Анна Литвиновы - Наш маленький Грааль

…И, так и не попив чаю, помчалась домой – под ехидным взглядом кафедральной секретарши. И под ее же глумливый комментарий:

– Да уж в последние дни вы, Мария Климентовна, работой себя не утруждаете.

Неудобно, конечно, перед коллегами, но кому еще в ситуации разбираться? Маму я решила посреди школьного дня не дергать, а отца, он опять в своей экспедиции, сейчас и не вызвонишь. От Аськи, в свете ее младенца, тоже толку мало, а у Макса сегодня судьба решается с новым тренером, разве ему до квартиры? Вот и получилось, как обычно: я и лошадь, я и бык, я и баба, и мужик.

Когда приехала – опять траты! – на такси, обнаружила: у подъезда стоит милицейский «козлик», а в квартире полно народу. Двое в форме. Один в штатском. Да еще понятые – тетя Люба и алкаш Петрович с третьего этажа.

На меня набросились с порога:

– Гражданочка! Быстро показывайте, что пропало.

Я первым делом кинулась в родительскую спальню, где мама без особых фантазий хранит сбережения и золото под стопкой белья.

Дрожащими руками приподняла простыни – и в изумлении обнаружила «секретную шкатулку». А в ней – наши, так сказать, фамильные драгоценности (кольцо с рубином, кольцо с фианитом и ожерелье с четырьмя крошечными бриллиантиками), а также тощенькую стопку тысячных купюр.

– Все на месте, – растерянно пролепетала я.

– Та-ак, – отчего-то расстроился один из милицейских. – Очень странно. Может, и не было никакой кражи? А вы просто дверь забыли запереть?!

– Я ж не бабка в маразме, – пожала я плечами. – К тому же она сама захлопывается.

– …И щелкает, – пришла на помощь тетя Люба. – Очень громко, я всегда вздрагиваю. И сегодня тоже щелкнула.

Милиционер с неудовольствием покосился на нее и велел:

– Тогда дальше проверяйте, что тут у вас еще могли украсть? Телевизор, ди-ви-ди, мобильные телефоны, компьютер?

Да уж, если Максов новый, весь в апгрейде, комп пропал, он точно этого не переживет.

…Но и компьютер тоже оказался на месте. И телевизор. И ковры. И хрустальные вазы. Только на второй полке серванта, где еще сегодня ночью красовалась дедова чаша, зияла пустота.

– Вот, – растерянно показала я. – Здесь ваза была. Антикварная.

– Оценочная стоимость? – со знанием дела переспросил милиционер.

– Две семьсот, – откликнулась я. – Долларов. Но дело тут не в деньгах. Она нам как память дорога… Ее дед подарил.

– Дед вместе с вами проживает? – сразу заинтересовался служитель закона.

– Нет. У него свой дом в Краснодарском крае.

– А в Москве он бывает?

– Очень редко. Дед столицу не любит.

– Но может приехать?

– Теоретически – может.

– И без звонка – может?..

– Да тоже, наверно, может…

– А ключи от вашей квартиры у него есть?

Я наконец поняла, к чему клонит милицейский. И мне его умозаключения показались вполне здравыми. С деда станется, он у нас большой оригинал. Сначала подарил чашу, а теперь соскучился по ней и забрал. Тем более что в Абрикосовке, я-то уж точно знаю, его сейчас нет, дом заперт, фонтан выключен. Мы еще вчера с Максом решили: дед вполне мог поехать куда угодно, в том числе и в Москву. Реквизировать свою чашу.

Но не рассказывать же об этом случайным милиционерам! Плюс: что та же тетя Люба с алкашом Петровичем о нашей семье подумают?! Свои воруют у своих. Фу.

А может, дед забрал свою чашу потому, что мы вчера в ее волшебных свойствах усомнились? И роль волшебника отвели не ей, но лично ему?

Но эта версия – уж совсем упасть. После такого милиционеры могут и психушку вызвать.

И я твердо сказала:

– Нет, это исключено. С дедом я вчера разговаривала. Он дома у себя, в Краснодарском крае. И в Москву не собирается.

Соврала – и соврала. Пусть лучше так. Даже если старик и правда украл антикварную чашу у нас, собственных внуков, милиционеры об этом узнают в последнюю очередь.

– В таком случае предупреждаю сразу: шансов, что найдем ее, крайне мало, – сразу поскучнел служитель закона.

– Значит, не судьба, – мужественно пожала я плечами.

Ничего. Жили раньше без чаши – и дальше проживем.

И в голове вдруг мелькнула радостная мысль: «А все – таки хорошо, что я успела загадать второе желание! Вдруг оно успеет исполниться?!»

…Но пока ничего хорошего в моей жизни не происходило.

Когда милицейские наконец отвалили, мы вместе с алкашом Петровичем взялись разбираться с дверным замком. Оказалось, что вскрыт он весьма умело и практически не пострадал. Отпустили «собачку» – и дверь снова начала прекрасно отпираться и запираться. Но хотя и было у меня искушение оставить все, как есть, и снова помчаться на работу, я ему не поддалась. Страшно. А вдруг незваный гость, кто бы он ни был, появится снова? И я, посулив Петровичу две бутылки плюс деньги на закусь, отправила его в хозяйственный магазин за новым замком. А потом ждала, пока он его вставит. А после обзванивала своих, маму и Макса, доложила им о происшествии и что новые ключи будут лежать у тети Любы.

А когда наконец с этими скучными, но хлопотными делами я покончила, оказалось, что время уже близится к четырем. Может, в обычных офисах это еще и самый разгар работы, но мне ехать в институт уже не было смысла. Заседание кафедры у нас начинается в час, и я в лучшем случае успею к шапочному разбору. И нарвусь на новые упреки, что прогульщица, бездельница и еще с десяток нелестных эпитетов: молодых сотрудников типа меня завкафедрой и прочий престарелый ученый люд не особо жалует.

И тогда я решила отправиться к Аське. Поддержать ее, расспросить, а еще в приказном порядке забрать на пару часиков Никитоса, а сестру отправить хоть в салон красоты, хоть в кино. Пусть немного развеется, авось и перестанет киснуть по своему малосимпатичному супругу.

…Но только Ася, как оказалось, пребывала куда в большей депрессии, чем я рассчитывала. Встретила меня вся заплаканная, на руках сидит хмурый Никитка и тоже слезы по щекам размазывает.

– Аська! – возмутилась я. – Что за траур?! А Никитка почему плачет?!

– Он все-егда-а, – прорыдала она, – вместе со мно-ой!

– Ну и чего вы рыдаете?

– Тя-тя! – скорбно пискнул ребенок.

– Видишь, он все понимает… что папа от нас ушел! – драматически заломила руки Аська.

– Ой, подумаешь, горе! – легкомысленно отреагировала я. – Еще вернется твой хрыч!

– Ты не понима-аешь, – всхлипнула Ася. – Миша сегодня звонил, сказал, что все решил и на развод подает.

– Тем лучше!

– Ага, тебе лучше! Ты его никогда не любила! А как нам-то жить?! Он сказал, что на нашу жилплощадь не претендует, но алиментов тоже не будет. У него, говорит, основная зарплата «серая», а алименты – они от белой, и там какие-то гроши.

– Говнюк – он и есть говнюк, – неинтеллигентно отреагировала я.

Ася – вот святая душа! – взглянула на меня с укором. И горячо произнесла:

– Нет! Он хороший! Он просто меня из-за этих цветов приревновал!

Я постаралась увести разговор в сторону:

– Покажи хоть цветы-то! Макс сказал, там что-то невообразимое…

– Нету больше цветов, – покачала головой она. – Я их выбросила. В мусоропровод. Видеть их не могу!! – И снова взялась всхлипывать: – Господи, какой же бред получился!.. А я им так радовалась…

Да уж, тут не поспоришь. И Аська отличилась со своим идиотским желанием. И чаша – или кто там, прикрываясь ею, пытается вмешиваться в нашу жизнь – подкузьмила.

– Ладно, пойдем на кухню, – предложила я. – Есть хочется жуть, а у тебя наверняка имеются какие-нибудь вкусные пирожки.

– Нет, – грустно покачала головой сестра. И простодушно объяснила: – А зачем мне теперь их печь, если Мишка ушел?

– Да пугает он. Вернется еще, – усмехнулась я.

– Нет, – снова всхлипнула она. – Он сказал, что вычеркнул меня из своей жизни…

Это Аське-то такое ляпнуть! Которая с ним как с писаной торбой возилась! Кормила, обстирывала, потакала всем его капризам. Воистину: все мужики – козлы. Как я могла в минутном порыве попросить у чаши, чтоб она послала мне кого-нибудь из них ?

…Я еще долго утешала сестру. Поднимала ее самооценку. Веселила бородатыми анекдотами. Но Аську не брало ничего, и любой разговор она тут же сводила на своего ненаглядного Мишку. И на то, как тяжело, просто невыносимо им с Никиткой теперь будет вдвоем (можно подумать, от этого горе-супруга какая-то помощь была!). И еще Ася постоянно повторяла, что она виновата. Что слишком утонула в ребенке и обращала на мужа мало внимания. Что не следила за собой. Что не давала Мишке выговориться. И даже что не могла угомонить ребенка, когда он плакал по ночам и мешал папе спать…

В общем, натуральная, как говорят мои студенты, крэза.

Я попыталась отвлечь сестру. Рассказала ей о наших с Максом сомнениях по поводу чаши и о том, что сегодня дедово сокровище таинственно исчезло, но только Аська мою историю еле слушала. И каждый раз, когда я произносила слово «чаша», демонстративно затыкала уши: