Искатель, 1999 №10 - Картер Браун

ветер в голове! И ошибка с клиентом, я уверена, тоже по ее вине, несомненно.

Высыпав на тарелку фисташки, я принялась меланхолично их грызть, не вполне представляя, о чем же буду разговаривать с этим заморским Эйбом.

Ровно в восемь раздался звонок. Я поспешила к двери, открыла ее и, несколько смущаясь, проговорила на иврите: «Проходите, пожалуйста».

Гость кивнул и вошел из темного подъезда в ярко освещенный салон Тамариной квартиры.

Без бороды его было не узнать.

— Авраам Брескин, — пролепетала я в изумлении.

— Да, — он сделал еле заметный кивок, — Авраам, или Эйб, как привыкли меня называть в Штатах.

— Проходите, присаживайтесь. Хотите чаю?

— Нет, Тамара, спасибо. Не нужно.

Только я открыла рот, чтобы сказать ему, что я не Тамара, но что-то остановило меня.

Авраам сел за стол и положил рядом с собой элегантный кейс. Без бороды он выглядел точной копией того парня на фотографии, постаревшей копией, разумеется, но все равно — сходство было очень заметно.

— Так о чем мы будем с вами говорить, Тамара? — спросил он, и я обратила внимание, что кончики его пальцев подрагивают.

— Я… я даже не знаю… — пробормотала я, кляня себя, что впуталась в эту историю. И чего сразу не сказала, что я не Тамара? А теперь было уже поздно. Он бы подумал, что я над ним издеваюсь.

— Зато я знаю, — жестко сказал Брескин, и выражение его лица изменилось. Дежурная вежливость перешла в откровенную ненависть, — вы хотите поговорить о наследстве моего отца!

— Нет, почему так сразу о наследстве? — боже, какую чушь я несу! — Хотелось бы просто познакомиться…

— Зачем? — презрительно сказал он. — Зачем мне с вами знакомиться? Для чего вы мне, нужны?

— Как для чего? Все-таки Йоси был ваш брат!

— Брат?! — в интонации Тамариного гостя прозвучала издевка. — Да зачем он мне нужен был, этот брат? И он без меня прекрасно обходился. А вот когда отцу совсем плохо стало, тут-то братец и объявился. А почему бы и нет? Писатель Исаак Брескин умер миллионером.

— Ну почему вы все переводите на деньги? А если это естественная радость сына, который нашел отца? Пусть ненадолго, но нашел…

— И все тут же распустили слюни! Как же, сын нашел блудного отца! Ах, какая встреча. Все рады и счастливы!

— Кроме вас, — констатировала я.

— Я рад, что вы понимаете это, — он как бы в шутку поклонился, и я заметила у него на затылке белую ермолку.

Вот так наступает озарение. Мне стало вдруг так горячо, что я мгновенно вспотела. Глаза увлажнились, и передо мной промелькнули все этапы двойного убийства: кричащая Тамара возле гостевого домика, рассказ Марка об убийце, сам Марк, лежащий в зарослях авокадо, отказ Рафаэля признаться в убийстве…

— И поэтому вы его убили! — выдохнула я, не понимая, что надо сдержаться.

— А ты понятливая девушка, — сказал Авраам, пододвигая к себе кейс.

Он неторопливо открыл его, достал оттуда пистолет и не спеша взвел его. Я в ужасе прижалась к стене.

— Сидеть! — рявкнул он, указывая на стул, с которого я только что вскочила. — Иначе я застрелю тебя на месте.

— Н-нет, пожалуйста, я уже сижу, — страх сковал все мои члены.

— Так вот, ты должна понять — я не маньяк какой-то, чтобы убивать и получать от этого удовольствие. Мне это противно. Но что прикажете делать, — Брескин обращался как бы не ко мне, а к суду присяжных, — если я, законный наследник своего отца, единственный его сын, находился около него все время его болезни, а в последний момент приезжает какой-то алжирец и отбирает у меня (мне казалось, он скажет: «чечевичную похлебку») моего папу!

— Как же он его у вас отобрал? Вы — старший сын, носите фамилию отца…

— Ты хочешь сказать, что он — мамзер и поэтому ему ничего не положено? Ты глубоко заблуждаешься! Может быть, по американскому праву это верно, но не по еврейскому. Еще в тринадцатом веке наш великий философ Рамбам сказал: «Отдайте наследство мамзеру, ибо он и так обойден и несчастен».

— Послушайте, Авраам, — я старалась говорить спокойным голосом, практически без интонаций, — насколько я знаю, вы живете в кибуце, обеспечены всем необходимым. Ваш папа был миллионером, да еще авторские права. Это же очень большие деньги! Ну отдали бы немного Иоси, что из этого? Неужели он половину требовал?

— При чем туг деньги? Ты что, не понимаешь, что дело тут совсем не в них?! Из-за этого мамзера я остался без отца с восьмилетнего возраста! А когда я снова обрел его, то вновь лишился сразу же!

— Извините, я не понимаю вас. Вы не могли бы прояснить? Ведь насколько мне известно, ваш отец был агентом Сохнута и много путешествовал?

— Это верно, часто ездил за границу, но всегда возвращался! А в последний раз уехал и не вернулся!

— Почему?

— Вот из-за этого самого. Родственники его любовницы, которая уже успела родить мне братика, пригрозили отцу, что убьют его, и он был вынужден бежать. А я остался сиротой. Ведь мама умерла еще раньше…

— Да, вы рассказывали, я помню.

Авраам встал и принялся расхаживать по комнате. Пистолета из рук он не выпускал.

— А что вы прикажете мне делать? — он как бы рассуждал сам с собой. — Отец, уже больной и слабый, умоляет: «Дети мои, я так рад, что вы встретились! Живите и помогайте друг другу!» Он на старости лет вернулся в лоно религии. Это Исаак Брескин, кибуцник и пламенный сионист! Вот религия и требовала от него, чтобы мы помирились. Не хочу! Понимаешь ты, не хотел я тогда ни видеть этого Йоси, ни делить с ним отца, ничего! Но я не мог… Поэтому пришлось улыбаться и делать вид, что я очень рад.

— Понимаю…

— Да что там, — Брескин махнул рукой, — эта слезливая восточная ментальность выводила меня из себя. «Ах, брат, я так рад, что наконец-то встретил тебя! Дай я тебя поцелую!» Как будто не его родственники хотели убить моего отца. Моего! Ты понимаешь это?

— Да, да, вашего отца, — а что мне оставалось делать? Только поддакивать.

— Решение избавиться от него пришло ко мне в тот же миг, как только я узнал, что, он — мой братец, — Авраам намеренно избегал называть Йоси по имени. — И я терпел. Долго терпел. Он вернулся назад, в Израиль, а я оставался с отцом до конца. И до последнего вздоха отец говорил только об этом мамзере. А когда я похоронил его, решение убить окрепло во мне и я уже не сомневался. Приехав назад в кибуц, я позвонил