Берегитесь Ченов - Джесси К. Сутанто

с нами. Да еще и Стафани вечно вертится вокруг и время от времени фотографирует. К тому же, что бы я сказала Нейтану? С чего бы мне вообще стоило начать рассказ об этом безумном дне? Так что вместо этого я просто улыбаюсь ему в ответ и продолжаю вести светскую беседу с нашими гостями, притворно смеясь и пытаясь поддерживать эти бессмысленные разговоры о том, как великолепно устроен праздник, или как чудесно мое платье, ведь это же еще и оригинальная вещь индонезийского дизайнера.

Помимо всего этого я краем глаза наблюдаю, как ма, старшая тетя и вторая тетя толпятся вокруг столика с напитками, хлопая руками и время от времени перекрикиваясь.

Спустя несколько мгновений эта компашка наконец расходится, и ма с довольной улыбкой на лице несет поднос с бокалами шампанского. Они обегают глазами сад, замечают Стафани, фотографирующую Энни и Криса, и направляются к ней.

– Стафани! – окликает ее ма с широкой улыбкой. – Ты так усердно работаешь. Ты такая хорошая девочка, очень хороший фотограф, очень хороший.

Боже, неужели эта женщина не может добавить хоть капельку актерского мастерства? Эти ее фразы звучат так неестественно и наигранно, даже слишком, что она с таким же успехом может просто закричать: «Я ЗАМЫШЛЯЮ КОЕ-ЧТО НЕХОРОШЕЕ». Стафани опускает камеру и хмуро смотрит на ма. Я прикусываю нижнюю губу. Как, черт возьми, ей вообще удалось накачать шаферов на свадьбе Тома?

Тут я вспоминаю, что там участвовала четвертая тетя. Ну, конечно. Четвертая тетя, небось, вела себя намного спокойнее, в отличие от этой. Тем более, к тому времени друзья жениха уже были пьяные, так что все было еще проще. Так, мне нужно вмешаться и помочь ей.

– Прости, я на секунду, – бормочу я, выскальзывая из объятий Нейтана и собираясь присоединиться к Стафани и ма.

– Мэдди, я просто говорила Стафани, как она хорошо справляется с работой, – восклицает ма, когда я подхожу.

– Да, очень хорошо работает, да и сама такая хорошая девочка, – добавляет старшая тетя.

– О, как мило, – восклицает Энни, улыбаясь им двоим. – И да, я согласна, Стафани, ты была просто великолепна сегодня. Не так ли, дорогой? – Она поворачивается к отцу Нейтана, который явно ее не слушает. Он рассеянно кивает, а затем извиняется и продолжает болтать с другим гостем.

– Теперь у нас есть тост, – объявляет вторая тетя, поднимая бокал с шампанским и протягивая его Стафани.

– Хм? – Стафани делает небольшой шаг назад. – Извините, но я не пью на работе.

– Я тоже всегда так говорю, – подхватываю я, взяв бокал из рук второй тети. – Но, Стафани, я настаиваю. Я, как никто другой, знаю, как усердно работают свадебные фотографы, и думаю, что ты заслужила маленькое угощение. – Я протягиваю ей бокал, а себе беру с подноса другой. – Выпьем!

– Ладно… – Стафани берет-таки у меня бокал и уже подносит его ко рту. Моя душа начинает ликовать.

– Нет! – вдруг рявкает кто-то.

Я поворачиваюсь и вижу прямо позади себя аму.

Ама не очень крупная женщина, она ходит слегка сутулясь, и честно сказать, до этого момента мне редко выпадала возможность пообщаться с ней. Но в этот момент я понимаю, почему именно она командует целой бандой мафиози. И почему никто из дядей Стафани еще не сверг ее, несмотря на то, что китайско-индонезийское сообщество по-прежнему сильно придерживается традиционных гендерных устоев. Откровенно говоря, эта женщина реально внушает ужас. Мне кажется, ама смогла бы запросто убить другого человека, причем сделала бы это четко и хладнокровно.

– Нет, – снова говорит она, забирая бокал из рук Стафани. – Я запрещаю. Никакого алкоголя во время работы.

– Ах, я настаиваю, – восклицает старшая тетя и делает шаг вперед, оказываясь лицом к лицу с амой. Она одаривает ее самой приятной, такой бабушкиной улыбкой. – Пожалуйста, не отказывайтесь, иначе нам будет стыдно. – Манипулировать чувством стыда. Хитро. Ни один уважающий себя человек с китайско-индонезийскими корнями не сможет устоять перед этим.

– О нет, нет, если мы будем пить во время работы, то стыдно будет нам, – говорит ама.

– Нет, если мы будем плохо обращаться с нашим гостем, то нам будет стыдно.

– О боже, – восклицает Энни. – Мы не хотим, чтобы кому-то было стыдно. Поэтому я выпью за Стафани.

К моему ужасу, она забирает у амы бокал и подносит его к губам.

22

– Нет! – вскрикиваем мы, и в этот же момент, просто со скоростью света, подлетает вторая тетя и выхватывает бокал из рук Энни. Не удивлюсь, если она потом это движение впишет в свою любимую тай-чи и назовет каким-нибудь, не знаю, «броском кобры». Она тут же смотрит на бокал, и я сразу понимаю ход ее мыслей. Что с ним делать? Нельзя позволить Энни это выпить, потому что, если Энни «забалдеет» и они узнают, что мы подсыпали что-то в напитки, мы наверняка потеряем лицо. Может, она «случайно» прольет это…

Но затем на лице второй тети появляется такое выражение. Это выражение знает каждая китайская мать. Это выражение, которое говорит: «Я невероятно самоотверженная, поэтому в очередной раз пожертвую собой ради семьи». А за этим выражением следует еще одно, которое говорит: «Пожалуйста, помните о моей жертве. А если забудете, я буду напоминать вам о ней всю оставшуюся жизнь».

– Нет, вторая тетя…

Но я не успеваю выхватить у нее бокал, и она залпом выпивает все до дна.

Я ахаю от ужаса. Какого хрена? Серьезно, она могла бы пожертвовать собой в любом другом случае, где не пришлось бы пить шампанское с травкой, но нет, конечно же, ей обязательно нужно было выбрать для этого самый драматичный случай.

– О, что мы пьем? Почему мне никто не предложил? – спрашивает четвертая тетя, неторопливо подходя вместе с Лилиан. Она уже протягивает руку, чтобы взять бокал, но ма резко отодвигает от нее поднос.

– Нет, – восклицает ма.

Выражение лица четвертой тети сразу же становится грозным.

О боже, нет. Только не их вечное соперничество. Я еще не успела отойти от всего дерьма, которое только что произошло, а тут уже новая порция готовится.

– Четвертая тетя…

– Я думаю, – говорит четвертая тетя, взяв с подноса два бокала шампанского, – мы с Лилиан хотели бы выпить. – Не успевает она протянуть один бокал Лилиан, как уже осушает свой собственный.

Лилиан уже начинает подносить свой бокал ко рту, как вдруг подлетает вторая тетя, выхватывает его и залпом выпивает все содержимое. О. Боже. Мой.

Ама, должно быть, почувствовала, что что-то здесь нечисто, потому что она быстро берет еще один бокал и передает его Энни. Вторая тетя