Герои старого кино - Галина Владимировна Романова

– Вот эта машина, – ткнула она пальцем в яркую наклейку на крыше. – Нужно увеличить ее, развернуть, повернуть, что угодно, лишь бы водителя рассмотреть!

– Нашли кудесника, – фыркнул Вовчик, медленно шлепая пальцами по клавишам. – Как она едет, так и будет ехать. Я ее развернуть, открыть не смогу. И водителя вашего из нее попросить выйти не смогу тоже. Нашли фокусника! И сядьте уже, не торчите за спиной. Не терплю!

Прошло пять томительных минут. Им казалось, что Вовчик уснул, настолько неподвижным он был. Наконец он, пофыркав, отъехал в кресле к стене и проговорил:

– Сделал все, что мог. Дальше сами.

Они в прыжке очутились возле его стола, уставились на монитор. И Вика громко ахнула:

– Да ладно! Серьезно?!

За рулем злосчастного внедорожника сидел ее бывший парень Гена Иванов. Белоснежная рубашка и бейдж, он даже не потрудился его снять, угоняя машину у Якушева.

– Это твой бывший, как я понял? – прищурился Калинин. – Ну… Теперь все как-то встает на свои места. Едем на задержание, майор?

– Едем! – выдохнула она, как ядом прыснула. – Не дай бог этой твари не окажется на месте! Ну не дай бог!

Глава 26

Марина уже не раз просматривала банковские документы, торжественно врученные ей нотариусом. И находила, что ничего сложного во всем этом деле нет. Она разберется. Тем более что порядок в документах царил образцовый. Отец, упокой, Господи, его загадочную душу, вел бизнес честно.

– Кто бы подумал! – восклицала она время от времени.

И косилась на Хлебникова. Тот после похорон буквально стал ее тенью. Даже когда она шла в душ или туалет, он следовал за ней. И уважительно замирал в паре метров от двери.

– В этом нет необходимости, Андрей Сергеевич, – морщилась она поначалу недовольно. – Я же в доме. Под охраной.

– Не прощу себе, если вдруг что… – Он хаотично водил руками над своей головой, делал страшные глаза. – Я в ответе за вашу жизнь, Марина Александровна.

– Да кому я нужна? – восклицала она.

И про себя добавляла: «Кроме Апрелева Валеры. Тот вдруг воспылал странными чувствами».

Чувства Апрелева ее повергали в шок. Он то звонил, чтобы извиниться. То плакал в трубку по безвинно погибшему брату. То принимался нашептывать про тайную симпатию к ней – к Марине.

– Если что, ты мне первому понравилась, – добил он ее вчера, позвонив почти в двенадцать ночи. – Витька уже потом обратил на тебя внимание, Мариша. А сначала я…

Она пыталась его осадить. Направить его мысли в нужном направлении. Но все бесполезно. С каждым днем Апрелев становился все настойчивее.

Почему она его слушала? После того как он выкрал ее от здания школы и привез к себе, а там посмел ударить, почему продолжила с ним общаться?

Ответ был простым и ясным: она продолжала подозревать всех и вся в убийстве своего жениха и отца. И на могиле отца, не произнеся ни слова, поклялась ему найти эту сволочь. А чтобы ее найти, ей следовало держать всех своих врагов как? Правильно! Ближе, чем друзей. И по этой самой причине она морщилась от отвращения, но продолжала слушать сбивчивые извинения и признания в любви Апрелева.

Нет, она не думала, что он причастен к гибели близких ей людей. Но он мог что-то знать, потому что тоже искал убийцу брата. Хлебников ей рассказал. А разыскивая убийцу, мог стать обладателем важной информации. И ей было нужно, чтобы он хотя бы частью этой информации с ней поделился. По этой причине и терпела.

Марина знала, что теперь Апрелев в ее сторону дунуть побоится. Она теперь не просто училка и непокорная дочь бывшего воровского авторитета.

Она теперь…

– Вы, Марина Александровна, стали хозяйкой не только бизнеса вашего отца. Вы унаследовали и его влияние в определенных кругах. И на вас смотрят кто настороженно, кто враждебно, кто с ожиданием. За вами наблюдают. Будьте начеку. Не наделайте ошибок. Не проявляйте слабости, – вкрадчивым голосом поучал ее нотариус, с которым у отца с прежних пор оставались какие-то темные делишки. – Слушайтесь старших товарищей. Не ошибитесь. Не оступитесь. Присматривайтесь. Прислушивайтесь.

Вот она к Апрелеву и прислушивалась. Но пока он никакими новостями не делился. Либо ничего не узнал, либо тщательно скрывал добытые сведения ото всех, желая быть первым судьей, который накажет убийцу его брата.

Хлебников тоже помалкивал, хотя Марина каждый день приставала к нему с вопросами. Особенно во время игры в шахматы – играли каждый вечер по часу. Отец Марины очень любил эту игру. И их натаскал. И соперниками в этой игре они были почти равными.

– Пока никаких новостей, Марина Александровна, – печалился вместе с ней Хлебников, грамотно обводя ее в игре. – Ваши люди не просто так хлеб едят – работают. Все звонки и сообщения в телефонах проверили. Ничего. Даже курьеров, что еду доставляли, потрясли. Мимо. Пока ничего.

– А что по машине? Все разговоры о какой-то злосчастной машине, которую угнали. Для Петровича?

– Машину угнали, но не для него, а у него. И ваш отец не имел к этому никакого отношения.

– А Витя?

– И Витя, думаю, тоже. Он же должен был вести клиента от салона, чтобы в нужный момент машину угнать. Он же не мог не видеть, кто за рулем! Нет, тут что-то еще.

– Что?

– Разбираемся. Вам шах, Марина Александровна… И еще… – Хлебников кротко улыбался. – Петрович никогда бы не стал убивать вашего отца. Про Апрелева не скажу, но Саню… Никогда!

С Петровичем она познакомилась на похоронах отца. Серьезный властный мужик, ровесник отца. Подошел, уважительно пожал ей руку. И что-то говорил насчет того, что непременно накажет, что сделает все возможное, что уже что-то делает.

Марина, остолбенев от горя, его плохо слушала. Но на дисциплину в рядах его охраны обратила внимание. А еще на высокую красивую девушку в траурном нарядном платье. Она держалась слева и чуть сзади Петровича, но было видно, что занимает при нем важное место. Кажется, Марина видела ее в автомобильном салоне Апрелева, куда заезжала вместе с Витей…

Утро выдалось хмурым, почти как ее настроение. После завтрака Марина побродила по саду, посидела за компьютером, прослушав онлайн совещание в офисе. И поймала себя на мысли, что хочет туда, к людям. Пусть хлопотно, может и небезопасно, но не будет той тоски, что укрывала ее, как одеялом, с утра до ночи.

По стеклу ударили первые робкие капли дождя. Потом еще и еще. И через пару минут опустился настоящий ливень, сделав картинку за окном мутной и трудно различимой.

– Гм-м… – кашлянул Хлебников за спиной,