на чертежника. – До того как поступить на службу в чертежное бюро господина Хэксби, он под руководством доктора Рена трудился над проектом Шелдонского театра в Оксфорде.

Арлингтон даже не взглянул в сторону Бреннана.

– Я уже почти закончил перестраивать свое поместье в Саффолке, Юстон-холл.

Его светлость сообщил об этом с такой интонацией, будто продолжал развивать обсуждаемую тему, – а может, для него так оно и было.

Кэт не растерялась: она давно взяла себе за правило собирать сведения о клиентах.

– Если не ошибаюсь, вы говорите о поместье в стиле современного французского шато с павильонами в четырех углах? Доктор Рен на днях как раз описывал мне вашу резиденцию. Повторю слово в слово: «Вот дворец, достойный знатного человека».

– Осталось только перестроить конюшни. – Выражение лица Арлингтона не изменилось, как будто на него лесть Кэт не возымела никакого действия, однако его голос зазвучал мягко, почти доверительно. – Проект составлял один человек из Ньюмаркета – говорят, способный малый, к нему обращался сам король, – но я не уверен, что конюшни будут гармонично сочетаться с домом. Все здания должны дополнять друг друга и образовывать единое целое, как в испанском Эскориале или в двух новых французских дворцах, Сен-Жермене и Версале. Раз уж вы здесь, будьте добры, взгляните на план конюшни. Позже меня обещал проконсультировать доктор Рен.

Госпожа Хэксби снова почтительно присела и ответила, что исполнит просьбу милорда с величайшим удовольствием. Кэтрин понимала: как архитектор она обладает преимуществом, отчасти компенсирующим ее главный «изъян» – то, что она женщина. Как и сам доктор Рен, она получила хорошее воспитание и образование, изучила работы великих архитекторов – и классиков, и современников, – а клиенты вроде лорда Арлингтона предпочитают тех, кто в состоянии оценить их вкус и к тому же обладает приятными манерами. Иногда у Кэт создавалось впечатление, что принадлежность к слабому полу даже дает ей определенное преимущество: как бы то ни было, а все редкое вызывает интерес. А у лорда Арлингтона репутация коллекционера, любителя всего прекрасного и необычного, человека, способного по достоинству оценить раритет.

Оглянувшись, его светлость щелкнул пальцами:

– Эббот, принесите планы поместья Юстон и выложите их на стол.

Пухлый клерк поклонился и поспешил прочь. Взгляды Кэт и Марвуда встретились, и он с трудом сдержал улыбку: ситуация его явно забавляла. Кэт предпочла бы, чтобы Марвуд не слышал, как она льстит Арлингтону. Подобная тактика была ей несвойственна, однако жизнь – учитель требовательный и суровый.

Арлингтон повернулся в сторону дома, и его унизанные перстнями пальцы сомкнулись на локте женщины.