В клешнях черного краба - Эдуард Юрьевич Власов

в полотенце с веселыми картинками, так что конфуза избежать удалось. Чего нельзя сказать об испуге. Ничем не примечательное, блеклое сахалинское личико ее поблекло еще сильнее, она застыла перед нами и потеряла дар речи. Мы с Ганиным медленно поднялись с кресел.

Я постарался говорить как можно спокойнее.

– Извините, вы Ольга? Ольга Сазонова?

– Д-д-да… А вы… кто?.. – выдавила она едва слышно.

Я показал ей удостоверение и бляху.

– Я майор полиции Хоккайдо Минамото. А это преподаватель хоккайдской школы полиции господин Ганин. Мы просим прощения за вторжение, но вы сами крикнули, что дверь открыта.

Ольга посмотрела на меня более пристально.

– Я думала, это Марина вернулась. Вы по поводу смерти Алексея Владимировича?

– Да, я веду следствие по делу о гибели капитана Грабова. И я хотел бы поговорить с вами.

– Мы хотели бы, – поправил меня Ганин. – А у вас в огороде, я гляжу, кабачки растут…

– Да, растут. Их тут в магазине не купишь, вот мы с Мариной и стараемся их выращивать. Хотя здесь для них холодновато. Но семена сахалинские, так что, ничего.

– Вы на продажу или для себя?

– Да какая продажа! Для себя, конечно.

– Чтобы от родной земли не отрываться вдали от родных берегов, да?

– Ну да. У нас и черный хлеб есть!

– Откуда?

– Да привезли в четверг нам с Сахалина. Ребята из Корсакова регулярно привозят. А вам что, надо?

– Да нет, – отмахнулся Ганин, – мы в Отару у моряков наших покупаем. Не надо, спасибо. А вот от кабачков я бы не отказался…

– Да, в общем-то, какие проблемы, – протянула Ольга. – Только вот…

– Да, я понимаю, – подыграл ей Ганин, – им еще расти и расти. Вы их когда собираете? В августе?

– Нет, в середине сентября обычно.

– А гречку вы, случайно, не выращиваете?

– Гречку нет, – заулыбалась Ольга. – Она же на Хоккайдо растет.

– Да, но они ее выращивают только на муку для гречневой лапши. Крупу не продают.

– Продают, но только в зоомагазинах. Там такие смеси для птиц, не знаете? Семечки, гречка, орешки какие-то перемешаны.

– Ну с этим возни много. Надо сито с крупными ячейками покупать, просеивать все это…

Мне надоело слушать этих двух агрономов-профессионалов, и я сухо предложил:

– Ольга, а что, если вы сейчас оденетесь и мы минут пятнадцать вашего драгоценного времени отнимем ради беседы по более существенному вопросу, нежели выращивание кабачков и гречки?

– Ой, конечно! – спохватилась девушка и, придерживая на груди расписанное Микки и Минни Маусами полотенце, засеменила на второй этаж.

Вернулась она, уже облаченная в узкие черные джинсы и белую майку на тонких лямочках. Светлые, еще влажные волосы были затянуты сзади в хвост, на веках и ресницах я разглядел даже тонкие подводы теней и туши и мысленно поаплодировал макияжной оперативности поклонницы художественной фотографии.

– У меня к вам несколько вопросов.

– Да-да, конечно, спрашивайте.

– Вы давно в Немуро?

– В августе будет три года.

– И все три года вы работаете у Осаки?

– Да, у Акиры-сана.

– Вы из Корсакова?

– Нет, из Южного.

– А там где работали?

– Там я нигде не работала – не успела просто.

– В смысле?

– Я окончила пед. Защита была в июле, а в августе я уже приехала сюда, в Немуро.

– То есть у вас есть высшее образование?

– Да, я «японский» факультет окончила. Тогда он был еще «восточным». Сейчас южно-сахалинский пед в университет переделали. Переименовали просто, точнее. И сейчас вуз, где я училась, называется Восточным институтом.

– Понятно. А у Осаки вы работаете поваром?

Люблю иногда прикидываться этим, как его… Опять забыл! Пожарным рукавом, что ли? Надо у Ганина спросить.

– Нет, официанткой.

– А Усольцева?

– Марина? Она тоже официантка. Мы с ней вместе учились и вместе сюда приехали.

– Кто вам помогал с переездом?

– Да какой там переезд! Сумки, чемоданы – и все.

– Нет, не этот переезд. Я имею в виду ваши рабочие визы, разрешение на работу – формальности вот эти. Ведь японскую рабочую визу надо ждать не меньше трех месяцев. Три года назад нашего консульства в Южно-Сахалинске еще не было, значит, визы вам делали в Хабаровске, да?

– Да. Но я не очень в курсе. Отец спросил: «Хочешь отсюда уехать в приличную страну?» Я сказала: «Хочу». Вот и все. Про визы вам лучше у Марины спросить. Это ее папа этими делами занимался.

– А где, кстати, Марина?

– Она в город поехала. У ее парня какие-то неприятности. Я толком не поняла, в чем дело, она не объяснила почти ничего. Ей пришлось через задний выход выбраться, чтобы ваши коллеги ее не увидели. Они там, в машине на улице, второй день дежурят.

– Полиция же просила вас никуда из дома не отлучаться.

– Я ей тоже об этом сказала, но она слушать ничего не захотела… А что, был бы у меня парень – я бы тоже вот так, огородами…

– Это он хлеб в четверг привез? – вдруг подал голос Ганин.

– Да.

Я решил не допускать возвращения беседы в аграрно-кулинарное русло.

– Так, Ольга, хорошо. С Мариной у нас еще будет шанс побеседовать. Помогал ли покойный Грабов с вашим оформлением сюда?

– Конечно. Без Алексея Владимировича ничего бы этого не было. Сидели бы мы сейчас с Маринкой в Южном, перебивались бы переводами.

– Почему Грабов помогал именно вам? В Южно-Сахалинске много красивых девушек…

– Ну как… Мой отец с ним работает… работал…

– На судне?

– Нет. Алексей Владимирович создал на Сахалине компанию – уже не помню, сколько лет назад. Судовая компания, и рыбная тоже. Это же, знаете, наверное, какой хороший бизнес для нас. Единственный, пожалуй, где прилично платят.

– Ну у вас еще нефть с газом имеются.

– Это на севере. Но там все америкашки прихватили и япош… японцы то есть.

– Хорошо-хорошо! И?..

– Директором этой своей компании Алексей Владимирович быть не захотел, хотя его все уговаривали долго. Я помню, как папа его уговаривал. Я тогда еще на первом курсе училась, но в долларах уже разбиралась. Они тогда такие суммы называли!..

– И он не стал?

– Директором? Нет, не стал.

– И чем он это объяснил?

– Он море очень любит… любил. Говорил: «Хочу плавать и сам краба ловить. Вы меня все черным крабом зовете – так я вам всем назло этого черного краба найду и на стол перед вами положу!» Так он говорил. Ему отвечали, что нет в природе черных крабов, а он найти такого хотел.

– То есть капитан Грабов был романтиком и идеалистом?

– Во многом – да.

– И что стало с компанией?

– Ничего не стало. Она работает прекрасно.

– А директор кто?

– Директор – Усольцев Андрей Ефимович.

– Усольцев? Это что, отец Марины?

– Да, Маринин папа.

– А ваш отец?

– А мой папа там генеральный менеджер.

– А у Грабова дети