Потерянный Ван Гог - Джонатан Сантлоуфер

темной краски в рыжих волосах, нахмуренные брови, придававшие художнику озабоченный вид.

Женщина вернулась, неся поднос с хрустальными бокалами, льдом и бутылкой виски. Она успела снять шарф и, как выяснилось, светлый парик: ее темно-каштановые волосы свободно ниспадали на плечи. Она тоже сняла темные очки и, как Смит успел догадаться, оказалась очень симпатичной. Хотя была в ней какая-то жесткость и при этом хрупкость. Она отдала поднос Торговцу и забрала картину у Смита.

– Чтобы вы случайно не облили ее! – объяснила она.

Торговец разлил виски по бокалам и поднял свой.

– За нас… мистер Льюис.

– За вас, – ответил Смит. – Так куда мы направляемся?

– Тут недалеко… Мне нужно кое-что забрать.

– Что-то важное? – поинтересовался Смит. Обмен картинами состоялся, план состоял только в этом, ведь так? Или они собираются забрать картины и выбросить его где-нибудь? Еще один взгляд в окно. Его очки немного искривились после того, как Торговец повертел их в руках, но Смит не стал пытаться их поправить.

– Ах, да, чуть не забыл. Хочу вас кое с кем познакомить, – вдруг сказал Торговец, проигнорировав вопрос Смита, и кивнул Гюнтеру. – Пожалуйста, приведи к мистеру Льюису нашего гостя.

– Кого это? – насторожился Смит. Обернувшись, он увидел, что Гюнтер ведет по проходу человека с завязанными глазами, который был на видео. Гюнтер поставил его перед Смитом и, дождавшись знака Торговца, который тот подал, приподняв одну из своих белых бровей, сорвал повязку с глаз парня. Тот покачнулся, поморгал и уставился на Смита.

– Кажется, он узнал вас, – заметил Торговец, затем встал и несколько раз ударил пленника по лицу. – Расскажи мистеру Льюису то, что ты уже говорил мне.

Мужчина покачал головой, его взгляд был расфокусированным и диким, глаза бегали из стороны в сторону.

– Ты не можешь или не хочешь говорить?

– Я на него три твоих шприца потратил, – почему-то рассмеялся Гюнтер.

– Целых три! Какая расточительность! – покачал головой Торговец. – Ладно, я сам скажу. – Он повернулся к Смиту со скучающим выражением лица, схватил его очки, бросил их в свой стакан и налил туда еще виски. – Мы ведь не можем допустить, чтобы ваши друзья нас подслушивали, мистер Льюис… Или скорее, мистер Смит. Или вы предпочитаете «аналитик Смит»?

– Не понимаю, о чем вы говорите, – ответил Смит, стараясь изобразить возмущение.

– Перестаньте, пожалуйста. Ваш друг, мистер Талли, нам все рассказал.

– Он не…

– Представьте себе, – перебил его Торговец. – Я нанимаю мистера Талли, чтобы он нашел для меня картину, и он находит, но присваивает ее и пытается взять с меня за нее выкуп! – Он подался всем корпусом к Талли. – Ты хотел продать ее и свалить в Буэнос-Айрес? – Он засмеялся, но на лбу у него нервно пульсировала вена. – Конечно, как только мистер Талли признался, что картина у него, мне было нетрудно найти его и послать людей за этой вещью. Я мог бы оставить его в покое или устранить, но, когда он опознал вас, я подумал: было бы забавно устроить встречу двух старых друзей.

– Я понятия не имею, кто… или что… – начал Смит, но Торговец остановил его, проведя рукой перед его лицом.

– Должен сказать, я очень разочарован в вас, мистер Смит. Я с нетерпением ждал нашей встречи. – Он велел Гюнтеру держать Смита под прицелом, и тот достал пистолет. Смит очень надеялся, что товарищи по команде все это фиксируют. – Да и ты, Дженнифер, – Торговец повернулся к женщине и вдруг сильно ударил ее. – Ты и твоя… слежка. Я дал тебе одно простенькое задание – наблюдать и отчитываться передо мной, но ты и с этим не справилась!

– Но я… я же все сделала, Стефан! Я сделала все, о чем ты просил. Я проследила за своей школьной подругой, я получила информацию о картине, иначе бы ты ничего не узнал! – ответила та, заплакав и прижав руку к щеке. – И я жила с той женщиной ради тебя, только ради тебя…

– И все же ты не принесла мне ничего, кроме этого шпиона. Ты позволила этому случиться, Дженнифер. Ты впустила этого шпиона в нашу среду, в мой бизнес, в мою жизнь!

Дженнифер начала что-то говорить, но Торговец снова поднял руку, и она отшатнулась. Потом он подал знак Гюнтеру и «людям в черном», один из которых обхватил Смита, а другой потянулся к красной букве «Т» на двери салона самолета.

– Теперь мне нужно знать: на кого вы работаете? Картины у нас, так что вы мне больше не нужны. Но вы можете спасти себя, если скажете мне, на кого вы работаете.

– Вы уже и так знаете, что я работаю на Интерпол, – сказал Смит, тяжело дыша.

– Мне нужны имена людей и название той организации, на которую вы сейчас работаете, мистер Смит. Только это. Последний шанс.

Смит посмотрел в светлые холодные глаза этого человека и произнес раздельно и с выражением: «А пошел. Ты. На х..!»

– Ну ладно, – пожал плечами Торговец и кивнул Гюнтеру, затем человеку в черном, державшему руку на двери каюты. – Ауф видерзеен, мистер Смит!

81

– Держитесь! – крикнул Пилот.

Порывы ветра усилились, вертолет нырял и рыскал из стороны в сторону.

– Рулевой винт под контролем? – спросил Диспетчер.

– Это у меня не первое родео. – Пилот, нажимая на педали, перевел машину в крен, маневр сработал, вертолет выровнялся. Ван Страатен шумно вдохнула, Штайнер позеленел, а Яагер закричал: «Потрясающе!»

Затем экран слежения погас, и восторг Яагера улетучился, а Ван Страатен больше не беспокоилась из-за турбулентности.

– Мы потеряли его?

– Пропал аудио- и видеосигнал с очков. Что-то с ними случилось, но сигнал с шейной цепочки еще идет. Смотрите. – Яагер указал на второй экран, где по топографической карте двигалась маленькая точка.

– Самолет я и так вижу на радаре, – сказал Пилот и показал крошечный значок самолета на своем экране.

Ван Страатен попросила Яагера перемотать запись назад к последнему разговору Смита перед тем, как связь с ним прервалась.

Голос Торговца было трудно разобрать через нараставшие помехи: «Кажется, он узнал вас… Скажи мистеру Льюису то, что ты говорил мне… Не можешь или не хочешь говорить… Ладно, я сам скажу…»

– Кто этот человек, которого Смит должен узнать? – спросил Яагер.

– Я думаю, все наоборот, – отозвался Штайнер. – Этот человек знает Смита.

У Ван Страатен перехватило дыхание. Она не имела права потерять ни Смита, ни картины, ни Торговца. Штайнер начал что-то говорить, но она велела ему помолчать, пытаясь сообразить, кем может быть этот неизвестный человек и действительно ли он опознал Смита.

Пилот указал на значок самолета на своем