Голос крови - Олег Юрьевич Рой

приятельниц ни у кого неучтенных детей не появилось. Понимаешь?

– Чего ж тут не понять. Если бы это проделала свекровь, мальчика надо где-то держать, так? Ну пока Семин до развода созреет.

– Вот именно, – подтвердила Арина. – А он и разводиться вовсе не собирается, и, главное, в окружении его мамаши все чисто.

– А мамашу из Заводского, если я правильно поняла, вообще убили? То есть из нее тоже ничего полезного уже не вытянешь.

– Эта мамаша ни при чем. Там какие-то свои расклады, к нашим отношения не имеют. И вообще. Ничего не могу сказать про Заводской район, но наше похищение – не серия.

– Арин, а ничего, что в каждой серии имеется самый первый эпизод?

Именно эту мысль Арина усиленно от себя отгоняла. И сейчас произнесла недрогнувшим голосом:

– Это не оно, Ев. Весь мой профессиональный опыт – и не только мой, к слову – и, чтоб ее, интуиция говорят: нет. Не манифестация это. Не бывает так, чтобы кто-то живет-живет и вдруг кидается детей похищать.

– Если башню вдруг снесло… – не очень уверенно подсказала Ева.

Арина помотала головой:

– Башню просто так не сносит. Во-первых, не вдруг, всегда какие-то звоночки имеются, во-вторых, должен быть триггер, который внешне нормального человека ломает. Стресс какой-то сильный, потеря близкого или еще что. Поверь, мы все мыслимые варианты проверили. И записных психов, и потенциальных, вроде жертв конфликтного развода и, упаси бог, осиротевших одиноких мам. Ни-че-го. Эта наша неопознанная тетка не убила ведь мальчика за первым поворотом, нет, она его увезла куда-то. Очень спокойно. Я даже сказала бы деловито.

– А тот дядька, что к тебе рвался? Такой… смешной. И фамилия у него какая-то смешная.

– Гаврик-то? Тут, сама понимаешь, три варианта. Либо он сам имеет отношение к похитительнице.

– И зачем так настойчиво лез?

– Например, узнать, что у нас есть. Но ты права, эта версия… маловероятна.

– Так, может, он в самом деле…

– В самом деле видел нашего мальчика? Это второй вариант. Но тоже нерабочий. На кого он указывает? На почтенное семейство с кучей приемных детишек. И обыск на столь сомнительных основаниях мне никто не разрешит. А неотложный затевать – себе дороже. Если эти Савченки ни при чем, нас на британский флаг порвут.

– А третий вариант?

– Либо врет – семейство-то почтенное, но соседские конфликты вполне могут иметься. Настучать на тех, с кем ты враждуешь – отличный способ нагадить. Тебе ли не знать.

– Да не похож он вроде на записного скандалиста.

– Не похож. Тогда подставь вместо «врет» «добросовестно заблуждается». Опознание, сама знаешь, штука такая… Мне еще когда Крупская объясняла, что мелкие все на одно лицо. С примерами.

– Вершина!

Арина с Евой дружно уставились на селектор. Но голос звучал сверху – Пахомов стоял в дверях своего кабинета.

– Простите, Пал Шайдарович, – пролепетали они хором.

– У тебя телефон не отвечает, – сухо сообщил он, глядя на Арину.

– А… – она вытащила из кармана телефон и вздохнула. – Разрядился. А… что-то случилось?

– Кудряш тебя ищет. Они мальчика нашли.

– Н-нашего? – едва сумела выговорить Арина.

* * *

Жанна Сергеевна Кривич оказалась крупной моложавой брюнеткой довольно сурового вида. Но Плюшкину разулыбалась так, словно только и мечтала о встрече:

– Семен Семеныч, какими судьбами?

Арина мысленно возблагодарила Еву, которая по какому-то наитию уговорила «главного по мертвым» съездить с Ариной в Заводской район. Да еще и – уже не по наитию, а из чистого расчета – нашла в своих запасах пауэрбанк: тяжелый черный «кирпичик» непривычно оттягивал карман над коленом, но исправно заряжал севший телефон.

Плюшкин сделал вид, что собирается приложиться к ручке, как бы не замечая резиновой перчатки:

– Уговорили, понимаешь, в сопровождающие. Коллега, вы не против, если мы поприсутствуем?

– Что вы, Семен Семеныч! – та улыбнулась еще шире. Впрочем, широким в ней было все: плечи, руки, лицо. – Я вас так редко вижу, добро пожаловать, – она осеклась. – Ну хоть по такому поводу. И мне, по правде сказать, легче будет. Детские тела – сам знаешь, к ним никогда не привыкнешь.

– Вот и спасибо тебе, лапушка моя, – кивнул Плюшкин и, заметив вопросительный взгляд коллеги, пояснил. – А это следователь наш. Вершина Арина Марковна, прошу любить и жаловать.

– Вершина? Вы в Питере не работали?

– Работала-работала, – ответил Плюшкин вместо Арины. – А что? Земля слухом полнится?

– Если про черные трупы, то да.

– Про них, душа моя.

– Наслышаны, – она окинула Арину оценивающим взглядом. – Что ж, понаблюдайте. Наша преамбула вам известна?

– Вполне, – ответила та. – И сегодняшние обстоятельства Антонина Тимофеевна мне обрисовала. Тело мальчика обнаружила собака. Какой-то подвальный колодец, тут я не очень поняла. Тело было завернуто в одеяльце, наружных повреждений не было, посторонних следов криминалисты тоже вроде пока не нашли. Что-то еще?

– Да нет, пока все так, – кивнула Кривич. – Семен Семеныч, вы поможете или так посмотрите?

– Куда ж я денусь, – он протянул перед собой руки, уже обтянутые резиновыми перчатками. – Вон в том ящике взял, правильно?

– Правильно. Тогда приступим? Арина Марковна, быть может, вы диктофон подержите?

Арина, конечно, согласилась. А что еще оставалось?

Следующие полтора-два часа она держала в указанном положении маленькую серебристую коробочку, стараясь не вслушиваться в размеренный монолог Жанны Сергеевны, по большей части состоящий из знакомых, но сугубо специализированных терминов. И, если не смотреть на «операционное поле», вполне можно было убедить себя в том, что это просто лекция. И забыть о крошечном тельце среди звякающих блестящих железок. Кривич милосердно не обращалась к ней, не приглашала «поглядите сюда», только с Плюшкиным перебрасывалась короткими репликами: «видишь?», «ага», «вот тут» и тому подобное.

– Можешь отмереть, Арина Марковна, – скомандовал наконец Плюшкин.

Жанна Сергеевна забрала у нее диктофон.

– Подождете, пока я заключение напишу?

– Да мне бы так, на словах. Дело-то не в моем производстве.

– А, ну да, да. Если совсем попросту, то у мальчика сломана шея.

– Господи!

– Звучит ужасно, это да. Но на деле – милосерднее многих других вариантов. Да почти всех. Смерть мгновенная, мальчик не мучился.

– Но все-таки – убить ребенка, это… – Арина поежилась.

– Кто тебе сказал про «убить»? – прервал ее Плюшкин. – Нет, то есть, убийство могло иметь место, но не обязательно по злому умыслу. Совсем даже не обязательно.

– По неосторожности?

– Как вариант, – вступила Кривич. – Я бы даже несчастный случай не исключала.

– Как это?

– Ну это как со спиральными переломами, которые случаются нередко, когда мамаша или отец просто слишком резко тащат упирающееся чадо за собой. Взрослый ведь значительно сильнее ребенка. С шеей та ж история. Если всего лишь схватить малыша за плечи и потрясти, как