Посох епископа - Наталья Николаевна Александрова

вас благодарим! — пылко воскликнула одна из библиотечных дам. — Все было так интересно… так познавательно… мы узнали от вас так много нового…

Они окружили Карла Иваныча, в то время как остальные экскурсанты вышли из здания на улицу.

Ева вдруг схватила меня за руку и зашептала:

— Смотри! Они меня вычислили!

Я проследила за ее взглядом и увидела на другой стороне улицы длинную черную машину, очень похожую на ту, которая в свое время преследовала меня. Тимофей обещал, что те двое меня больше не побеспокоят, — стало быть, это другие?

— Кто это? — спросила я, тоже шепотом. — Это то, что я думаю?

— Да, это те, кто за мной охотится… те, у кого мы с Глебом увели алмазы… как, черт возьми, они меня нашли? И главное — что мне теперь делать?

Тут у нее в глазах мелькнул огонек и она метнулась вслед за лысым бледнолицым типом.

— Мужчина, постойте!

Тот удивленно обернулся.

— Вы предлагали подвезти нас, — проворковала Ева. — Так вот, мы согласны… вы не передумали? Где ваша машина?

Мужчина засиял:

— Конечно! Я отвезу вас куда скажете! Пойдемте, моя машина тут, совсем рядом!

Ева ухватила его под левую руку и подмигнула мне. Я поняла ее взгляд и ухватила мужчину под правую руку. Таким манером мы направились к стоявшей неподалеку от входа в музей темно-синей машине. Ева опасливо покосилась на черную машину.

— Девушки, садитесь! — Мужчина распахнул заднюю дверь своей машины.

Только теперь мы увидели, что за рулем его машины сидит невзрачный молодой человек.

— А это кто? — настороженно спросила Ева.

— Толик, мой водитель.

— У вас и водитель есть? — проговорила Ева уважительно.

— Ну да…

Ева плюхнулась на сиденье, я устроилась рядом.

Хозяин машины захлопнул за нами дверь, сел на переднее сиденье рядом с водителем и сказал тому неожиданно властным и твердым голосом:

— На базу.

— На какую еще базу? — удивленно спросила Ева. — Вы нас обещали подвезти!

Мужчина ничего ей не ответил.

Машина тронулась и начала набирать ход.

— Эй, что за дела! — воскликнула Ева. — Остановитесь! Выпустите нас! Выпустите нас сейчас же!

Мужчина никак не отреагировал на ее слова.

Ева потянулась к дверце, дернула ручку — но та не поддавалась.

— Заблокирована! — прошипела Ева.

— Конечно, заблокирована! — ответил мужчина жестко. — А ты как думала?

— Что вам от меня нужно?!

— А ты как думаешь?

Ева замолчала. Она забилась в угол сиденья и смотрела оттуда, как затравленный зверек.

А я думала, что попала в переделку с ней заодно.

На всякий случай я подала голос:

— Но я-то при чем? Я вам вообще не нужна! Выпустите меня!

— Сидеть! — рявкнул похититель. — Молчать!

У меня перехватило горло.

Ну что такое, мои неприятности никак не кончаются…

Я сунула руку в карман и нащупала там рукоятку посоха — ту самую, которую нашла в сейфе.

Я сжала ее в руке — и отчего-то мне стало легче, и страх отступил…

Машина тем временем ехала по каким-то незнакомым улицам.

Она несколько раз свернула, и я узнала место, по которому мы проезжали. Это был Загородный проспект.

Мы подъехали к пекарне, и водитель сбросил скорость. Судя по всему, наша поездка подходила к концу.

За окном сновали люди. Место было оживленное.

Я подумала, что сейчас нас выведут из машины и у нас будет шанс вырваться и сбежать. Я незаметно переглянулась с Евой. Мы обменялись выразительными взглядами.

Главное, не выдать свои планы…

Однако машина не остановилась. На самой малой скорости она подъехала к металлическим воротам. Водитель достал брелок, нажал кнопку — и ворота раздвинулись.

Мы въехали во двор.

Здесь не было ни души…

Похоже, нашим планам не суждено осуществиться…

Похититель повернулся к нам и проговорил:

— Мы приехали. Смотрите, чтобы без фокусов!

Мы промолчали.

И тут он выбросил вперед руку, в которой был зажат маленький блестящий баллончик…

И я провалилась в темноту.

Епископ опустил голову и проговорил:

— Отче, не знаю, как вам сказать…

Его духовник, старый монах-францисканец с детскими, бледно-голубыми глазами, вздохнул и промолвил:

— Ваше преосвященство, я должен…

— Отче, сейчас перед вами не епископ, а простой христианин, пришедший на исповедь. Не преосвященство, а такой же, как прочие, сын Матери нашей церкви.

— Хорошо. Ты знаешь, сын мой, что мне можешь сказать все. Исповедуясь мне, ты исповедуешься самому Господу. Так что не сомневайся и говори, что тебя смущает.

— Меня вводит в смущение мой собственный посох. Точнее, его рукоять. Я нашел ее на руинах сгоревшей церкви и велел почистить и приделать ее к посоху.

— И что же тебя смущает, сын мой?

— Мне говорили, что эта рукоять принадлежала святому Эвлалию. Тому самому святому Эвлалию, который был родоначальником моего семейства. Поэтому, святой отец, я подумал, что она будет более чем уместна…

— И что же изменило твое мнение?

— Эта рукоять… она не идет у меня из ума. Я думаю о ней днем и ночью. Особенно ночью. Мне снятся вырезанные на ней звери. Кажется, что они оживают, превращаются в огромных живых зверей и набрасываются на людей, как слуги дьявола на картинах, изображающих Страшный суд…

— Дурные сны насылает на нас нечистый… думаю, что ты прав — с этой рукоятью не все в порядке… позволь мне взглянуть на нее.

— Извольте, отче!

Епископ протянул духовнику свой посох.

Монах уставился на серебряных зверей своими блеклыми, слезящимися, детскими глазами — и ему привиделся мрачный храм с круглым высоким сводом.

В центре этого храма, на мраморном алтаре, горел масляный светильник.

По сторонам от алтаря стояли несколько человек в расшитых серебром одеяниях.

Несколько человек?

На первый взгляд они казались не людьми, а какими-то фантастическими чудовищами, химерами с телом человека и головой животного.

У одного из них была голова льва с густой черной гривой, свободно рассыпанной по широким плечам, у другого — голова оленя с величественными ветвистыми рогами, у третьего — голова огромного крокодила с зубастой хищной пастью. Был здесь также человек-волк, человек-медведь, человек-гиена, а также еще один, с головой огромного орла.

Все эти фантастические существа пристально смотрели на масляный светильник и словно чего-то ждали.

Вдруг пламя светильника ярко вспыхнуло, словно кто-то подбавил в него масла. В то же мгновение где-то высоко, под самым сводом храма, раздался низкий густой и гулкий звук, как будто кто-то ударил в огромный колокол.

Тут же человек с головой льва шагнул вперед и произнес несколько слов на непонятном древнем языке.

Остальные дружно повторили за ним эти слова.

Человек-лев снова громко заговорил, и на этот раз слова его стали понятны.

— Божество услышало нас!

Он поднял руки к своду и продолжил:

— Римляне