Загадка Красной Вдовы - Джон Диксон Карр

что его убило, – заражаясь его волнением, продолжил Терлейн, – должно было сработать в этом пространстве. Чтобы оставаться в поле зрения наблюдателя, он должен был двигаться по прямой от окна к двери или от двери к окну. Судя по положению стула, можно предположить, что он сидел за столом, повернувшись боком к окну, и писал. Дальше – глухая стена. Тупик. Во всех смыслах. Вы все изучили, проверили – и ничего не нашли, так? Стол, стул, ковер, дверь и ставни.

– Важно понять, что именно из находящегося в поле зрения вызвало у Гая подозрения в отношении виновности того, кого не было в комнате. И еще. Какое бы действие ни произвел Бендер, оно должно было быть вполне определенным, чтобы дать Гаю ключ. Я имею в виду, сэр, что он не мог просто сидеть, а потом вдруг вскинуть голову и оглядеться. Это должно быть что-то совершенно определенное, как удар в челюсть или по подъему стопы, или…

Далее произошло то, что едва не вызвало скандал в клубе «Диоген» и послужило основанием для секретаря подать прошение об исключении Г. М. Нет, он не закричал. Восклицание было довольно тихое, никоим образом не тот рев, который сметал машинисток, как осенние листья, но и оно заставило смотрителя подойти и посмотреть, что же случилось.

– Мозоли, – сказал Г. М., поднимаясь из-за стола. В том, что последовало за этим, смысла было не больше, по крайней мере для Терлейна. – Вот в чем секрет, вернее, только часть секрета. Кровь в раковине. Подсказка в курином супе. Джентльмены, я – осел. Воплощение ослиной тупости. Помеченный навеки ослиным клеймом. И если когда-либо в будущем заважничаю, просто подойдите и шепните мне на ухо: мозоли. Я сдуюсь моментально. Нет, Мастерс, я ничего вам не скажу! Сегодня утром вы отпустили шуточку насчет мозолей, и гореть мне в огне, если я не отвечу вам тем же. Хо-хо-хо!

Мастерс подался назад.

– Не знаю, сэр, что вы себе думаете, – он с облегчением выдохнул, – но я вовсе не против, чтобы вы и дальше вот так ухали. Я только знаю, что теперь вы видите свет. – Он усмехнулся. – И пока мне не надо волноваться, я и любопытствовать не буду. Хочу только напомнить, что сейчас почти полчетвертого, а мы обещали быть на Керзон-стрит в четыре. Что бы вы ни надумали, не пора ли нам отправляться?

– Верно. Но прежде я хочу позвонить – не спрашивайте зачем. Как называется тот частный отель, в котором жил Бендер?

– «Уайтфрайарс», Монтегю-стрит. Номер телефона, по-моему, 0828. Спросите миссис Андерсон.

Как только Г. М. удалился, Мастерс повернулся к Терлейну и снова усмехнулся:

– Старик, похоже, снова воспрял духом, и я этому рад. Таким озабоченным я не видел его со времен того случая в отеле «Ройал Скарлет»[26]. Ничего, мы еще увидим прежнего Г. М.

– Как думаете, что у него на уме?

Мастерс развел руками:

– Не знаю, сэр. Знаю только, что меня это больше не беспокоит. Но вы были совершенно правы относительно того, что вещи в комнате опасности не представляют. В его присутствии я не стал бы об этом рассказывать, – тут старший инспектор покачал головой, – но чего я только не напридумывал! И что с ковром что-то не так – может, он пропитан ядом или в нем отравленная булавка. И о ноже думал, и об иголке, и о записной книжке – которую мы так и не нашли, – что у нее острый край. Читал где-то об отравленных страницах – жертва слюнила палец, которым их листала, и таким образом яд попал в рот.

Но чтобы такой способ сработал, жертве требовалось проглотить галлон отравленной слюны. А что касается острого края – так ведь мы все равно не нашли ни одной раны на теле Бендера. Конечно, где-то эта рана есть, только мы не можем ее найти. Вот если бы нашли, то все бы и поняли.

Терлейн посмотрел в окно – дождь все шел.

– А ведь это мысль! – сказал он. – Почему пропала записная книжка? Кстати, вам случалось порезать палец о край страницы? Порез тоньше и чище, чем от стального лезвия. Бывает очень больно, но его трудно заметить, если только не появляется капелька крови. Ваш полицейский врач не искал чего-то такого?

– Мне это неизвестно, – заволновался Мастерс. – Вот же вы меня озаботили. Вполне возможно… Я тут о таких трюках узнал (между нами говоря), что теперь боюсь к чему-либо прикасаться в этом проклятом доме, не надев пару толстых кожаных перчаток.

– Что ж, давайте вернемся к Гаю. Вы остались в доме, после того как мы ушли. Что-то новое узнали?

– Вообще ничего, – сказал Мастерс.

Он сообщил, что допросил всех, за исключением Изабель Бриксгем. Слуги спали внизу и ничего не слышали. Джудит и Алан тоже ничего не слышали, пока не началась возня в комнате. Что касается света в четыре часа ночи в комнате Гая, о чем рассказал Карстерс, то Равель его не видел. И поскольку он не выходил из комнаты до двадцати минут пятого, а свет включали на короткое время, то и его заявление подозрений не вызвало. Медицинский осмотр тоже не принес никаких открытий. Гай умер от черепно-мозговой травмы, ставшей следствием двух ударов тяжелым молотком. Обнаруженные на молотке отпечатки пальцев принадлежали троим: Алану и Шортеру, которые брали молоток вечером, и самому Мастерсу. Один-единственный новый факт, непостижимый и отвратительный, объяснял странное смещение нижней челюсти Гая – ее сломали также молотком и, вероятно, намеренным ударом после того, как тот упал.

Терлейн все еще размышлял об этом свидетельстве жестокости, когда к столу после разговора по телефону вернулся Г. М. Судя по хищной ухмылке и сдвинутому на затылок цилиндру, он пребывал в прекрасном расположении духа и сразу же заказал такси на Керзон-стрит. Но даже он молчал во время этой поездки под дождем, потому что каждый визит в Мантлинг-хаус сулил новые неприятности.

Казалось, все было тихо, хотя Шортер, открывший им дверь, выглядел обеспокоенным. В холле их ждала Джудит, явно пребывавшая на грани истерики.

– Да, у меня есть для вас кое-что, – сказала она в ответ на вопросительный взгляд Г. М. – Может быть, улика. Идемте со мной… Нет, не в библиотеку! Там Гай. – Она сказала это таким странным голосом, как будто речь шла о живом человеке. – С ним гробовщики. Эти люди так с вами разговаривают, что вы почти забываете, какое дело их сюда привело. Но я выносить этого больше не могу.

Джудит провела их в гостиную, обставленную тяжелой викторианской мебелью, заполненную тикающими часами и освещенную только пламенем камина.

– Здесь доктор Пелэм, – продолжала она, – с Харли-стрит. Он сейчас в кабинете с Аланом и, похоже, действует на него