Шесть масок смерти - Сюсукэ Митио

– Прости меня, Орианна, прости… – Стелла потерлась мокрой щекой о коротенькие волосы Орианны; она всхлипывала, как ребенок. – Твоей маме нужно жить… У меня все получается плохо… Сколько бы ни старалась, ничего не выходит… Вот и ты, Орианна, такая милая, а я только и могу, что тебя испортить…

– Всё хорошо, тетя, всё в порядке.

Они плакали в голос вдвоем на темном пляже, держа в своих руках найденные ими осколки уранового стекла. У Стеллы в руке была подделка, которую я сделал, разбив тарелку. Я думал, что ее унесло в море, но оказалось, что она переместилась. Может быть, Стелла, поговорив со мной, возвращаясь решительным шагом к каменной лестнице, отбросила стекло носком ноги…

Но я не собирался в этом признаваться. Ни сейчас, ни потом.

В небе, под которым раздавался плач Стеллы и Орианны, мерцали звезды. Рассвет – смысл имени Орианны. Звезды – смысл имени Стеллы. Короткое красивое время, когда их имена накладывались одно на другое.

Самолет быстро шел на снижение; вот он проник сквозь толщу облаков и оказался под ними. Прижавшись лицом к стеклу иллюминатора, я смотрел на небо. Серые облака распространялись вдаль. Похоже, погода в Японии была не очень, несмотря на праздничную Серебряную неделю. Капель дождя не было видно, но, наверное, он скоро пойдет? Или уже закончился?

На экране передо мной, помимо карты окрестностей, обозначалось положение самолета в настоящий момент. Вероятно, совсем скоро он пролетит над моим родным городом. Прямо перед приземлением в международном аэропорту или сразу после взлета большинство самолетов, следующих в Европу или из нее, пролетали над моим городом.

Из-за мелкого масштаба карты на экране было сложно определить его точное местонахождение. Залив, его отличительная черта, также не был показан на карте. Ну и, конечно, маленький островок в центре залива.

Холли прожила еще два месяца. Спокойная смерть, как сон.

С тех пор как мы нашли морское стекло на рассвете на пляже, в течение этих двух месяцев Орианна много раз улыбалась и смеялась в присутствии Холли. Смеялась, когда они придвигались друг к другу так близко, что соприкасались челками, и делились впечатлениями. И когда она рассказывала матери о событиях в школе, сопровождая свои рассказы жестами. И когда они мерились длиной волос.

Верила ли Орианна, пока Холли была жива, в то, что произойдет чудо? Я и сейчас этого не знаю. Но по крайней мере я в это верил. Потому что в состоянии, как у Холли, чудом было уже то, что она прожила так долго. После ее смерти я сказал об этом Орианне. И тогда она кивнула, сжимая в руке морское стекло и, сдерживая слезы, пробормотала: «Спасибо».

На следующей неделе после похорон Холли девочка переехала к Стелле домой. Вещей у нее было так мало, что услуги компаний, занимающихся переездами, не понадобились. Но, с другой стороны, Стелле с Орианной вдвоем их было не унести. Так что я предложил им помочь с переездом.

После того как мы занесли последние вещи в дом Стеллы, она напоила меня черным чаем. Мы сели втроем за не очень чисто убранный обеденный стол и говорили, конечно, о Холли. И Стелла, и Орианна в процессе разговора пролили много слез, которые скапливались комком в горле. Но когда я, допив чай, стал прощаться, на их лицах появились улыбки.

– Не забывай маму.

На прощание Орианна подарила мне рисунок. Не знаю, когда она его сделала, но было заметно, что рука у нее стала еще уверенней. На рисунке была изображена безмятежно спящая Холли.

С тех пор я больше не виделся с ними. Я жил, поглощенный работой, и, хотя прошло больше полугода, я продолжал думать о них. Как им живется? Отросли ли волосы Орианны до прежней длины? Справляется ли Стелла?

Но мое беспокойство об их жизни вдвоем уже прошло. И не только потому, что на рассвете на пляже я узнал о том, что действительно чувствует Стелла.

В тот день, помогая им с переездом, я увидел одну вещь. Это произошло, когда я впервые вошел в дом Стеллы с картонными коробками в руках. В углу столовой стояла старая тумбочка, а на ней лежало желто-зеленое морское стекло. То самое, поддельное, которое я сделал из осколка тарелки, а Стелла подобрала на берегу. Мне стало стыдно и немного приятно; я поставил коробки на пол и подошел к тумбочке. Осколок стекла лежал перед деревянной фоторамкой. В ней была выцветшая детская фотография Стеллы и Холли, стоявших рядом. Холли была здорова, а Стелла – худее, чем сейчас. Они были очень похожи друг на друга. Я некоторое время смотрел на эту фотографию, но тут послышались голоса Стеллы и Орианны, заносивших коробки, и я с невозмутимым видом отошел от тумбочки как ни в чем не бывало. Когда же заносил следующую коробку, я заметил, что фоторамка исчезла, осталось лежать только морское стекло. Наверное, Стелла обратила внимание и убрала ее куда-нибудь. Я сделал вид, будто ничего не произошло, и продолжал помогать с переездом, думая о смысле того, что я только что увидел.

Улыбающиеся, стоящие рядом Стелла и Холли в детстве. Стелла с гордостью протянула руку вперед, в ее указательном и большом пальцах зажат кусочек стекла. В форме полумесяца, бледно-зеленого цвета. Точно такой же, какой нашла Орианна в песке.

Что это значит? Обстоятельства сложились так, что урановое морское стекло, которое Стелла потеряла в детстве, оказалось в песке Дублинского залива и Орианна случайно его нашла?

Нет, такое точно невозможно.

А может, Стелла сделала то же самое, что и я. То, что она потеряла свое сокровище – морское стекло, – было ложью, а на самом деле она, наверное, берегла его все эти годы? Ради какого-то своего желания. Молясь о нем. Иногда заглушая свои молитвы, когда шли дни, а желание не исполнялось. Той ночью, когда мы с Орианной направились к Дублинскому заливу, Стелла узнала от Холли, что мы пошли на поиски морского уранового стекла. После этого она появилась на пляже. Еще до того, как окликнуть нас, или же после разговора с нами бросила свое сокровище в песок. Так, чтобы Орианна нашла его. Несмотря на то что существовала вероятность, что ее сокровище, которое она берегла все эти годы, бесследно исчезнет среди песка…

Другими словами, это чудо сотворил не Господь, а Стелла сделала его для Орианны.

Может быть, изначально она завела разговор о морском стекле, чтобы девочка пошла искать его? Может быть, солгала о том, что сокровище потеряно, потому что знала лучше