Кубок королевы Розамунды - Наталья Николаевна Александрова

никто никаких концов не найдет, дело в архив окончательно списали. Так что в память ребят этих самых обычных я вам помогу.

«Да как угодно!» — подумала Марианна.

Машина Андрея Мамаева выехала на дорожную развязку и остановилась внизу, под мостом. Наверху, над ними, ловко маневрировал маленький красный бульдозер, сгребая с дороги нападавший за последние дни снег.

— Это еще что такое? — прошипел черноволосый человек с заметной седой прядью, который сидел за рулем.

— Что-что, — огрызнулся Мамаев. — Не видишь, снег убирают. Зима наступила, ты не заметил?

— Не нравится мне это, — процедил водитель. — Что это именно сегодня они принялись за снег…

— Тебя не спросили! Выпал снег — вот и принялись!

— Не нравится мне это…

— Что ты заладил — не нравится, не нравится! Дело надо делать!

— А по мне, так надо отменить операцию. Что-то здесь не так… большие деньги задействованы… как бы чего не вышло…

— Ты что — с ума сошел? — Мамаев побагровел. — Отменить такую операцию? Ты представляешь, какие люди мне доверились? Да они меня в порошок сотрут! Скажут, что я ни на что не годен, что мне нельзя самую простую передачу поручить!

— Лучше пусть скажут, чем… — брюнет выразительно замолчал.

— Заткнись! Не каркай! Тем более уже поздно что-то менять, вон, смотри, кто приехал!

Над ними на мост въехал длинный черный лимузин, остановился неподалеку от бульдозера.

— Может быть…

— Заткнись! Время пошло! Нельзя заставлять ждать такого человека! — Мамаев передал водителю чемоданчик, который до этого лежал у него на коленях. — Пошел! И смотри не облажайся — головой ответишь!

— Вы — шеф, вам и решать… — брюнет вздохнул, выбрался из машины и, настороженно оглядываясь по сторонам, пошел к пешеходной лестнице, которая вела на мост.

Он прошел уже половину лестницы, когда шустрый бульдозер подгреб огромный сугроб к краю моста и столкнул его вниз.

Снежная груда перевалила через ограждение, на мгновение зависла на краю и обрушилась на лестницу, едва не накрыв брюнета с головой. Он с трудом выбрался из-под снега и с ужасом увидел, что выронил свой бесценный чемоданчик.

— Ты, козел безмозглый, с ума сошел? — заорал брюнет на бульдозериста. — Да я ж тебя на куски порежу и на шаверму пущу!

Бульдозерист выскочил из кабины и испуганно залепетал, приседая и размахивая руками:

— Извиняй, дядя! Змиетдин не нарочно! Змиетдин ошибайся! Ты живой, дядя? Помочь тебе?

— Да я ж тебя, так тебя и разэтак… — брюнет захлебнулся от ярости и кинулся в сугроб.

Он перерыл его, как фокстерьер лисью нору и, к счастью, нашел в глубине свой чемоданчик.

— Твое счастье, чурка… — выдохнул с облегчением и полез наверх, обходя снежные комья, валявшиеся на ступенях.

Поднявшись на мост, обошел бульдозер, из кабины которого выглядывал смущенный и испуганный гастарбайтер, направился к стоящему в ста метрах от него лимузину.

Когда он приблизился, задняя дверца лимузина открылась, оттуда выглянул мужчина лет шестидесяти с бульдожьим лицом и маленькими злыми глазками, прошипел:

— Ты что за цирк там устроил?

— Извините, — брюнет покаянно опустил голову. — Тут, видите, снег убирать вздумали, а менять план Андрей Сергеевич не захотел…

— Ты, блин, зачем имена называешь? — рявкнул «бульдог». — Совсем сдурел? Давай что принес и проваливай! Не хватало еще, чтобы нас здесь кто-нибудь заметил!

Брюнет протянул чемоданчик и припустил обратно к лестнице.

Едва он скрылся, лимузин тронулся с места.

Но когда он отъехал всего на полкилометра, человек с бульдожьим лицом бросил водителю:

— Остановись-ка, Дима! Что-то мне вся эта петрушка не нравится! Надо взглянуть, что к чему…

Лимузин снова остановился.

Человек с бульдожьим лицом достал телефон, прочел там сообщение, состоявшее всего из четырех цифр, и набрал эти четыре цифры на кодовом замке чемоданчика.

Замок щелкнул.

Мужчина откинул крышку чемоданчика и заглянул внутрь…

Лицо его стало малиновым.

— Они меня что, за сявку держат? За терпилу позорного? — прошипел он, брызгая слюной.

— Что такое, Арсений Иванович? — осторожно осведомился водитель. — Что случилось?

— Не твоего ума дело!

В чемоданчике лежала стопка ярких глянцевых журналов.

Арсений Иванович достал из кармана пузырек с лекарством, бросил под язык одну таблетку, отдышался, потом снова достал телефон и нажал номер из списка контактов.

— Ты, Гудок, за кого меня держишь? — прорычал он в трубку, едва услышал ответ.

— Иваныч, что случилось? — настороженно осведомился Перегуд. — Что-то не так?

— И ты еще спрашиваешь? — «бульдог» захлебнулся от злости и на мгновение замолчал.

Перегуд воспользовался этой паузой и повторил свой вопрос:

— Что не так, Иваныч?

— Дворник таджикский тебе Иваныч! Ты мне, гнида, что в чемодане подсунул?

— Как договаривались… сколько вы сказали…

— Сколько сказали! — передразнил его «бульдог». — «Куклу» ты мне подсунул! Как лоху позорному!

— «Куклу»? Не может быть!

— Я что — вру?

— Ни в коем разе, Иваныч! Это недоразумение… мы разберемся… мы все наладим…

«Бульдог» снова перевел дыхание и рявкнул:

— Можешь на том проекте крест поставить! Не видать тебе его как своих ушей! И вообще, я твой номер из списка контактов вычеркну! И прикрывать тебя больше не буду! Бултыхайся сам как хочешь! Забудь, как меня зовут, понятно?

Перегуд хотел еще что-то сказать в свое оправдание, но из трубки доносились только короткие гудки.

Перегуд с ненавистью посмотрел на трубку и прошипел:

— Жирная скотина! Сколько раз я тебе говорил — не называй меня Гудком!

Чуть раньше в офис фирмы «Приоритет» вошел посыльный — мужчина средних лет в зеленой униформе службы доставки, в надвинутой на лоб зеленой бейсболке и круглых металлических очках, с жиденькими рыжеватыми усиками. За спиной у него был объемистый зеленый короб с логотипом той же курьерской службы.

— Доставка для господина Мамаева! — сообщил он с чувством собственного достоинства пузатому охраннику с сонными глазами охлажденного карпа.

— Оставь здесь! — велел ему охранник.

— Как это — здесь? — возмутился посыльный. — Мне, это, велено передать в собственные руки! Посылка ценная, я за нее, это, отвечаю! Мне нужно, чтобы получатель, это, расписался! Ты за нее распишешься? Если распишешься, ты будешь отвечать!

— А я-то при чем?

— А если не распишешься — тогда пропусти меня! Не препятствуй мне, это, выполнять свою работу!

— Ладно, черт с тобой! Иди прямо по коридору, кабинет директора будет в конце.

Посыльный прошествовал по коридору, остановился перед дверью, на которой красовалась табличка «Генеральный директор А. С. Мамаев», поправил очки и без стука открыл дверь.

Он оказался в приемной, где сидела секретарша Мамаева Антонина Павловна.

Наблюдательный сотрудник, знающий Антонину, заметил бы, что сегодня она явно не в своей тарелке. Лицо ее, несмотря на тщательно наложенный макияж, выглядело несколько помятым. Очевидно, после