Море смерти, берег любви - Светлана Владимировна Успенская

лет, казалось, я не видел свою подругу и чертовски по ней соскучился. Норд, по всей видимости, также разделял мои чувства – в этом вопросе мы с ним быстро спелись. Когда я целовал Кэтрин, Норд тяжело вздыхал, но тактично отводил глаза, демонстрируя свое непонимание, как можно заниматься подобными глупостями, вместо того чтобы отправиться на кухню и вдоволь насладиться моложавой курицей с прекрасными округлыми формами. Когда же Кэтрин ласково трепала его, теребя густую шерсть, он влюблённо пытался лизнуть ее в лицо слюнявым языком и мимоходом косил на меня влажными черными глазами. В его взгляде явственно читалось удовлетворение моим недовольно-ревнивым видом.

Черта с два я дам этой псине возможность отбить у меня девушку! Посиди-ка ты, дружок, один, пока я буду заниматься устройством своей личной жизни, решил я и направился к Кэтрин с огромным букетом одуряюще пахнувших роз, еще влажных от брызг лёгкого дождя. Они источали немного тревожный и вместе с тем радостный аромат, предвещавший волшебную ночь после долгой разлуки.

Кэтрин благодарно уткнула нос в розовые кущи и пробормотала через лепестки, шипы и стебли:

– Сегодня ты похож на влюблённого.

– Ты считаешь, что в этой роли я глупо выгляжу?

Она рассмеялась:

– Кому везёт в любви, не везёт во всем остальном… А мне сейчас позарез нужно везение!

Я нахмурился – Кэтрин не считала нужным вводить меня в курс своих дел, а сам я не лез, предпочитая кормиться недомолвками и намёками. Что же, когда захочет, расскажет сама…

Под легким пеньюаром у нее оказалось великолепное загорелое тело и две белые полоски от купальника…

– Пока я занимался таким привычным для меня делом, как похороны очередного друга, ты, по-моему, времени не теряла, – с грустью произнес я, проводя пальцем по резкой границе загорелой кожи.

Кэтрин приподнялась на локте, насмешливо прищурила синие глаза, глядя на мою обиженную физиономию.

– Это входит в мои профессиональные обязанности, Сержи. – Лукавые губы, еще красные и влажные от поцелуев, изогнулись в улыбке. – Это была самая малая и самая приятная часть моей работы. Вот за такие моменты я и люблю ее!

– А за что ты любишь меня? – мрачно спросил я. – Если, конечно, к твоим чувствам применимо такое расхожее понятие, как любовь.

– За то, что ты настоящий мужчина, из тех, кто не сует нос в чужие дела… Хотя, очевидно, тебе этого безумно хочется. Не так ли, Сержи?

Я промычал в ответ нечто утвердительное.

– И еще за то, что, если я тебя попрошу, ты не откажешься помочь даже в самом рискованном деле, – добавила она, лукаво поглядывая на меня. – Да, Сержи?

– Ну-у… Ну да, вообще-то…

– Я так и знала! – Кэтрин расслабленно вытянулась на кровати, закинув руки за голову. – Должно быть, твои слова означают согласие?

Я немедленно парировал:

– А твои, должно быть, означают просьбу?

– Да, означают, Сержи. – Кэтрин приподнялась на локте, и ее густые черные волосы упали на лицо. Глаза из-под полупрозрачной завесы смотрели ласково и требовательно. – Очень означают.

О, эти милые ошибки в русском языке! Хорошо, если бы Кэтрин никогда не научилась говорить как коренная москвичка, смягчая согласные и грубо акая, – тогда бы ее речь потеряла для меня львиную долю своего обаяния.

Я тяжело вздохнул. Куда мне еще лезть, в какие дебри международного криминала? Я и так уже вляпался по самые помидоры, как говорится… Пять трупов и впереди – неизвестность, что день грядущий нам готовит. Но просьба любимой женщины – закон.

– Что нужно делать? – уныло спросил я.

Перед глазами уже стояла картина: непроходимые подмосковные джунгли, тропические болота среднерусской полосы, тучи злобных комаров – и я с рейнджерской повязкой на голове и пулеметом на плече отправляюсь разнести к чертовой бабушке базу международного синдиката по торговле наркотиками. Вот я проползаю между кочками, утомленный, искусанный комарами, пью воду из лужицы, выслеживаю боевиков наркомафии, застигаю врасплох их боевой отряд и ураганным огнем своего пулемета уничтожаю превосходящие во много раз силы противника… Но вот я ранен и, истекая кровью, с трудом отползаю в кусты. Кэтрин рыдает надо мной, перевязывая рану на голове своим бюстгальтером, порванным на узкие полоски. Она клянет себя за то, что попросила меня о помощи. Я шепчу последние слова: «Прощай, любимая», и ее плачущее лицо постепенно расплывается перед моими глазами. Сознание покидает меня, и я тихо испускаю дух под ближайшей ёлкой… Чертовски жалко себя!.. Если не ошибаюсь, это будет шестая по счету смерть в нашем коллективе…

– Ты должен всего-навсего пойти в баню. – До меня медленно, как до жирафа, доходили слова Кэтрин. – И положить вот эту штуку, куда я тебе скажу.

На ее ладони лежал какой-то небольшой черный кругляшок с усиками, похожий на колёсико от детского самосвала.

– Что это за блямба? – Я повертел в руках колёсико.

– Подслушивающее устройство. Жучок. – Кэтрин положила подбородок на мое плечо и вопросительно уставилась в лицо своими синими «прожекторами».

Я недоуменно молчал. Посещение бани как-то не вписывалось в образ действий бравого рейнджера. Не говоря уже о том, что банные прелести не входят в число удовольствий, коим я привержен. Не вижу ничего замечательного в том, чтобы сначала дать избить себя веником, а потом, рискуя подхватить воспаление лёгких, шлёпнуться в ледяную воду и восторженно орать при этом, как будто тебя кастрируют. К тому же в парной всегда невыносимо жарко и полно голых мужиков неэстетичного вида. Вот женская баня – это я понимаю… Впрочем, я там не был.

– Я бы могла сама, – оправдывалась Кэтрин, – но, понимаешь, я женщина и в мужском обществе могу фигурировать только в определённом качестве…

– В каком? – глупо спросил я и тут же спохватился: – А, ну да… В этом качестве я тебя не пущу туда… Уж лучше я сам…

– Вот видишь. – Кэтрин с облегчением выдохнула. – Я знала, что ты согласишься…

– А зачем тебе это надо? – Лучше бы мне, конечно, не задавать подобных вопросов, но должен же я знать, за какую идею погибну во цвете лет.

Кэтрин посчитала мой вопрос закономерным и согласно кивнула:

– Понимаешь, завтра должна состояться встреча представителей американской мафии и кое-кого из местной братвы, как сейчас называет бандитов пресса. Будут обсуждаться условия транспортировки героина через нашу страну. Через вашу страну, – поправилась она и грустно улыбнулась. – Я так долго здесь работаю, что уже считаю Россию своей страной…

– Я понял, – оборвал я ее, показывая чудеса сообразительности, до которых далеко даже Норду. – И ты хочешь записать их базары на плёнку…

– Да, ты очень догадлив, мой русский бойфренд. – Кэтрин осторожно провела пальцем по