Кибер-Ангел - Елена Фили

может пострадать, а Стрит сбежит, началась уже утром, когда они вдвоем с Шарьяжем зашли во двор и увидели Аркадия, сидящего на крыльце дома.

– А я подумал, что смогу вам пригодиться. Я не буду мешать. – Он поднялся и, видя их нахмуренные лица, твердо закончил: – Я умею оказывать первую помощь при травмах. Помогал отцу-ветеринару при операциях. Пальму и Джека я пристроил на сегодня в приют.

– Ты помешаешь, – процедил сквозь зубы Шарьяж, – уходи.

– Нет. Я останусь. Это мой дом. Я несу за него ответственность.

– Да пусть остается, – не выдержал Павел. – Пусть тупо сидит дома, не выходит и не смотрит в окна. Пока не позовем.

– Согласен! Я так и сделаю. Спасибо, Паша.

Шарьяж раздраженно пожал плечами и скомандовал:

– Тогда открой ворота. Мы приехали на машине. Нужно поставить ее… – Он оглядел двор и дом: – Вот сюда, поближе к крыльцу.

Старая разбитая машина, на которой приехал Шарьяж к месту встречи, тоже стала неожиданностью.

– Зачем она нам? – Павел разглядывал когда-то, видимо, ярко-зеленую, а сейчас тусклого бурого цвета «шестерку» с ржавыми пятнами на крыльях и дверях.

– Стрит может в дом не пойти. – Шарьяж вышел из машины и встал рядом с Павлом. – Я бы не пошел. Подозрительно. В доме может быть засада. Я приказал бы девчонке вынести бумаги во двор. А место от калитки до крыльца у дома Аркадия практически лысое. Черемуха далеко, пока добежим, он скроется. Где нам спрятаться? Если машину подогнать вплотную к крыльцу, то нас видно не будет.

– А почему такая развалина? Подогнал бы внедорожник, за ним вообще места много.

– У Аркадия дом – развалюха, и машина должна быть такая же, иначе несоответствие сразу бросится в глаза. А Стрит…

– Подозрительный, я помню.

Сейчас Павел переводил взгляд с ржавого бока видавшей виды «шестерки» на калитку, откуда должны были появиться Лиза и Стрит, и монотонно повторял цифры, мелькавшие на мобильнике, продолжая отсчитывать секунды и подавляя панику: «Двадцать семь, двадцать восемь…»

Шарьяж, прикрыв глаза, казалось, дремал. И Павел завидовал ему. Из дома не доносилось ни звука. В кустах не чирикали птицы. Наверное, попрятались перед дождем, но Павлу думалось, что мир замер вместе с ним и ждет развязки событий.

Шарьяж вдруг встрепенулся и прислушался. За забором прошуршали шины. У ворот остановилась невидимая машина. Хлопнула дверь. Послышался разговор. Павел узнал голос Лизы. Второй явно был мужским. Павел выключил мобильник и посмотрел на Шарьяжа. Тот достал пистолет, развернулся и прошептал:

– Если я крикну: «Падай!», не думай, сразу кидайся мордой в землю.

Павел кивнул.

Заскрипела калитка, и Павел уловил звуки шагов: легкую поступь Лизы и неровную тяжелую мужскую походку.

– Дальше не пойду. Неси бумаги сюда, – донесся до Павла голос, и он выскочил из-за корпуса машины.

Лиза, увидев его, тускло улыбнулась бескровными губами и сделала несколько шагов вперед.

Павел шел к Стриту, разглядывая убийцу отца. Тот в глубоко надвинутом капюшоне, так, что лицо было наполовину скрыто, стоял, не двигаясь. Павел не знал, что скажет, что сделает. Ему нужно было увидеть страх в глазах Стрита, чтобы тот понял, что это конец. А Шарьяж с пистолетом не даст Стриту сбежать. Когда Павел спросил Шарьяжа, как они будут действовать, тот опять туманно ответил: «По обстоятельствам», и Павел не стал уточнять. Понятно, что ему, Павлу, никакой роли в поимке Стрита Шарьяж не отвел. И оружие дать отказался. Странно, почему он не выходит из засады?

– Падай! – вдруг раздался крик Шарьяжа. Павел, не раздумывая, кинулся к Лизе, обхватил ее и повалил на землю.

Два выстрела слились в один, Павел почувствовал, как Лиза под ним сначала сжалась в тугой комок, дернулась, а потом вдруг расслабилась и затихла. Он услышал призывный свист и поднял голову: Шарьяж стоял возле неподвижно лежащего на земле тела.

– Сдох, – Шарьяж зло сплюнул.

Лиза шевельнулась, словно ей стало тяжело, и Павел приподнялся, а потом сел, не отводя взгляда от ее лица. Глаза Лизы наполнились слезами, она некрасиво зарыдала и отвернулась. Павел погладил ее по голове, потом встал и на негнущихся ногах подошел к Шарьяжу.

Стрит лежал на спине, раскинув руки. Рядом валялся пистолет. Капюшон сбился, открыв лицо. И Павел подумал, что, встреть он этого человека в толпе, ни за что бы не подумал, что перед ним – серийный убийца. Обычное лицо: высокий лоб, чуть сбитый набок нос, сросшиеся на переносице брови, небольшая щетина. Павел прислушался к своим ощущениям. Удовлетворения от того, что убийца отца мертв, не было. Не было и эйфории. Только вялое удивление тому, как быстро все произошло. И еще обида на Шарьяжа, что тот не дал ему оружия. Ведь это Павел должен был убить Стрита, отомстить за отца. А убил его Шарьяж.

– Вы ранены? – раздался с крыльца голос. Только сейчас Павел заметил, что рубашка Шарьяжа на плече залита кровью.

Аркадий метнулся в дом и вернулся с аптечкой. Подойдя ближе, он увидел труп и остановился. Шарьяж выхватил у него аптечку, кинул в ноги и указал на Лизу, которая продолжала плакать, лежа на земле.

– У меня пуля в плечо навылет, ерунда. Есть успокоительное? Помоги ей давай. – Шарьяж, видя нерешительность Аркадия, который все норовил развернуться к трупу, подтолкнул его к Лизе и повторил: – Давай, действуй.

А сам, наклонившись над телом, откинул ногой пистолет и принялся одной рукой обшаривать карманы у Стрита. Раненую руку, чтобы не чувствовать боли, он засунул себе за пояс брюк.

– Почему ты крикнул «Падай!»? Ты что, увидел, как Стрит достал оружие?

Оцепенение прошло, Павел четко увидел картинку мгновенного боя. Вот он идет к Стриту, а Лиза улыбается бескровными губами. Стрит держит руки поверх плаща, и в руках у него ничего нет.

– Я учился вместе с Виктором на кафедре энергоинформационных технологий, помнишь? За три секунды до чужой атаки чувствую всплеск адреналина. Ты неожиданно выскочил, и я понял, что Стрит будет стрелять.

– То есть ты такой же сенситив, как и Виктор? – Не дождавшись ответа, снова спросил: – А почему он не применил ко мне метаудар?

– Потому что ему нужно подстроиться к жертве, я уже говорил. К позе, жестам, голосу, дыханию. Программировать нужно на языке мыслей, ценностей и желаний жертвы. Он увидел тебя первый раз, времени в обрез, и вдруг бы ты был не один. Можно было только что-то элементарное успеть. Чтобы ты споткнулся и упал, например. Ну а он решил стрелять. О как! А это что?

Шарьяж вытащил из внутреннего кармана плаща два смятых листка и вчитался в напечатанный текст.