Море смерти, берег любви - Светлана Владимировна Успенская

бурлящей водой. По небу неслись рваные тучи, в их просветы выглядывали тревожный серп луны и редкие звезды. От пронизывающего влажного ветра Загорский немного протрезвел, но своей решительности и бесшабашности не потерял. Чуть пошатываясь, он с серьезным видом стал расстёгивать брюки.

– Люблю шторм! – крикнула Оля, стоя по колено в воде. Ее сбивали с ног и толкали в спину волны, окатывая с ног до головы кипящей пеной, но она только смеялась. Платье в одно мгновение промокло и прилипло к бедрам, но она этого как будто не замечала, что-то возбуждённо крича в темноту.

Антон аккуратно сложил одежду на берегу, как будто собирался спать, и придавил ее сверху камнем, чтобы не унес ветер. Остывшая мокрая галька холодила ноги. Он, дрожа от ветра, приблизился к кромке прибоя, и ледяная волна сразу же окатила его с ног до головы.

Оля уже стягивала с себя абсолютно мокрое платье.

– Здорово, правда?! – закричала она, стараясь заглушить грохот бурного моря. – Давай до буйков и обратно!

– Ха, до буйков! – презрительно крикнул в ответ Загорский. – До буйков даже ребенок доплывет. Я – до сетей и обратно.

– Я с тобой! – закричала Оля. Она уже по пояс зашла в воду и с трудом удерживалась на ногах под напором волн.

Метрах в ста от буйков находилась песчаная коса. Вода в тихие дни там хорошо прогревалась, и на отмель приходила греться рыба. Местные жители обычно ставили там переметы, а хорошие пловцы доплывали до сетей, чтобы постоять и отдохнуть на косе, чуть ли не в середине Черного моря.

Ёжась от пронизывающего ветра, Антон решительно вошел в воду и поплыл. Волны его тянули назад, но он, рассекая под углом пенистый гребень, упорно продвигался в открытое море. Проплыв метров тридцать, он еле-еле различил среди горбящейся черной воды буёк, который то подпрыгивал на волнах, то исчезал из виду. Уцепившись за его скользкую вершину, Антон огляделся. Очков на нем не было, и всё, что находилось далее вытянутой руки, терялось в ревущем и бурлящем мраке.

– Эгей! – прокричал он, одной рукой держась за буёк, а другой махая в темноту. Тело отдыхало, взмывая вверх-вниз на волнах, как на качелях.

Через несколько минут светлое пятно показалось в темноте – взмахивая среди волн руками, к буйку медленно приближалась Оля. Она тяжело дышала. Сейчас, с мокрыми волосами, она напоминала русалку, вынырнувшую из пенящихся волн.

– Ну как? – задорно спросил Антон.

– А ты отлично плаваешь! – улыбнулась Ольга, одной рукой держась за буёк. Здесь, вдали от прибоя, можно было более-менее спокойно разговаривать – рёв волн и мокрый ветер не заглушали слова.

– Поплыли дальше?

– Нет, я хочу отдохнуть. – Оля легла на воду, запрокинув к небу лицо. – Отличная погодка!

– Ну, тогда жди меня здесь. Я доплыву до сетей и вернусь, – задыхаясь, сказал Загорский.

Ему хотелось, чтобы девушка удивилась его храбрости, его умению плавать, его бесшабашности. Хмель уже почти совершенно прошел, осталась только уверенность в собственных силах и жажда подвига.

Он оттолкнулся от буйка и поплыл в открытое море.

– Эй, может, не надо? – крикнула ему вслед девушка, качаясь на волнах, как в лодке.

Но Антон уже не слышал ее.

Он плыл всё дальше и дальше, с удовольствием ощущая собственную силу и желание бороться со стихией. Но уже минут через двадцать плечи как будто онемели от ударов ледяной воды, ноги двигались механически, руки с трудом поднимались над поверхностью.

Пора бы уже начаться отмели… Главное, нащупать ногами дно, тогда можно будет встать на косу и немного передохнуть. А обратно плыть легко, волны сами понесут его к берегу. Антон принял вертикальное положение и попробовал встать на ноги. Но ноги сразу же провалились в ледяную черную бездну, а рот захлестнуло солёной пеной. Антон инстинктивно забарахтался, выбираясь на поверхность. Внезапно набежавшая масса воды сильным ударом перевернула его и закрутила в своем холодном брюхе. На несколько секунд он утратил ориентировку в пространстве…

Проклятье, где же эта чёртова отмель? Он попытался приподняться над водой и оглядеться – ничего! Волны – и дальше сплошная черная темень. Берег терялся в чернильном пронзительном мраке. Ни огонька, ни проблеска света. Вот дьявол, он же без очков слепой как крот… Но где-то здесь должна быть эта проклятущая отмель. На ней и волны должны быть выше, и гребешки у них больше… Бурно работая руками, Антон огляделся. Волны вокруг выглядели совершенно одинаково – ровные черные горбики всюду, куда ни кинешь взгляд. Он еще сильнее заработал руками и поплыл… Она такая широкая, эта сволочная отмель, ее невозможно проскочить…

Некоторое время ему казалось, что он продвигается вперед, но на самом деле, выбившись из сил, он продолжал барахтаться на одном и том же месте. Поняв, что далее изображать из себя дельфина бессмысленно, Антон повернулся и поплыл к берегу, стараясь согласовать гребки с направлением волн.

Так он плыл несколько минут, пока ему не показалось, что волны стали как будто круче. «Отмель», – догадался он и попробовал встать на ноги. Но ноги опять ушли вертикально вниз, его захлестнуло волной, вдоль тела скользили какие-то веревки, похожие на водоросли. Антон изо всех сил заработал руками, но на плечи тоже налипли водоросли, мешая двигаться. «Сети, это сети, – догадался он и обрадовался: – Значит, я на отмели…» Но ноги не могли нащупать твёрдое дно – под ними податливо расступалась холодная черная масса воды.

Он сделал еще несколько гребков, немея, руки отказывались подниматься, уставшие ноги не могли освободиться из плена. Чувство усталости и безразличия постепенно овладело им. Антон еще раз попытался освободиться от верёвок, раздирая их руками, но его сразу же накрыла масса солёной воды, забившись в рот, в нос, в глаза.

Отфыркиваясь, на несколько секунд его голова показалась над волнами, сделав последний глоток воздуха, а потом скрылась в черной толще воды и больше уже не появлялась на поверхности…

Утром на песке нашли аккуратно сложенную одежду, придавленную камнем, чтобы не унес ветер, а к обеду рыбаки и спасательная лодка вытащили сети. В них огромной безжизненной рыбой распласталось тело Антона Загорского.

Разбитая белая «волжанка» Артура Божко безобразной грудой железа высилась во дворе «моего» автосервиса.

Я заехал на работу, чтобы полюбоваться этим печальным зрелищем в надежде, что оно натолкнет меня на какую-нибудь очередную гениальную мысль. Около помятой консервной банки, очертаниями слабо напоминающей автомобиль, суетились механики, откручивая уцелевшие детали. Рядом, в углу, с приплюснутой мордой стоял разбитый «шевроле». Он ждал своей очереди. Подушки безопасности в нем сдулись, капот отъехал как-то странно