Корень зла среди трав - Татьяна Юрьевна Степанова

позвонил Леве Кантемирову. Несмотря на предупреждение Щеглова, что Лева игнорирует звонки, тот ответил сразу. Клавдий Мамонтов слушал их беседу. Странно она выглядела со стороны. Обрывки, незаконченные фразы. «Привет, Лева, это Макар». – «А, ты… мать говорила мне». – «Давно не виделись». – «Правда?»

– Надо встретиться, поговорить. Ты где? – не отставал Макар.

– Нигде. – Голос Левы Кантемирова звучал отрешенно и спокойно. – Насчет встретиться – валяй.

Макар спросил его адрес. И Кантемиров ответил: железнодорожная станция «Ока», за Беспальцевом свернешь в лес, по просеке до берега Оки, вигвам мой на берегу. Он не спросил даже Макара – когда тебя ждать, словно его абсолютно ничего не интересовало, или он хитрил?

Клавдий Мамонтов сверился с навигатором: Серпухов, станция «Ока» и Беспальцево располагались всего в шести километрах от Воеводина, от фамильной кантемировской дачи.

До «Оки» они добрались уже в сумерках, проехали маленькую подмосковную станцию и железнодорожный мост через Оку. Миновали лес и остановились на берегу у старого кирпичного особняка эпохи девяностых. Его некогда пафосная медная крыша местами позеленела, а часть содранных и украденных местными листов меди заменили на серый шифер. Дом окружал сплошной забор, покосившийся и обветшалый, ворота оказались открытыми. Они зашли на заросший травой и бурьяном участок и… Клавдий Мамонтов увидел сначала черный «крузак» Кантемирова у крыльца, а затем высокие зеленые растения с мясистыми стеблями и белыми соцветиями у дома. Макар их тоже увидел – борщевик Сосновского, именно он произрастал на запущенном участке кирпичного особняка.

– Привет, Макар. – Лева Кантемиров, босой, в бермудах и замызганном худи с длинными рукавами, вышел из-за угла дома. – На всех парах пилили? Так торопились свидеться со мной? Он, что ли, твой частный детектив? Мать мне сказала… А чего покалеченного-то нанял?

– Клавдий быстро и хорошо соображает, – в тон ему ответил Макар. – В отличие от нас с тобой, Левик. Он и с травмой десятерых стоит.

Клавдий Мамонтов не повелся на подначку. Отметил – Кантемиров чрезвычайно похож на мать. Когда-то, возможно, был красавчиком, но сейчас словно облез весь – отощал, морщины появились на узком лице. Глаза его блестят… и зрачки расширены. Клавдий принюхался – нет, травкой от него не разит. Но он на взводе, явно. Может, таблеток наглотался? Типичный мажор, но… нет, сейчас уже призрак с золотого прежнего времени.

– Мы по поводу Натальи Эдуардовны, – объявил Макар очень серьезно. – Ты ее с детства знал.

– Ага. Славная тетка была, добрая. Только своим Киркой помыкала. Он мне жаловался. И бабла канючил в долг. Я ему отстегивал безвозмездно, когда имел бабки, – Лева Кантемиров разглядывал их пристально.

– Я на нее наткнулся в Сарафанове, – сообщил Макар тихо. – До смерти зрелища не забуду.

– Земля ей пухом, – спокойно ответил Лева Кантемиров.

– А чего вы в глушь забились? – тоном «настоящего детектива» спросил Клавдий Мамонтов.

– «В деревню, к тетке»… это самое… дальше-то как? «В глушь, в Саратов!» – резким фальцетом продекламировал Лева Кантемиров и улыбнулся им, демонстрируя белые прекрасные зубы. – Здесь тихо, спокойно. Нирвана. Полный улет. Или отстой? – Он хмыкнул, озирая заросший участок. – Но зато есть баня. И даже веников впрок насушили. Мама мне избушку нашла в сети, я снял на лето. Ах, Ока, моя Ока… – пропел он фальцетом. – Я в детстве на даче в Оке купался тысячи раз. А хозяина избушки арестовали за мошенничество. Семья срочно сдала теремок со всем барахлом, им деньги нужны на адвокатов.

– Вы тоже словно скрываетесь здесь от кого-то. – Клавдий Мамонтов решил посчитаться с ним за «покалеченного».

– Наступают моменты, когда лучше забиться в нору, ощутить себя земляным червяком. – Лева Кантемиров смотрел на них: чего приперлись на ночь глядя? – Поближе к почве, к земельке сырой. Мама нашла мне сей теремок, потому что он приземистый, падать невысоко.

– Лева, я про тебя новости слышал, что ты сделал… Я поверить не могу, – тихо произнес Макар.

Клавдий Мамонтов почувствовал, как при словах «что ты сделал» Кантемиров напрягся. Выражение лица его изменилось.

Пауза. Мамонтов и Макар ее выдерживали.

– А, ты про это. – Лева Кантемиров опустил голову. – Ну, виноват. Простите.

Они вроде как сейчас имели в виду два его несостоявшихся самоубийства, однако… Некая двусмысленность витала в воздухе. Клавдий Мамонтов ощущал ее все сильнее.

– Из тебя ж всегда сплошной позитив пер, Лева, – заметил Макар. – Я же помню, каким ты был раньше.

– Орел степнооой, каааза-а-ак лиии-хооой, – пропел Лева фальцетом, он уже откровенно кривлялся перед ними. – Каааким ты быыыл, тааакииим ты и остааался…

– Извини, что я вмешиваюсь, если тебе больно, – совсем тихо произнес Макар.

– Мне уже не больно, братан. Я себе сломал всего два ребра. Они срослись. – Лева Кантемиров погладил бок через замызганное худи. – Зализываю свои раны. Ну, скажи мне, братан, что, все, все, все, мол, будет хорошо.

– Я тебя понимаю, Лева. Я и сам сейчас не особый оптимист, – ответил Макар. – Но я живу. У меня трое детей.

– На кой черт ты их народил? – печально усмехнулся Лева Кантемиров. – Хлопочешь о правильном образовании для них, да? Чтобы идеалы просвещения, гуманизма и свободы привить? Нашу тетю Веру нанял в гувернантки деткам. Нашу тетю Нату хотел себе в прислуги. А ты бы их спросил – нравится ли им участь старух-«золушек» в твоем богатом доме? Разве об этом они мечтали на старости лет?

– Вашу тетю Нату зверски задушили и надругались над ее телом, – оборвал его излияния Клавдий Мамонтов. – Макар полиции не доверяет, нанял меня найти убийцу-маньяка.

– Ну, так ищи своего маньяка, покалеченный, – повернулся к нему Лева Кантемиров. – Чего ты явился ко мне? Зачем?

«Сказать ему, что мы его подозреваем в убийствах… Но мы же его пока вроде не подозреваем… Глупая ситуация, прав он…» – Клавдий Мамонтов решил все же промолчать.

Кантемиров обернулся к Макару, уже игнорируя Мамонтова.

– Потешу твое любопытство, братан. Что? Где? Когда? Да? «Клуб Знатоков» с хрустальной совой. Интересно ведь тебе – чегой-то я под поезд в вонючей подземке сиганул? Да я просто, как твои англичане-френды говорят: не отличил сокола от цапли, мозг мне закоротило. Я подумал – лучше сейчас. Раз кругом кромешная тьма, словно мне выкололи глаза… И никакого просвета, и он даже не маячит где-то впереди… Так уж лучше я сам… все сделаю, все решу, все закончу. Подведу итог.

– Потому что ваша семья много потеряла? – спросил Макар.

– Нет. Потому что я вообще не вижу смысла жить дальше.

– Это самое… откупори шампанского бутылку, – громким наглым тоном детектива бросил ему Клавдий Мамонтов, пародируя его манеру. – Как черные мысли-то придут… Или ботаникой снова займись, – он кивнул на борщевик в бурьяне. – Какой