Маленький дорожный роман - Анна Васильевна Дубчак

— К какао хорошо бы бутерброд с маслом и сыром. Ты как, не против?

— Нет, я не против. В любом случае это будет более здоровая еда, чем шаурма… Ты не смотри на меня… Вернее, смотри, но только как на чудовище, которое забралось к тебе в дом, чтобы тебя погубить.

— Снова ты чепуху какую-то говоришь… Посиди тут, подожди, пока я буду готовить, а еще лучше прими душ, вымой голову, я принесу тебе чистую одежду.

— Ты — удивительный человек, Ирина. А я — поганка.

— Пойдем в ванную, я дам тебе полотенце…

Какао Саша пила жадно, обжигая губы. После горячего душа она переоделась в домашние штаны и майку Ирины. На голове ее был тюрбан из фиолетового полотенца. Лицо заметно порозовело, чистый нос блестел.

— У тебя спина не болит? — неожиданно поинтересовалась Саша у Ирины.

— Нет, что за вопрос?

— У тебя там крылья прорезываются. И знаешь почему? Потому что ты — ангел. И мне повезло, что я встретила тебя. Мне надо было понять это еще там, на кладбище, когда мы с тобой встретились, когда я поняла, что именно такую девушку и должен был полюбить мой брат. А он, дурачок, мой милый дурачок, мой прекрасный брат, выбрал эту суку Вальку. И погиб из-за нее… Она убила его.

— Говорю же, надо успокоиться и жить дальше. Тем более что она как бы уже наказана кем-то и, может, за другое, но наказана. Справедливость восторжествовала. Давай уже успокаивайся.

— Ты как будто и забыла, что сказала мне вчера…

— Что именно? — Ирина напряглась.

Там много чего было сказано, они обе были пьяные.

— Что выстрелов было два. И я ведь знала об этом, но почему-то не то что забыла, но не придала значения. Подумала, что убийца просто был с двумя пистолетами, чтобы запутать следствие. Разве могло мне прийти в голову, что в моего бедного брата стреляло сразу два человека! Да за что ему такое? Кому еще он мог перейти дорогу?

— Так нельзя, Саша. Ты еще молода, ты должна подумать о себе, о своем душевном здоровье. Нельзя так раскисать. Ты можешь впасть в депрессию и уже оттуда не выбраться.

— Думаю, я и без того уже там… на самом дне… Ты ничего, ничего не знаешь, да тебе бы и в голову это не пришло… Пойдем со мной.

— Куда? — нахмурилась Ирина.

Пронеслось в голове, что не надо было ее впускать. Депрессия может быть заразной. Но это личное мнение Ирины. Надо находиться все-таки рядом со здоровыми психически людьми. Она уже один раз понюхала этот смертельный аромат горькой печали и безысходности, вдохнула в себя и чуть не отравилась. Но выжила. Хотя Аркадия так и не забыла. И до сих пор считает, что его смерть — вселенская несправедливость, и что если Бог есть, то как он мог допустить такую потерю? Аркадий мог бы жениться, у него могли бы родиться прекрасные умные и добрые дети, талантливое потомство. А уж каким бы он был хорошим и заботливым мужем и отцом!

Саша взяла ее за руку и насильно привела в кладовку. Ирине стало не по себе.

— Ты же не была здесь со вчерашнего дня? Макароны не варила?

— Саша, пожалуйста, прекрати говорить чушь. Какие еще макароны? Зачем ты меня сюда привела?

— Засунь руку вон туда, за коробки с макаронами, и достань оттуда что-то…

— Да там нет ничего!

Ирина пыталась уловить ход мыслей Саши, понять, что с ней происходит и чем ее могла привлечь кладовка с макаронами.

— Не бойся, там же нет крыс и мышей. Просто сунь руку и достань то, что нащупаешь.

И тут Ирина предположила, что на полке она может найти что-то, что может иметь отношение к Аркадию, к его памяти. Но вот только что? И почему здесь?

Любопытство пересилило. Она нащупала пальцами нечто холодное, гладкое, ухватилась за словно каменную округлость и достала ступку. Такая тяжелая мраморная маленькая чаша без пестика. У нее у самой есть такая, но только черная, а эта белая.

Она перевернула ее, осмотрела, и вдруг ее затошнило… Как если бы ее организм быстрее мозга оценил ситуацию — она отшвырнула ее от себя! Она увидела пятна крови, размазанную и засохшую кровь на мраморе.

— Ну вот, теперь на ней есть отпечатки твоих пальцев, и тебя посадят за убийство Валентины… — прошептала, глядя страшным взглядом на Ирину, Саша.

— Да ты спятила… — Ирина выскочила из кладовки и бросилась к двери, распахнула ее. — Выметайся!

Но Саша внезапно упала перед ней на колени, уткнувшись лбом в пол.

— Не открывай дверь… Не надо…

— Саша, что происходит?

— Этой ступкой и была убита Валентина.

— Так это все-таки ты ее убила? Ты?

— Нет. Но то, что я принесла ее к тебе сюда, — это и был наш план.

— Чей это «наш»?

— Ее убил Юрий, ее муж.

И Саша, подняв голову, но не двигаясь с места, прямо здесь, в прихожей, рядом с кладовкой, не вставая с колен, начала рассказывать. Временами она хваталась за голову, потом и вовсе сорвала тюрбан, и мокрые волосы рассыпались по плечам.

А Ирина слушала и впитывала каждое ее слово, и все понимала, ей ли было не понять, не вобрать в себя и принять историю любви и страсти.

— …Это я только сейчас начинаю понимать, насколько сложно устроен наш мозг и как все непредсказуемо! Разве могла я предположить, что вместо того, чтобы через Юрия выйти на Валентину, чтобы познакомиться с ней и понять, чего она боится, чтобы ударить ее посильнее, побольнее, я попаду под влияние мужчины, что все, чем я раньше, до встречи с ним, жила, о чем думала, что планировала и чему радовалась, все отодвинется куда-то очень далеко, и я буду жить исключительно им. Что его прикосновения затмят, ну, просто все! Меня будто бы околдовали, я горела, у меня была температура сто тысяч градусов! Меня колотило, а зубы мои стучали, когда я слышала, как его ключи звенят в прихожей, слышала звук его шагов, вот открывается дверь, и он заходит. Казалось бы, обыкновенный мужчина, не волшебник какой-то, а просто Юра, таксист, который так посмотрит на меня, что я тотчас начинаю раздеваться… И началось это еще там, на той даче, я тебе сказала… Мы словно начали врастать друг в друга. И я вот сейчас думаю, что примерно такие же, видимо, чувства испытывала в свое время и Валентина с ним, когда полностью доверилась ему, когда призналась ему в том, что ей