Обманщики - Джон Мастерс

Лагерь, казалось, не опустел, но Уильям был начеку и внимательно наблюдал. Кое-где человек выходил за пределы смутно обозначенных границ рощи, через минуту возвращался обратно и вскоре снова уходил, на этот раз не возвращаясь. Если бы он не уделял этому внимания и не знал, за кем наблюдать, он не мог бы сказать, присутствовал ли какой-либо конкретный человек или отсутствовал. Он погасил огонь и последовал их примеру, небрежно слоняясь по краю рощи и, наконец, неторопливо пройдя мимо самого дальнего дерева в джунгли.

За пределами густых зарослей в трехстах ярдах Пироо наклонился рядом с охотничьей тропой, собирая ветки. Он дернул головой влево. Уильям повернулся и пробрался через густой кустарник на небольшую поляну. В центре поляны стояло низкорослое дерево ним. Вокруг были густые листья, окружавшие дерево высокой зеленой стеной. Маленький каменный идол лежал лицом в траве. Он был очень старым; несколько столетий солнца и дождя выветрили его и сгладили его форму. Часто Вильгельм натыкался на эти упавшие изображения в джунглях и всегда, когда спрашивал о них, получал один и тот же ответ: Это были цари древности, превращенные в камень в битвах против героев Махабхараты. Но люди на поляне проигнорировали идола. Именно дереву, темному вечнозеленому ниму, Ясин Хан коротко поклонился. Уильям и остальные последовали этому примеру. Он с облегчением увидел, что здесь Хусейн, Джемадар и еще пятеро.

Ясин сказал: «Нам нельзя терять времени, Джемадар-сахиб. Начну?»

«Да».

Ясин пошарил под одеялом, накинутым на плечи, и достал сложенную белую простыню и маленькую кирку. Кирка висела рукоятью вниз в дополнительной петле набедренной повязки. Уильям помнил, что каждый день похода Ясин носил кирку таким образом, и что он видел ее каждый день, а также узор из завитков и треугольников на ней, и до этого момента не замечал этого факта и не связывал кирку с теми другими, которые он нашел на следах убийц тхакура. Правда, многие путешественники имели при себе инструменты и оружие.… Уильям потер руки о глаза и вздрогнул.

Ясин расстелил простыню на траве, предварительно удалив из-под нее ветки и рыхлую грязь. Он взглянул на небо, где сквозь пыльные синие сумерки начинали пробиваться звезды, и положил кирку на лист, ее острие на север, направление движения ленты. Затем он занял позицию за простыней лицом на запад. Джемадар и остальные выстроились в линию позади него.

Ясин соединил ладони, поднял глаза к небу и вздохнул: «О Кали, рабы твои ждут. Даруй им Твое одобрение, молятся они».

Они стояли, склонив головы, их лица были целеустремленными и религиозно спокойными. Уильям услышал биение собственного сердца и почувствовал, как его нервы напрягаются вместе с их нервами. Пока Ясин говорил, он задавался вопросом, какая сила заставила Джемадара и самого Ясина, мусульман, поклониться и помолиться индуистской богине-разрушительнице Кали. Но чего бы они ни ждали, какова бы ни была причина или суеверие, которое их держало, он ждал вместе с ними, и его держали так, как держали их. Сквозь деревья он слабо услышал звуки лагеря, ржание лошади, слабый женский зов. Он ждал долгие минуты, и на поляне никто не издал ни звука.

Джунглевая птица, напуганная неизвестным врагом, врезалась в верхушки деревьев, скрывшись из виду слева. Сработала сигнализация, справа появилась еще одна роза.

Обманщики вздохнули, выдохнули и расслабили напряженные плечи. Уильям затаил дыхание. Ясин воскликнул голосом хранителя священного писания, тихо, благоговейно и торжествующе: «Кали, мы слышим! Мы твои слуги. Мы подчиняемся!»

Он взял кирку, заправил ее себе в талию, сложил простыню и спрятал под одеялом. Все мужчины, кроме Уильяма, вытаскивали румалы из поясов и один или два раза пропускали их через руки. Ясин двинулся дальше и дал каждому человеку по новой серебряной рупии, бормоча при этом благословение. Затем каждый мужчина привязывал серебряную монету к одному концу румала, завязывал там узел, снова два-три раза пропускал румал через пальцы и заправлял его обратно в пояс. Все, кроме Джемадара и Ясина, оставили после себя крошечный уголок. Уильям почувствовал небольшой всплеск гордости ремесленника; он мог вытащить румаль, не оставляя уголка под рукой. Теперь он знал, что это полное сокрытие было признаком душителя, которого формально обучал профессор; это была докторская степень душителя. Его не учили, но его руки знали об этом, хотя им об этом не говорили.

Один за другим мужчины покинули поляну. Джемадар обратился к Уильяму. «Я думаю, этого будет достаточно, не так ли? Кали примет молитвы немногих из нас в знак?»

Уильям сказал: «Да, я уверен, что она это сделает».

Джемадар взял его за руку. «Чудесные предзнаменования! Я знаю, что они были предоставлены, потому что вы присоединились к нам». Он счастливо обнял Уильяма. «Это первый раз, когда у меня действительно появилась возможность поговорить с тобой наедине. Ты ничуть не изменился. Тебя всегда ценили за особые услуги Кали».

Привязанность старого друга озарила худое лицо Джемадара. У него был приятный голос, маленький изогнутый нос с широкими ноздрями, и он носил зеленый тюрбан человека, совершившего паломничество в Мекку. Уильям тайно осмотрел его на дороге и легко мог себе представить, что они были друзьями. Теперь он улыбнулся и ответил на объятия Джемадара объятиями.

Джемадар сказал: «Держу пари, что ты тоже не утратил ни капли своего мастерства, хотя, возможно, у тебя уже нет практики. Теперь я знать у нас будет хорошая экспедиция. Когда мы отправились в Дуссехру, предзнаменования были хорошими. Но с тех пор у нас оказалось всего два вероятных путешественника, и это были жалкие негодяи — подозрительные лица, острые ножи и никаких денег. Мы думали, что Кали по какой-то причине рассердилась на нас и дала нам добрые предзнаменования только для того, чтобы вести нас дальше несомненно, к разрушению. Аллах знает, что Обманщики уже не те, что были раньше. Но ты мне так и не сказал — чем ты занимался все эти годы?»

Уильям подумал о женщине у костра у Соната. Ткач Гопал, личность которого он принял, но которого никогда не встречал, пытался отказаться от богини Кали ради женщины. В конце концов богиня пришла и вернула ему дух, так что он вернулся к ней. Уильям теперь очень ясно понимал: женщина у костра будет преследовать его вечно; он приковал ее цепью к памяти о ее мужчине; а ее мужчина снова приковал себя цепью к Кали.

Уильям понимал почти все. Его мозг работал с легкой, неторопливой скоростью. Никогда в своей обычной жизни ему не было так легко думать. Его