Назначаю тебя палачом - Анна Васильевна Дубчак

мужчина средних лет в сером костюме и черной куртке. Длинное вытянутое лицо со впалыми щеками и крупным носом, коротко стриженные седые волосы, темные глаза.

Узнав Бориса, он поздоровался с ним за руку.

– Привет, Борис Михалыч. – Он устало улыбнулся. – А ты здесь какими судьбами?

– Да вот… у соседки моей беда, – ответил Борис. – Решил помочь, поддержать.

– Понятно. Ребята уже здесь, вижу – машина у ворот… Меня задержали. Ладно, пойдемте, сейчас допросим твою подопечную.

– Сейчас докурим и придем.

Ванеев вошел в дом. Денис посмотрел на Бронникова в ожидании комментариев.

– Так что они здесь будут искать? – наконец не выдержал он.

– Не знаю… Ладно, Денис, пойдем.

– Она знает, что говорить?

– Пусть всю правду и говорит. Ей нечего скрывать.

Как Денис и предполагал, Ванеев начал допрос Финягиной сразу, как только вернулся Борис Бронников. Самого Дениса оставили за дверью – Ванеев сказал, что у него и к нему есть вопросы, поскольку тот работал на Финягина.

Эмма эмоционально была подавлена, а потому трудно было предположить, выдержит ли она вообще допрос.

Когда собирались утром сопроводить Эмму домой, Борис предварительно переговорил с ней, сказав, что вполне вероятно, что ей позвонит следователь, чтобы либо вызвать ее на допрос, либо сам опросит ее на месте.

– Но зачем следователю допрашивать меня, если Витя просто умер от инфаркта? – спросила вдова, нервно хлопая ресницами.

– Виктора отравили. Или же он умер от передозировки снотворного. И поэтому его сердце не выдержало.

Эмма взглянула на него как на предателя.

– И давно вам об этом известно?

– Мы узнали об том ночью, просто не стали вас будить.

– Значит, это Сергей. И что мне отвечать следователю?

– Поскольку это на самом деле может быть он, ваш приятель, то постарайтесь вообще не упоминать его имя, так как есть риск, что вас могут признать соучастницей в убийстве. Но если Сергея арестовали, к примеру, и этот парень уже начал давать показания и может представить вас как заказчицу убийства, вот тогда и расскажете все как есть. И сделайте акцент на том, что вы с самого начала подозревали его в том, что это человек Виктора.

Допрос начался с обычных вопросов. Когда Эмма видела мужа последний раз? Не подозревает ли она кого-нибудь? Как давно у мужа начались проблемы с сердцем? То есть поначалу Ванеев был предельно мягок в своих вопросах, и даже тон его, каким он обращался к Эмме, показался Борису дружеским.

– Скажите, пожалуйста, Эмма Евгеньевна, кто проживал в вашем доме последние дней десять?

– Как кто? Я…

– Я имею в виду молодого мужчину, которого видели ваши соседи.

– Не знаю… Может, они видели курьера? Я же заказывала продукты и все остальное. Вот они и увидели. – Она растерялась и теперь смотрела на Бориса, ища поддержки. – Понимаете?

– Не думаю, что курьер чистил бы вам дорожки от снега, – улыбнулся Ванеев, тихонько вздохнув. И Борис вдруг понял, что вот с этого момента и начнется настоящий допрос. – Мы располагаем сведениями, что этот человек, к примеру, пользовался вашей лестницей, чтобы отремонтировать окно… Во всяком случае, именно так это выглядело со стороны. Он входил и выходил из дома, садился в такси или, наоборот, приезжал на такси. Он жил с вами. Кто этот человек?

– Может, Максим, мой садовник? – Вдруг лицо Эммы просияло. – Ну точно! Макс! Он был у меня и по старой памяти помогал мне за сущие копейки. Он же понимал, в каком я оказалась положении. Ну точно! Это он чистил дорожки в саду, приносил из сарая дрова для камина. И да, он приезжал на такси, потому что его машина в ремонте. Да вы сами можете у него спросить!

Борис от удивления закашлялся. Вот это да! Надо же такое придумать – садовник! Неужели она не понимает, что все это можно проверить? Зачем она это делает?

– Я могу переговорить с моей клиенткой? – обратился он к Ивану.

– Хорошо. Говорите, а я пока выйду покурить.

Когда они остались одни, Борис набросился на Эмму:

– Вы зачем выдумали садовника? Да еще и назвали его имя?

– Но я ничего не выдумывала, – краснея, принялась оправдываться она.

– Вы что, успели его предупредить, проинструктировали его о возможном разговоре со следователем?

– Да ничего я ему не говорила. Как? Когда? Зачем? Я что, знала, что Витя погибнет?

– Хотите сказать, что ваш садовник Максим – реальный человек, который чистил у вас дорожки и носил дрова?

– Ну да.

– Но почему же вы мне ничего не рассказывали о нем?

– Я не знала, что это так важно.

– Он видел Сергея?

– Ну уж нет. Я не могла этого допустить. Виктор был с Максом в хороших отношениях, был благодарен ему за наш сад, а потому был риск, что Макс может рассказать ему о моем любовнике. И вот тогда причиной нашего развода стала бы моя измена, понимаете? Другими словами, наличие у меня любовника могло бы объяснить такое вот скотское ко мне отношение мужа в глазах нашего окружения. К тому же если бы Виктор узнал о Сергее, то точно приехал бы сюда и прибил мальчишку, а меня просто вышвырнул из дома с тяжкими побоями…

– Но тогда ладно. Если есть реальный садовник, который может подтвердить ваши слова, тогда вы все правильно сделали, что рассказали о нем.

Вернулся Ванеев, допрос продолжился.

– Скажите, Эмма Евгеньевна, в каких вы отношениях с соседями?

– В нормальных. В нейтральных. А это вам зачем?

– Они знают в лицо вашего садовника?

– Насчет лица не знаю, но то, что в теплое время года они видели его в саду каждый день – это факт. Если они разговаривали с ним, приблизившись к забору, то знают его в лицо, а если нет, то могут узнать его по росту, фигуре, комбинезону… Вы же видели наш забор, кованый, с толстыми решетками, через них все видно. Другое дело, что участки большие, сами понимаете…

– Надеюсь, вы знаете фамилию вашего садовника?

– Разумеется, Грачев. Максим Грачев.

Дальше допрос свелся к выяснению, что заставило Эмму отправиться к мужу на работу, чтобы предупредить о каком-то несчастье.

Эмма замешкалась, задумалась.

– Это мои предчувствия…

Борис напрягся, услышав такое. Что-то будет сейчас?

– Не знаю, кто вам об этом рассказал, должно быть это фантазии его секретарши, которая много на себя берет… – В ее голосе прозвучали угрожающие нотки. – Но я, если честно, не один раз приходила к нему, чтобы просто напомнить о себе…

И тут она расплакалась, тихо и горько.

– Эмма Евгеньевна… Успокойтесь, – сочувственно произнес Ванеев.

– Я хотела вызвать в нем жалость.