Подражатель - Дэниел Коул

— И нет ничего, что мы можем сделать или делаем, чтобы это предотвратить. Почему-то это кажется неправильным… Я знаю. Я знаю, — добавила она, прежде чем он мог что-то сказать. — Нет способа определить, кого он выберет следующим. Просто это не кажется очень хорошим. Но как вы говорили в больнице, «мертвых спасти нельзя».

Чеймберс оперся о стену рядом с ней:

— Вся страна его ищет, полицейские опрашивают всех, кого он когда-либо знал.

— Они его не найдут.

— Нет… Нет, не найдут, — задумчиво сказал он. — Здесь все это закончится, спустя столько лет… Спасибо.

Маршал выглядела растерянной.

— Я ушел от этого, — объяснил он, — …от него. Но теперь мы здесь, и впервые за все время преимущество у нас. Коутс придет, он не сможет себя остановить. А когда он объявится, мы будем ждать. Поэтому… спасибо.

Оценив это проявление чувств, Маршалл легонько похлопала его по руке:

— Поблагодарите меня, когда все закончится.

— Детектив! — позвал полицейский, сгорбившийся за блоком управления прожектора. — Кажется, они пытаются с вами связаться! — сказал он, показывая на свое радио.

Нахмурившись, Чеймберс прибавил громкости, уловив окончание искаженного сообщения:

— …сейчас требует вашего внимания. Прием.

Он снял радио с пояса:

— Это Чеймберс. Это было для меня? Прием.

— Утвердительно. Мы получили звонок от работника совета насчет каких-то участков в Путни, — начал диспетчер, и Чеймберс поднял радио, чтобы Маршалл тоже было слышно. — Сказал, они выкопали кости, похожие на человеческие. Прием.

Они с Маршалл переглянулись.

— Получено. Скажите звонившему немедленно прекратить работы на локации, и, пожалуйста, попросите команду криминалистов встретить меня там. Прием.

— Вас понял. Конец связи.

— Нет покоя грешникам, — зевнул Чеймберс. — У нас длинная ночь впереди, — сказал он Маршалл. — Не чувствуйте себя обязанной…

— Я иду с вами, — перебила она его.

— Как вам угодно.

— Оно не было зарыто так глубоко, как остальные, — сказал им бородатый работник совета, руководивший раскопками.

Оазис зелени изменился до неузнаваемости: перевернутые сараи стояли перекошенными кучками за линией работ, большинство участков теперь превратилось либо в выкопанную почву, либо в поисковые ямы. Сразу за одним из припаркованных мини-экскаваторов трое окружили неглубокую могилу с частично выкопанным трупом по центру — почти превратившимся в скелет, на поздних стадиях разложения. Каменный меч лежал поверх тела, напоминая о рыцарях старины, потрепанная одежда все еще висела на бледных костях, а сама могила, явно вырытая поспешно, была максимум три фута глубиной.

— Кажется, я могу угадать, откуда меч, — сказал Чеймберс. — Это лежало здесь годами. Будет нелегко его опознать.

— Кристофер Райан, — проинформировал их бородатый проводник.

Чеймберс странно взглянул на мужчину:

— Вы… узнаете его? — сухо спросил он, снова поглядывая на обложку альбома «Iron Maiden» у своих ног.

Мужчина протянул ему ламинированный бейдж, покрытый грязью.

— Мы нашли это до того, как вы сказали прекратить работу, — пояснил он. — Он торчал из-под него. Наверное, был у него в кармане или что.

Тот факт, что Коутс упустил его, только подтверждало теорию, что он избавлялся от тела в спешке.

Чеймберс благодарно кивнул, мужчина отправился обратно к своим коллегам, оставляя их в компании трупа с зияющими глазницами.

— Растратить мертвое тело — непохоже на Коутса, — сказала Маршалл, в тот же момент решив, что хочет быть кремированной. — Что вы думаете?

— Что без своей Медузы Персей ему был ни к чему, — ответил Чеймберс, ощущая, как натягивается шрам на затылке. Он поднял взгляд к ноябрьскому солцу, висящему низко в небе. Чувствуя тепло на лице, он глубоко вздохнул, улыбнулся и сказал, что закат будет чудесным. Маршалл нахмурилась в ответ на замечание не по теме, когда он отвернулся от могилы и направился к машине.

Глава 27

Последний лоскуток неба горел оранжевым и розовым на фоне надвигающейся ночи, а темные тучи привлекли за собой охотящегося хищника и бесславный, жестокий конец его жертвы.

Чеймберс наблюдал, как угасает пламя вверху, а затем переключил внимание на свое изможденное отражение в окне. Он был еще юношей, когда все это началось, а не седеющей, живущей на таблетках развалюхой, которая теперь глазела на него в отражении. Если когда-то он был внушительным, то теперь — высоким, но невпечатляющим. Если раньше он мог не спать двое суток подряд и все равно функционировать, теперь он постоянно выглядел обессиленным. И если его ум всегда был острым, как бритва, теперь Чеймберс чувствовал, как он замедляется… И знал — он что-то упускает.

— О, хорошо! Вы здесь! — воскликнул кто-то, пробираясь к ним из коридора.

Он повернулся, увидев приближающегося доктора Дрю Сайкс. Так как Чемберс всегда ладил с его матерью, у него были большие надежды на молодого человека, заменившего ее на посту. К несчастью, нахальный и жесткий судмедэксперт унаследовал мало привлекательных качеств от своей ушедшей в отставку матери. Но Чеймберс, похоже, нравившийся ему, имел с ним меньше проблем, чем остальные.

Они отправились к двери в дальнем конце.

— Хотите сначала хорошие новости или плохие? — спросил у него Сайкс.

— Хорошие.

— Помните ту девушку, Фиону, о которой я вам рассказывал? Сегодня третье свидание. А вы знаете, что это значит!

Притворяясь, что он не видит его поднятую руку, приглашающую дать пять, Чеймберс терпеливо спросил:

— Насчет тел?

— А, господи, нет. Нет. Там только плохие новости.

— Восхитительно.

Они вошли в лабораторию судмедэкспертизы, где жертвы из больницы уже лежали на металлических каталках. К ним от стены был пододвинут стол, где разместились две груды заляпанных кровью крыльев. Чеймберс с отвращением вспомнил, как Элоиза описала Роберта Коутса — что он как ребенок, отрывающий крылья у стрекозы.

— Он все больше изощряется, — сказал Сайкс, раздувая щеки. — Оба были и так под наркозом, поэтому следов уколов нет. Деваха…

— Одри Фэйрчайлд, — просветил его Чеймберс, раздраженный его непрофессионализмом.

— Ладно, Одри Фэйрчайлд. Она — показательный случай асфиксии. Он просто отключил ее ИВЛ и… конец игры. Но мужчина… — Они подошли к другой каталке. — Его крылья прикрепили, когда он был еще жив… Без сознания, но жив.

Чеймберс бросил взгляд на кучу белых перьев, где торчала длинная сломанная кость, напоминающая клинок.

— Господи.

— И не говорите. Крылья пробили его легкие с обеих сторон сзади, провоцируя катастрофический гемопневмоторакс. Оттуда, кстати, и следы крови на перьях.

Чеймберс выглядел непонимающе.

— Проще говоря, он утонул в собственной крови, — объяснил Сайкс, и эта мысль, казалось, даже встряхнула его.

— Асфиксия и утопление на следующий день после пересадки легкого, — задумался Чеймберс вслух. — Полагаю, где-то в этом есть извращенный трагизм. — Он взглянул на свои часы.

— Вы выглядите ужасно. Как вы держитесь? — спросил Сайкс, словно был искренне обеспокоен.

Должно быть, все