На один удар больше - Анна и Сергей Литвиновы

она совсем рассердилась, вырывала у него из рук альбом, захлопнула:

— Омерзительный он! Только бы мама замуж за него не пошла!

Митя понял: больше трогать тему не надо. И, как умел, перевел разговор:

— Слушай, а этого Жиля Мюллера ты, получается, не видела ни разу?

— Как? — вздохнула. — Мы и за границей никогда не были. Я хотела письмо хотя бы написать, но мама сказала: ни в коем случае. Ничего. Вырасту, поеду на турнир — и тогда найду обязательно.

— А он сам играет еще?

— Нет. В восемнадцатом году завязал.

— А живет где? По-прежнему в Люксембурге?

— Не знаю, — вздохнула печально. — С мамой они не общались больше. А в интернете про него нет ничего. Вылетел из рейтинга — все, больше никому не интересен. Из пенсионеров — только про Беккера да Федерера пишут.

— Альбина Мюллер. Очень круто звучит, — улыбнулся Митя.

— Я тоже маму просила фамилию поменять. Но она сказала: надо нашу собственную прославить, а не чужую использовать.

— Ты это точно сделаешь, — заверил галантно. — Я раньше думал: круче Лизы Золотовой никого нет. Но ты ее, наверно, сможешь и дернуть.

— Ой, да куда мне, дочери землекопа? — улыбнулась ехидно. — Ладно. Давай лучше обсудим, как нам завтра сеянным крови попортить. По-честному — точно не получится. Нужно обходные пути искать.

— Ты про них знаешь что-то?

— Девочку я выигрывала. Она нервная. Если прижимать жестко, то сто пудов ошибется. А потом от расстройства еще пару очков сольет. А парень… Он сильно бьет, но жирный. Если в руки мяч попал — да, ударит. Но бегать не очень умеет.

— А как у них атмосфера в команде? — деловито спросил.

— Думаю, так себе. Они оба звезды. А мой тренер сказал: когда две звезды играют микст, получается не всегда. Вон, Шарапова, сколько ни пыталась — дальше второго круга не проходила. И Джокович в паре не слишком впечатляет. Если звезда — значит, эгоист.

— И эти могут ругаться начать?

— Если попасть между ними — точно начнут.

— Ладно, — азартно потер руки. — Я люблю играть туда, где никого нет.

— А еще у парня не так давно травма была. Разрыв связок голеностопа. Только два месяца как восстановился. И раньше не любил бегать, а теперь совсем проблематично. Поэтому и тебя старался обыгрывать — в один удар.

— Ага. Значит, девчонку выманиваем к сетке. А его по задней линии гоняем. От души.

— Пока что только он тебя от души гонял, — напомнила Альбина. И великодушно добавила: — Но ты не расстраивайся. Когда Федереру было десять — как тебе, — он приехал на юниорский турнир. И слил там некоему Рето Шмидли. Тоже с двумя «баранками». И где теперь тот Шмидли?

— Где? — заинтересовался Митя.

— Ни одного очка в АТР заработать так и не смог. Сейчас полицейским работает в Базеле. А соперник наш на Шмидли, кстати, похож. Тоже крупный и неповоротливый.

— Ну, я-то побегать готов.

— Мало этого. — Вздохнула. — Слишком разный класс.

Внимательно посмотрела на Митю:

— Но план у меня есть. Ты вообще чистоплюй?

— Не знаю.

— Вот сейчас и поймем.

Изложила свою задумку. Митя возмутился:

— Ты с ума сошла? Это ведь подло!

— А иных путей победить у нас нет. Так что решай, кто ты: победитель или чистоплюй, — сказала злорадно.

Сбавила тон, добавила:

— Зато если выиграем — я тебя снова в гости позову. И даже тортик испеку. Я умею.

* * *

Юрия Пашникова — по новым документам гражданина республики Вануату Эндрю Ватутина — разбудил закат. Приятно, черт возьми, просыпаться от того, что в глаза ударили искры заходящего солнца. И задремал ты — в шезлонге у ног ослепительно-бирюзового Карибского моря.

К нему немедленно кинулся официант:

— Освежающий айс-кофе, сэр?

— Освежающий мохито будет лучше.

— Полностью с вами согласен, сэр!

Эндрю Ватутина на пляже Сэнди Лейн обожали. Английский, правда, не слишком внятный, но, такой умничка, вечно с учебником таскается, отчаянно старается выучить. И на чаевые никогда не скупится.

Бывший Юра зевнул. Потянулся было к своему «Intermediate English», но засмотрелся на ослепительно-красный закат, и рука упала. Неудобство, конечно: теперь всю жизнь придется на неродном языке говорить. И откликаться на Эндрю. Но оно того стоило. Разве сравнить вечные крысиные гонки в Москве с новой жизнью? Когда отдыхаешь на лучшем пляже Вселенной, а работаешь на яхте в Карибском море?

Завтра снова предстояло отправиться в путь. Мечта любого мальчишки: очередная экспедиция, в этот раз на остров Роатан в Гондурасе. Когда-то он был родным домом для сотен пиратов, включая легендарных Лорана де Графа и Генри Моргана. Отсюда они начинали охоту за торговыми судами с китайским фарфором и перуанским серебром. А теперь на их богатства попробует поохотиться он. Сразу по контрасту вспомнились экспедиции в родных когда-то российских пенатах, где вечно грязь, дождь, палатку, личные вещи, металлоискатель волочешь на собственном горбу — аж передернуло.

Эндрю-Юра отхлебнул ледяной глоток мохито. Солнце наконец свалилось в бирюзовую воду, но редкие умирающие лучи еще взмывали в небо.

У Пашникова зазвонил телефон. Новый. Номер знали только местные — ну и Резо. Старый друг, кто блестяще организовал грузинскую часть его одиссеи.

— Привет, дорогой! — обрадовался Эндрю.

— Салами! Прохлаждаешься?

— Пока да. Последний вечер на суше. Завтра в Карибском море буду загорать. Приезжай.

— Обязательно. Но не сейчас. Юра, мне тут сорока на хвосте принесла: тобой интересуются. Из России.

— Власти? — нахмурился.

— Нет. Власти бы ордера на экстрадицию добивались. Какой-то отставник. Но со связями. До министра юстиции дошел.

— И что ему нужно?

— Не знаю, но копает крепко. Нашим, кто коридоры за границу открывает, затаиться пришлось. Ходасевич фамилия. Чем ты ему насолил?

* * *

Бездействовать — особенно когда другие за него работают — Богатов категорически не любил. Но в Калининграде ему заняться оказалось особо нечем. Даже в теннисный клуб, поболеть за Митю, не попасть. Хотя Альбина сказала, что мама слишком занята на работе и практически никогда на ее играх не бывает, рисковать и светиться все равно нельзя.

В понедельник, пока мальчик играл первый матч, Денис прокатился к злосчастной усадьбе фон Маков. С видом праздного гуляющего дошел до полуразвалившегося сарая. То место, где вскрывали полы и в итоге обнаружили римские монетки, они тогда завалили хламом, имевшимся здесь в избытке. Сейчас оно так и выглядело — только слой пыли появился.

Богатов включил на телефоне фонарик, внимательно исследовал помещение. С учетом, что мусора здесь полно, наверняка утверждать нельзя. Но вроде бы все барахло ровно на тех же местах, и по виду — никто его не ворошил.

А вот когда вышел