Человек с лицом убийцы - Николай Иванович Леонов

– Спасибо, я верну вам его, как только куплю себе новый, – растерянно пообещала Тоня.

– Звони. – Инна наклонилась и поцеловала девочку в бледную щеку, а потом быстро, чтобы никто не видел ее слез, развернулась и направилась к машине, в которой ее ждал муж.

* * *

Жанна Валентиновна встретила Антонину в слезах и с раскрытыми объятиями. Тоня, которая не ожидала от домработницы такой реакции на свое возвращение, тоже растрогалась и расплакалась у нее на плече.

– Ничего, моя хорошая, ничего, – гладила ее по спине женщина. – Все у тебя образуется. Все будет хорошо. Я тебя не оставлю одну. Буду рядом, буду помогать растить малыша. Если ты, конечно, сама этого захочешь, – приговаривала она.

– Жанна Валентиновна, простите меня, дуру, – всхлипывала Антонина. – Я не думала, что вы такая… Такая хорошая. Я всегда так плохо к вам относилась…

И Тоня разрыдалась еще горше.

– Отчего же плохо? Нормально ты ко мне относилась. Как и положено. Я ведь кто в этом доме? Прислуга, – успокаивала ее домработница.

– Нет, вы не правы, – ответила сквозь всхлипывания Тоня. – Вы были членом семьи. Мама Ира вас очень любила, и папа Валера вас уважал. Только я этого не понимала. Глупая потому что была. Они ведь вас вписали в свое завещание и сделали наследницей после меня.

– Все это ерунда, милая, все это пустяки. Не нужно мне никакого наследства. Ничего мне не нужно, кроме семьи. А ее у меня забрали. Сначала Елизара, а потом и Ирину с Валерием. Нет-нет, только не говори мне, что Елизар жив. Я это и так уже знаю. Только вот для меня он умер много лет тому назад. Теперь его не вернешь. Теперь у меня осталась только ты и твой будущий ребенок. Если, конечно, ты позволишь мне быть рядом с вами.

– Да-да, конечно. У меня ведь, кроме вас, тоже никого не осталось. Для меня Елизар тоже умер. Только не как для вас – много лет назад, а в тот день, когда он убил моих приемных и своих родных родителей. – Успокаиваясь, Тоня глубоко вздохнула. – Можно, я сначала приму душ, а потом уже буду отвечать на все ваши вопросы?

Девушка повернулась к Гурову, который все это время задумчиво наблюдал за встречей двух когда-то совершенно чужих друг другу женщин и которые теперь благодаря их общей трагедии и потере стали самыми близкими и родными друг для друга людьми.

– Мойся, ешь и отдыхай. Я вернусь через пару часов, – ответил он на ее вопрос и вышел из квартиры.

У Гурова появился план.

29

– Чувствую я, что ты пришел ко мне не только затем, чтобы доложить, что нашлась Антонина Шишковская, – искоса глядя на Гурова, заявил генерал Орлов после того, как тот доложил ему об утреннем происшествии. – Лева, я тебя знаю как облупленного, так что давай говори прямо, что ты от меня хочешь. Наверняка опять задумал какую-то авантюру.

Гуров усмехнулся. Он и сам знал, что за почти тридцать лет совместной работы его начальник и друг видит его насквозь. Можно сказать, и мысли его читает. Но это и хорошо. Такое вот взаимопонимание не только сближало их, но и позволяло Гурову работать более эффективно. Может, именно по этой причине Лев Иванович и стал одним из лучших оперативников Москвы.

– Все-то ты видишь, все-то знаешь, – улыбнулся Лев Иванович. – Не сказать, что это авантюра, но мне кажется, что именно так мы вынудим Елизара Шишковского самому сдаться нам. Не хотелось бы бегать за ним по всей стране, объявив в федеральный розыск.

– Рассказывай свой план, – дал добро Орлов.

– Надо срочно связаться с прессой и с местным телевидением. Это как раз тот случай, когда нам понадобится их помощь.

– Почему с местным телевидением, а не с федеральным? – Петр Николаевич вопросительно посмотрел на Гурова.

– Я не думаю, что он сейчас соберется уезжать далеко от Москвы, – уверенно ответил Лев Иванович. – Во-первых, он далеко не глуп и понимает, что после того, как Антонина вышла из-под его контроля, мы будем с еще большим усердием его искать. Во-вторых, он не сможет никуда устроиться на работу ни в Москве, ни вообще где-либо. А ему на что-то ведь нужно будет жить. Та наличность, что у него есть сейчас, должна когда-то закончиться. В-третьих, он привязался к Антонине. Похоже, что он ее любит. Я говорил, что она ждет от него ребенка?

– Вроде бы как упоминал, – кивнул Петр Николаевич. – Так и что? Это разве является поводом не спасать свою шкуру для такой гниды, как Шишковский? Почему ты решил, что он обязательно должен сдаться сам? Только потому, что у него родится ребенок? Глупости! У него рука не дрогнула убить своих родителей, я уже не говорю о бывшем друге юности.

– Ну, насчет друга я бы еще поспорил, – усмехнулся Гуров. – По ходу следствия у меня вообще создалось впечатление, что у Елизара Шишковского априори не могло быть друзей. Были лишь те, кому он позволял находиться рядом с собой. Я допускаю, что Елизара могли считать своим другом другие, но вот он сам… Не думаю, что он кого-то мог считать своим другом. Он в принципе не понимал, что это значит – дружба. Станислав разговаривал с одним из одноклассников Шишковского, и тот дал ему очень четкую характеристику по этому поводу. Но тут совершенно другая ситуация…

Гуров на несколько секунд задумался, а потом досказал свою мысль до конца:

– Просто я вспомнил о реакции Елизара, когда он узнал, что та девушка, которую он любил, предпочла его Игнату. Катя, кажется, ее звали. Он ее и пальцем не тронул, а вот Лопахину тогда досталось. Он наверняка и убил-то его, потому что не мог забыть тот случай. Вспомни, что я тебе рассказывал об убийстве супругов Шишковских. Мужчину он убивал с остервенением, жестоко, нанес множество ударов ножом, бил его, уже заведомо зная, что тот мертв. А вот с женщиной поступил иначе. Мать он убил сразу – двумя ударами и поразив жизненно важные органы. Чтобы было быстро и наверняка. По предположению судмедэксперта, женщина оставалась жива еще минуты три. Она, если можно так сказать, умерла с изумлением на лице. Наверняка узнав в убийце своего сына.

– Ладно, ладно, – махнул рукой Орлов. – Подробности можешь мне