Гарри Тертлдав - Дело о свалке токсичных заклинаний

— Как здорово, — сказала Джуди, — что я скоро получу степень и не буду больше заниматься правкой и редактированием. Попомни мои слова: резкое повышение точности, которое придет с добровиртуальной реальностью, лишит работы многих людей моей профессии.

— Так всегда бывает. Чем совершеннее заклинания, тем больше делает магия и тем меньше работы остается людям, — заметил я.

Одна из причин краха «Дженерал муверз», например, в том, что японцы начали выпускать ковры-камикадзе, влекомые божественным ветром.

— Похоже, так оно и есть, — согласилась Джуди. — Но что ж тогда делать с безработицей? А вдруг люди вообще окажутся никому не нужны? И что тогда? А мы?

— Мне приходят в голову только два определения: «нищие» и «занудные», — ответил я, — Но это вообще обо всех, кто потеряет работу. Если говорить в частностях… Ну, то есть конкретно о нас с тобой… Так мы — поженимся. Обнищать мы, конечно, обнищаем, но уж занудами не станем, это точно.

— Нет, только не занудами, — согласилась Джуди. — Когда в доме дети…

— О-ох, — выдохнул я.

Да, знаю, после свадьбы обычно появляются дети. Тут уж никуда не денешься. Заглядывая вперед, я даже воображал себя — разумеется, весьма абстрактно и в очень далеком будущем — отцом семейства. Но абстрактно. Как только я пытался представить, как я купаю младенца или сажаю на горшочек крошечную девочку, воображение мгновенно отказывало мне.

Я вспомнил чету Кордеро. Такая славная юная пара. У них должен был бы родиться такой же славный, здоровый малыш. И что в итоге? Хесус, младенец, лишенный души. Смогут ли они смириться с этой бедой? А смирился бы я, родись у меня такой ребенок? Как подумаешь о таком, сразу расхочется становиться отцом.

— Ты где? — спросила Джуди. Видимо, пауза несколько затянулась. — Расслабься, тебе не придется уже завтра менять подгузники. — Эта женщина читает меня, как одну из своих колдовских книг. Надеюсь, что, как и эти книги, после ее редактирования я достигну совершенства.

Желая показать ей, что думаю не только о потенциальном отцовстве, я сказал:

— Сегодня случилось еще кое-что интересное. По крайней мере мне так показалось. — И я рассказал Джуди о демонстрации возле Конфедерального Здания.

— Бьюсь об заклад, ты-то уж точно счел это интересным, — мрачно произнесла она. Женщины всегда говорят таким тоном, когда сомневаются в своей победе на конкурсе красоты. Когда они чувствуют, что победа будет за ними, интонация у них чуть-чуть другая, но совсем-совсем чуть-чуть. По телефону это определить трудно. Тем временем Джуди спросила: — Ну и как, приметил кого-нибудь?

— Ну… — Образ дьяволицы в голубом вдруг встал у меня перед глазами, как живой. — Если честно, то да. — Я изо всех сил старался прикинуться дурачком, но, боюсь, мне это не удалось.

Затянувшееся молчание Джуди уже стало беспокоить меня, но тут она захихикала:

— Отлично! Если б ты сказал что-нибудь другое, я заподозрила бы тебя во лжи. Ведь суккубы — они и есть суккубы. Хотела бы я взглянуть на инкубов. И все же мужчинам куда больше нравится глазеть на красавиц, чем женщинам — на красавцев.

— Угу, — промычал я. — Но только на движении это особо не отразилось. Глазели все — и мужчины, и женщины.

— О Боже, об этом я даже не подумала. Наверное, толчея была ужасная. — Джуди прекрасно знает, что такое дорожные заторы, и любит их не больше, чем любой водитель.

— Еще ужаснее.

Джуди снова засмеялась, когда я рассказал ей о решительном священнике. Теперь, благополучно добравшись до дома, я тоже решил, что это было смешно.

— Ну а у тебя что слышно? — спросил я.

— Ничего особенного, — ответила она. — Все, как обычно. Читала пергаменты, чиркала на них красными чернилами. Скучища. Одна радость, что хоть какая-никакая, но работа. Жду не дождусь, когда получу диплом и смогу наконец заняться теормагией.

— Тогда тебе придется постоянно работать в добро-виртуальной реальности, если она, конечно, станет такой важной, как ты думаешь, — сказал я.

— Станет-станет. И я тоже. А когда я буду приходить домой, мы с тобой, возможно, будем не слишком добровиртуальны. То есть добродетельны. — Джуди на минуту задумалась. — Но ведь мы поженимся, и тогда это станет добродетелью. Даже не знаю, нравится мне это или нет.

— А по-моему, все равно здорово! — сказал я. — Кстати — или не кстати, — не хочешь ли ты завтра вечером со мной… э-э-э… поужинать?

— Ничего себе, кстати, — фыркнула она. — Ну разумеется, ты ж знаешь, что я это люблю. Мы опять пойдем в тот самый хитайский ресторан? Он вроде бы совсем недалеко от твоего дома.

— Это вдохновляет. Ты, наверное, хочешь сначала зайти после работы ко мне? А?

— Именно, — сказала Джуди. — Я люблю тебя.

— Я тоже тебя люблю, милая. До завтра.

Мысль о скорой встрече с Джуди помогла мне пережить во вторник кошмарный рабочий день. Я даже умудрился сделать кое-что полезное. Боже мой, что только не попадает иногда на стол «экологического» агента! Я получил письмо от жительницы пустынного высокогорья, интересующейся, оказывает ли пепел койота (в смеси с вином) такое же противоастматическое действие, как пепел лисицы, и если да, то дозволено ли ей ставить капканы на этих хищников, которые душат ее кошечек. Ответ обошелся мне в два часа работы со справочниками и один телефонный звонок — главному егерю Княжества (на случай, если вам тоже интересно: да, только сначала нужно заплатить двадцать крон за лицензию).

Изучение влияния импорта гномов на окружающую среду сделало большой шаг назад. Я получил очень замысловатое юридическое заключение от организации, называвшейся «Спасите Нашу Лужу», которая решительно возражала против переселения маленького народца в наши края. СНЛ очень боялась, что, как только здесь появятся гномы, все сидхи сразу соберут имущество и устремятся в Энджел-Сити. Такова была вкратце суть документа.

Сперва я счел это крутым экологическим бредом. Климат Энджел-Сити, как в прямом, так и в теологическом смысле слова, мало подходит для существ из холодной туманной Ирландии. Но ребята из СНЛ запаслись таким количеством ссылок — от эвокации Юноны Вейской в Рим до введения Марии Гваделупской в чисто ацтекское богословие, — что я не мог так просто от них отмахнуться. Теперь придется, помимо всего прочего, проработать и этот документ, а значит, дел у меня прибавится и сроки затянутся. Интересно, долго ли гномы могут пребывать в состоянии спячки? Будем надеяться, что долго.

Я посмотрел на подписи под пергаментом. Да, ни одного знакомого имени. Одно ясно — у СНЛ хороший адвокат. Насколько я мог понять, ни один из приведенных в письме примеров не соответствует той ситуации, которая сложится в Энджел-Сити, если мы привезем гномов. С другой стороны, они привели достаточно малоприятных аналогий, которые я (как и наши юристы) не имею права игнорировать. Придется теперь изучить все прецеденты, доказать, что ссылка на каждый из них неуместна, и отразить атаки ребят из СНЛ, стремящихся доказать обратное.

Словом, полный бардак. Я решил, что самое лучшее — выстроить эти ссылки в хронологической последовательности, и начал с изучения истории разграбления Вейи римлянами. Очень скоро я обнаружил, что все версии этого события лежат в области преданий. С преданиями дело обстоит куда хуже, чем с мифами. Миф отличается наличием теологического подслоя, поэтому всегда можно определить, о какого рода магии идет речь. Но в преданиях вообще непонятно, где Наш мир, а где Иная Реальность. Прямо какой-то адвокатский рай.

Уверен, что «Спасите Нашу Лужу» занимается этим в своих интересах. Уже не первый раз за последнее время я почувствовал, что вязну все глубже и глубже.

Наконец подошло, вернее подползло, время заканчивать дела, и я от всего сердца возблагодарил Господа.

Я, простите за каламбур, резко воспрял духом, как только оставил позади всех духов, с коими сражался за рабочим столом, и спустился к ковру. Меня ждал ужин с Джуди и приятный вечер, плавно переходящий в столь же приятную ночь…

По пути домой меня попытались убить.

Глава 7

Все шло прекрасно, пока я не свернул с магистрали на Второй бульвар. Как ни странно, движение было менее интенсивным, чем обычно, хотя применительно к шоссе святого Иакова «менее интенсивное» ничего такого вовсе и не значит. И все было ничего, пока я летел на восток по Второму бульвару.

Правда, пришлось притормозить на пересечении Второго и Энджелвудского бульваров — в энджелвудском направлении двигалась маленькая церквушка на паре супергрузовых ковров. Но вот путь свободен, я хотел проскочить перекресток, но не тут-то было — ковер со старушкой впереди меня и не думал трогаться с места. Вероятно, это и спасло мне жизнь, хотя в тот момент я мысленно обругал старушку.