Во всем виноваты кувшинки - Анна Васильевна Дубчак

А разве тот факт, что они сейчас вернутся в дом, который им уже не принадлежит, может поднять настроение или хотя бы сохранить то мироощущение, ту радость, в которой практически беспричинно Петр пребывал в Живерни? Он вернулся в Москву и его накрыло. Как черным зонтом. И единственная причина, которая вызвала бы сейчас его улыбку, и его лицо просветлело бы, – это был Борис. Появись он сейчас здесь, в аэропорту, машущий им рукой, как они кинулись бы ему на шею…

– Послушай… Что-то мне как-то не по себе… – услышала Женя прямо над ухом и пришла в себя.

Оглянулась. Они стояли на обочине тротуара, рядом с такими же, как и они, прибывшими пассажирами, и ждали, когда рядом с ними остановится хотя бы одно из вереницы медленно движущихся такси.

Если Элиза куда-то пропала, то Лиза была рядом. Она стояла так близко, что своим плечом касалась плеча Жени.

– Что с тобой? – не очень-то доброжелательно спросила, слегка поморщившись, Женя.

К этой грубоватой и нахальной особе, которая еще в самолете напустила вокруг себя много туману и какой-то жутковатой мистики, отправив Бориса «в другое измерение» (будь они уже неладны, все эти измерения!!!) Женя и вовсе потеряла интерес и с трудом терпела ее присутствие.

– Послушайте… Я не знаю ваших планов, думаю, вы сейчас поедете домой… Но мне вдруг стало так страшно. У меня, может, паранойя, но я боюсь ехать домой. Зачем ты мне только рассказала про эту желтую дверь, эти крики?

– Лиза, хватит уже… Надоело…

– Это ты мне говоришь, что тебе надоело? А тебе не надоело пугать меня? Или у тебя память отшибло? Вспоминай, черт подери!

– Девочки, потише… – Петр подхватил Женю под локоть и попросил ее отойти в сторону, чтобы не мешать людям, которые догадались заранее вызвать такси, садиться в машины. – Отойдем… Что это вы расшумелись?

– Да что вспоминать? – отмахнулась Женя, чувствуя, как впадает в зябкое оцепенение.

Дурнота накатила, и Женя почувствовала приступ тошноты. Токсикоз?

– Вспоминай! Стамбул! Мы разговариваем с тобой, и это я, слышишь, это я рассказываю тебе о том, что живу в Москве, в многоэтажке, и что напротив меня живет одна женщина, соседка… Вернее, ее уже нет в живых, она умерла. Вспомнила?

– Ну да… что-то такое было… Кажется, она просила тебя поливать цветы… Но после ее смерти все цветы отдали другой твоей соседке, так? И что? К чему ты мне все это рассказываешь?

– Да к тому, что ты мне только что в самолете вчехляла, что как будто бы это Элиза, какая-то там старушенция, рассказывала тебе свой сон про желтую дверь, про крики… А это было со мной, поняла? И не во сне, а наяву! Там кто-то кричал… И я встала и пошла на крик, подошла к этой двери, прислушалась… Было уже тихо. А что, если там кого-то избили или вообще убили? Петр, вы слышите меня? Прошу вас, поедемте со мной туда. Что-то мне страшно…

Петр принялся совершать какие-то странные движения руками, словно пытался жестами выразить свои мысли или чувства, но в результате все получилось смешно и нелепо.

И вдруг Женя все поняла: он не решается сказать ей, Жене, что он не прочь помочь Лизе и поехать к ней. Да хоть куда, только чтобы не в Подольск! На самом деле… Кто знает, что их там ждет? А вдруг в комнатах уже стоит другая мебель и повсюду коробки с вещами новых владельцев? Он боится этого. А еще он переживает за Женю.

– Петр, может, правда, поедем с Лизой? – Женя решила ему помочь, потому что и сама испытывала примерно такие же чувства. – Смотрите, она побледнела…

Лицо Лизы и на самом деле стало бледным. Да и выражение лица было странным, отсутствующим, словно она вот-вот потеряет сознание.

– Хорошо, Лиза, поедемте к вам. Чаю хотя бы нальете? – усмехнулся Петр.

– Петр Михайлович, вы, честно говоря, тоже выглядите неважно, – сказала Женя. – Давайте уже решать что-то с такси!

И тут Петр, для которого теперь была обозначена цель, словно пришел в себя, собрался с силами и бросился выполнять поручение Жени.

Примерно час добирались из Шереметьева до Осеннего бульвара. Лиза жила в многоэтажном доме, поднялись на лифте – Петр с двумя чемоданами в руках, Женя с небольшой дорожной сумкой, Лиза с совсем уже белым лицом остановилась перед соседской выкрашенной желтой краской дверью (это было так странно и чудно, чтобы дверь в таком доме была вообще так грубо и ярко выкрашена!), и некоторое время стояла в нерешительности.

– Лиза, что на этот раз? Чего боишься-то?

– Да нет, не в этом дело… Просто голова кружится.

– Ты живешь одна или тебя кто-то ждет? – спросил Петр.

– Одна.

Лиза достала ключи, подошла к своей квартире, открыла ее, и в лицо сразу же пахнуло теплым затхлым воздухом, какой бывает, если квартира в жаркое время года долгое время не проветривается.

– Проходите, пожалуйста. Не разувайтесь, все равно буду убираться.

Петр избавился от багажа, прошел в комнату и рухнул в кресло.

– Эх, старость – не радость! – вздохнул он.

– Это вам ли говорить о старости? – усмехнулась Лиза.

Она открыла балконную дверь, и в квартиру тотчас хлынул прохладный вечерний воздух Москвы. И вместе с ним как будто бы ворвался и гул большого неспокойного города.

В сумерках за окнами начали зажигаться огни.

Жене почему-то захотелось поплакать. Прижаться к Петру или все равно к кому, будь рядом собака, она обняла бы ее и заплакала.

Как же ей было жаль потерянного дома! Это же надо: вместо того чтобы спокойно добраться до дома, принять душ и лечь в свою удобную кровать, ей пришлось проехать через весь город, чтобы оказаться в чужой квартире какой-то нервной девицы.

В голове уже созрел план: надо прямо отсюда, с Осеннего бульвара отправиться на свою собственную квартиру. Пусть она пока еще не обустроена и там не убрано, зато их с Петром там никто не побеспокоит, не выгонит.

Петр, который словно услышал ее мысли, тихо произнес:

– Предлагаю отсюда прямиком направиться на Арбат, в квартиру Бориса. У меня и ключи есть.

– Да? Как хорошо! Надеюсь, ее-то не «отжали»?

Да, она была один раз в той квартире. Она была большая, но какая-то бестолковая, почти без мебели, зато в ней имелась кровать, два дивана и, что самое главное, – просторная и почти обустроенная кухня!

Находясь в браке всего несколько месяцев, Женя еще не успела толком понять, какой недвижимостью владеет ее муж, но вот эту квартиру на Арбате она, конечно,