Роль жертвы - Елена Валентиновна Топильская

— Так. Посидите здесь? Я схожу вниз, к дежурной...

— Нет, — завопила я, ухватившись за его рукав, и тут же устыдилась своего поведения. Что это я, как истеричка, не могу с собой совладать?

— Тогда пошли вместе, — невозмутимо предложил он. Как будто я и не вела себя постыдно, визжа от страха.

И я решилась.

— Хорошо, пошли.

Мы вышли из номера и побрели по коридору. Как я ни храбрилась, мне все равно для некоторого душевного равновесия пришлось уцепиться за Петра и висеть на нем. А Петя меня даже приобнял, демонстрируя, что моя безопасность в надежных руках.

Как только мы покинули номер, я мгновенно успокоилась. Мы с Петей спустились по лестнице и вышли в темный холл. За стойкой никого не было. Мы подошли поближе, заглянули туда и увидели дежурную, мирно спящую на раскладушке. Петя кашлянул, и дежурная тут же открыла глаза.

— Что случилось? — спросила она совершенно бодрым голосом.

— Извините, — сказал Петр Валентинович, — у нас звонки какие-то в номере странные; то ли соединение не прошло, то ли еще что.

— Звонки? — дежурная откинула одеяло и села на раскладушке, спустив ноги на пол и протирая кулаками глаза. — Какие звонки? По телефону?

Мы оба закивали, подтверждая.

— Да нет, ребята, вы что-то путаете, — сказала дежурная. — У нас коммутатор по ночам не работает. Одна телефонистка, она на ночь домой уходит. Не может у вас телефон звонить. Говорите прямо, что случилось?

— Ну как же не может, — робко пискнула я. — Он звонил...

— Звонил-звонил, — подтвердил Петр. Дежурная, кряхтя, стала ногой искать под раскладушкой тапочки.

— Что-то вы мне голову дурите, ребята, но в гостинице из персонала больше никого нет. Все по домам пошли. Котельная на ночь закрывается, я же говорила, воды ночью нету горячей. Телефонистка отдыхает, даже коммутатор заперт.

Посмотрев на наши недоверчивые лица, она пошарила в шкафчике под стойкой.

— Пойдемте, я вам коммутатор открою. Сами убедитесь, что там никого нет.

Вытащив связку ключей, она повела нас из холла в маленький коридорчик, упирающийся в железную дверь. Дверь была опечатана пластилиновой печатью.

Дежурная, позевывая, оторвала веревочный хвостик, утопавший под печатью, и, звеня ключами, отворила дверь.

— Пожалуйста, смотрите.

Она посторонилась, пропуская нас с Петром внутрь. Мы вошли и осмотрели крошечную комнатку с аппаратурой. Спрятаться там было решительно негде, даже кошке было бы не притаиться.

— А иначе, чем через коммутатор, звонить нельзя? — недоверчиво спросила я. Дежурная покачала головой.

— Ну, а как же иначе? У номеров же нет городского телефона. У гостиницы один номер, а на коммутаторе распределяют звонки. Только так.

— А вы что же, по ночам без связи? — мой разум никак не хотел соглашаться с тем, что у меня галлюцинации.

— Почему же? — дежурная вытащила из кармана и показала нам мобильный телефон. — У меня сотовый, на всякий случай. Ну что? Можно коммутатор запирать?

Мы оба кивнули, и отправились восвояси. У дверей своего номера я остановилась и спросила:

— Петя, а ты тоже считаешь, что мне показалось?

— Почему же, — отозвался Петр. — Я слышал звонки. Вам ничего не показалось.

— Петя, давай на «ты», — предложила я.

На лице у Пети отразилась сложная гамма чувств, потом он покраснел. Но решительно тряхнул головой:

— Хорошо. Вы... Ты... Если хочешь, я могу посидеть до утра в твоем номере...

— Конечно, хочу, — отозвалась я. Мысль о том, что я войду в довольно большой, двухкомнатный номер и закрою за собой дверь, оставшись в полной власти телефонного призрака, была мне невыносима. Петя кивнул.

— У меня есть чай, — сказал он. — И печенье. Принести?

— А как мы воду вскипятим? — засомневалась я.

— А у меня есть кипятильник, — успокоил меня мой надежный спутник, и мы вместе пошли к нему в номер за чайными принадлежностями.

Хорошая идея была попить чайку; заснуть я бы сейчас вряд ли смогла. Взяв пакет с чаем, печеньем и кипятильником. Петя проводил меня в мой люкс. А пока грелась вода, он опять обошел мой номер с пистолетом наготове: ничего. За время нашего отсутствия ничего не изменилось, не прибавилось и не убавилось, но я все равно с опаской косилась на черный старомодный телефон.

Впрочем, он молчал, и я подумала, что если целью звонков было напугать меня то он с этой целью справился. Интересно, насколько он всемогущ, если умудряется позвонить ко мне в номер, при условии, что это технически невозможно.

Чай в Петиной компании стабилизировал состояние моей нервной системы настолько, что я смогла покинуть гостиную и лечь в кровать. Уговорил меня Петр, настаивая на том, что завтра нам нужна свежая голова, а до утра осталось не так много времени, поэтому обязательно надо поспать. Сначала мне казалось, что телефон зазвонит снова, стоит мне только лечь в постель; но он не звонил, и я сама не заметила, как уснула.

Поутру, угостившись вполне сносным завтраком в чистенькой, хоть и бедненькой гостиничной столовой ресторанного типа, мы отправились в местную милицию. Утром было уже не так страшно, как ночью, поэтому я беспрепятственно отпустила Петра Валентиновича в его номер совершить утренний туалет, да и сама без сердцебиения закрылась в санузле люкса.

Днем замок, нависший над излучиной реки, надо признать, выглядел ничуть не хуже. Погода стояла прекрасная, и мы с Петей решили прогуляться. Дежурная, чуть иронически посматривая на нас, объяснила, где милиция.

В коробицинском УВД нас проводили в кабинет, где сидели три оперативника примерно одного возраста. Они встретили нас приветливо, хотя и без ажиотажа, солидно пожали руку Петру, привстав со своих мест, церемонно поклонились мне и в знак гостеприимства предложили обязательный чай.

Несмотря на чай, только что выпитый в гостинице, отказаться было бы неполитично, и мы уселись за шаткий журнальный столик, причем Петр Валентинович в который раз поразил меня своей предусмотрительностью, вытащив из-за пазухи и положив на столик, в качестве гостинца, коробку «Рафаэлло».

Сделав глоток чаю, я упомянула про смерть Бурова. Оперативники, конечно, уже знали об этом. Оказалось, что с Буровым работали все трое, и двое из них искренне посожалели. Однако третий, высокий мрачноватый парень, которого коллеги звали Сэм, насупился и пробормотал что-то вроде: «Бог не фраер...»

— Сэм, ты не прав, — мягко заметил ему коллега. Как бы там