Миссия в ад - Дэвид Балдаччи

Рил вздохнула, сдаваясь:

– Паста.

Роби поставил на огонь большую кастрюлю с водой.

Рил сказала:

– Ты же знаешь, что это перерастет в грандиозный международный инцидент.

– Вероятно, – сказал Роби, вытаскивая из шкафчика банку с готовым мясным соусом.

– И нас, скорее всего, отправят разбираться с последствиями.

Роби открыл соус, а ей сунул батон зачерствевшего хлеба.

– Возьми нож и поруби его на мелкие кусочки. Дай выход гневу. Представь, что Эван Такер магическим образом превратился в хлеб с оливками.

Нарезая его, Рил пробормотала:

– К чертовой матери. Пусть отправляют, я никуда не поеду. А ты?

– Зависит от того, чего они попросят и кто будет просить.

Он высыпал макароны в кипящую воду, откупорил бутылку вина и достал из шкафчика два бокала. Налил вино и протянул Рил один бокал, а сам отпил из второго и начал нарезать овощи.

– Что я точно знаю, – продолжил Роби, – что замдиректора Маркс велела нам взять паузу и дала отпуск. И я собираюсь им воспользоваться. Я слишком стар для того дерьма, что с нами проделывали в Пекле. И ты ненамного меня моложе.

– В собачьих годах даже старше, – ответила Рил. – И именно собакой я себя чувствую. Старой и задерганной.

Роби закончил нарезать овощи и переложил их в разогретую сковородку, стоявшую на плите. Отпил еще вина и выглянул в окно – на улице лил дождь.

– Генерал Пак сказал не позволять им навредить его семье.

Рил кивнула:

– Точно. Это же Северная Корея. Коллективная вина. На этом основана вся их концепция трудовых лагерей. Если мать с отцом арестовали и отправили туда, дети едут с ними. Так они чистили целые поколения от «подозрительных», или как там принято говорить.

– Я знаю. Но я проверил Пака. Его жена умерла. Ему за семьдесят, так что и родители, надо думать, тоже мертвы. Детей у него не было.

– А братьев, сестер?

– Никого. В досье сказано, он был единственным ребенком.

Рил допила свое вино и подлила еще.

– Я не знаю, Роби. Все это странно. Кстати, о семье – как дела у Джули?

– Она не моя семья.

– Ну, почти ведь.

– Я не разговаривал с ней с тех пор, как мы уехали в Пекло.

– Давненько, как ты любишь выражаться. Надо бы тебе позвонить ей.

– Почему тебя это волнует?

– Потому что мне нравится хоть изредка находиться среди нормальных людей – не таких, как я. По сути, это все остальное население планеты, если не считать тебя.

Роби глянул на часы:

– Может, пригласим ее на ужин? Если присмотришь за едой, я съезжу за Джули.

– Ты серьезно?

– А почему нет? Ты ей вроде понравилась.

Рил отпила глоток вина и многозначительно на него посмотрела:

– Ты думаешь?

– На самом деле я знаю. Она мне сказала, что ты крутая.

Рил обдумала его слова, потом кивнула в сторону плиты.

– На кухне от меня никакой пользы. Давай ты лучше позвонишь, а я съезжу за ней, пока ты разыгрываешь из себя домохозяйку.

Роби улыбнулся и бросил ей ключи от машины:

– Договорились.

* * *

Джули была свободна, и Рил заехала за ней в таунхаус на машине Роби.

Она скользнула на пассажирское сиденье и поглядела на Рил:

– Значит, вы выжили там, куда вас посылали?

– Это еще может измениться.

Джули пристегнула ремень, и Рил рванула с места.

– Есть свежие раны? – спросила девочка.

Рил ответила:

– Только невидимые глазу.

– Они больше всего болят.

– О, я знаю.

– Как дела у Роби?

– Он рад вернуться, – ответила Рил.

– Я высматривала в новостях мировую катастрофу, чтобы понять, где вы можете быть.

– И?

Джули пожала плечами:

– Подходящих для вас не было.

Она уставилась на лобовое стекло, по которому текли потоки дождя:

– Вы с Роби вроде сблизились.

– Пожалуй. Насколько с ним это возможно.

– У тебя есть еще кто-то, с кем ты близка? – спросила Джули.

– Был. Больше нет.

– Потому что этот человек умер? – спросила Джули.

– Вроде того.

– Роби по-настоящему тебя уважает. Я точно знаю.

– Надо полагать, уважает он немногих, – ответила Рил.

– И ты тоже, могу поспорить.

– Мы вместе учились, Роби и я, – сказала Рил. – Он был лучшим, Джули. Мне всегда казалось, что я лучшая, но приходится признать – он круче.

– Почему?

– Личные качества. По физическим данным мы с ним на равных. Это даже он признает. Но что касается тонкостей, тут я ему уступаю. Иногда эмоции берут надо мной верх.

– Это просто означает, что ты человек. Хотела бы я, чтобы и над ним эмоции брали верх, хоть изредка. Он все держит внутри.

– Именно этому нас и учили, – сказала Рил.

– Но работа – это еще не все, так ведь? Не вся жизнь.

– Смотря какая работа. Наша именно такая – по крайней мере, была для меня.

– А сейчас? – спросила Джули.

Рил покосилась на нее; машина летела по мокрому асфальту через мост в округ Колумбия.

– Возможно, я вступаю в переходную фазу.

– На другую работу или в отставку?

– В отставку? Сколько, по-твоему, мне лет? – хмыкнула Рил, но выражение лица Джули осталось серьезным.

– Роби сказал, что с такой работы, как у вас, на пенсию не выходят.

Рил снова покосилась на девочку:

– Он так сказал? – Джули кивнула. – Что ж, значит, это правда. Уилл Роби ерунды не говорит.

Джули дотронулась до руки Рил:

– Ты сделаешь это правдой. Самая первая.

Рил глянула в окно – непогода, пришедшая из долины Огайо, явно собиралась задержаться надолго.

– Не уверена, что я хороший кандидат, чтобы задавать моду.

– Серьезно? По-моему, идеальный.

– Ты плохо меня знаешь, – ответила Рил.

– Почему же ты приехала за мной вместо Роби?

Вопрос застал Рил врасплох.

– Он… он готовил ужин, я тот еще кулинар.

– Значит, это была его идея послать тебя за мной?

– Нет. То есть да. В общем, я предложила…

Джули спокойно смотрела на нее:

– Ты хотела поговорить со мной наедине? В этом нет ничего страшного.

Несколько секунд прошло в молчании.

Рил сказала:

– Роби рассказывал мне про тебя. Как ты…

– Начала новую жизнь?

– Ты слишком сообразительная для своего возраста.

– Я гораздо старше, чем кажусь. – Джули прижала руку к груди. – Вот здесь. Ты меня понимаешь. Я точно знаю. Ты в жизни хлебнула дерьма. И я не только о твоей работе. Я о том, когда ты была в моем возрасте. Я вижу. Ты была как я, да ведь?

Рил свернула на боковую улочку, остановилась и вытянула ручник.

– Роби сказал, что ты суперумная и прошла через настоящий ад, но все равно: