Рублевский ноктюрн - Чингиз Акифович Абдуллаев

— Мы проводим расследование, — устало напомнил Дронго, — просто у меня очень мало времени. Не забудьте оставить ключи.

— Не понимаю, для чего. Или вы думаете, что Лиза могла случайно оставить колье в своей квартире? Следователь тоже искал там. Они обшарили всю квартиру. Четыре человека. Проверяли всё, что было возможно. Ничего не нашли. Я приехал и сам присутствовал при обыске.

— Нет. Колье там в любом случае не могло быть. Но ключи я заберу.

— Мне тоже приехать?

— Необязательно.

— Тогда я сейчас позвоню нашей домработнице и консьержу.

Дронго позвонил своему водителю и попросил его срочно приехать. Теперь у него был некий план поисков, который он хотел провести сегодня вечером.

Он дождался машины, заехал за ключами, и они отправились на бывшую квартиру супруги Мохова. Приехав к дому, он поднялся на второй этаж, открыл дверь. На втором этаже были две квартиры с одинаковыми дверями из тяжелого темного металла. Он открыл дверь, вошел в квартиру. Было заметно, что здесь довольно давно никто не жил. И здесь недавно проводили обыск.

В коридоре на вешалке висела куртка. Явно купленная в прошлом или позапрошлом году. Дронго прошел в спальную и сел на стул, оглядываясь по сторонам. Большая двуспальная кровать, комод, зеркальный шкаф. Ванная комната была выложена красным кафелем. В спальной висела фотография новорожденного сына супруги Мохова, очевидно сделанная много лет назад, когда мальчик только родился. Дронго прошел в гостиную. Большой стол, шесть стульев. Стол был достаточно новый. Очевидно, его меняли совсем недавно. Дронго знал эту итальянскую фирму. Такие столы стоили до десяти тысяч евро. Он прошел на кухню. Старая российская кухня, возможно купленная еще в девяностые годы, когда можно было купить подобную мебель. Он начал открывать дверцы шкафов. Недорогая посуда, стаканы, тарелки, столовые приборы. Кроме стола, здесь явно не было вещей, купленных в последние годы. Хотя в глубине шкафа он нашел две коробки с весьма дорогими бокалами и стаканами. Очевидно, сама супруга Мохова не очень заботилась о своей бывшей квартире. Возможно, ее старый стол просто рассыпался, и тогда пришлось покупать новую мебель. Стол и висевшая новая куртка выглядели неким диссонансом по сравнению с остальной обстановкой в квартире. Холодильник был пуст и отключен. «Все верно, — подумал Дронго. — Когда у тебя есть большая квартира в центре Москвы, дом на Рублевке, квартиры в Лондоне, Ялте, Риге, можно себе позволить не появляться в своем не очень презентабельном жилище».

Он пощупал куртку. Посмотрел изнанку. Популярная немецкая фирма Воss. Дронго грустно улыбнулся. Ему нравились рубашки, куртки, пальто этой известной фирмы. До тех пор, пока он не узнал, что форму для офицеров СС и гестапо в гитлеровской Германии шила именно эта известная фирма. Дронго помнил о рассказах своего отца, ушедшего на фронт в неполные восемнадцать уже в сорок четвертом году. До этого в их семье погибли два старших брата отца. Бабушка была директором русской школы, и похоронку на второго сына ей принесли в школу. Потом она не смогла даже дойти до дома. А похоронка на старшего сына пришла в их дом через полгода. И дед скрыл от супруги это письмо. По ночам он тихо плакал, и отец помнил этот сдавленный плач. Дедушка скрывал смерть старшего, любимого сына до самого конца войны. И только после Победы сообщил об этом жене. И она сошла с ума от горя. Ведь она все это время верила, что ее старший сын еще жив. Почти два года после Победы она не могла даже выйти из дома. Остальные сыновья поддерживали ее как могли. Отец, вернувшийся домой в сорок седьмом, был уже капитаном. В двадцать семь лет он стал генералом. Но унять боль своей матери он не мог. Дронго помнил, как до последнего дня его бабушка говорила ему о погибших сыновьях. Немецкая фирма в этом не была виновата. Но воспоминания о погибших дядях, которых он никогда не видел, крепко сидели в его памяти. Многие фронтовики спустя годы признавались, что не могут нормально слушать и слышать немецкую речь, настолько тяжелыми были воспоминания о прошедшей войне.

Дронго никогда не скрывал своего отношения к звериной идеологии фашизма. Любой национализм, облеченный в форму ненависти к другим народам, казался ему не просто диким, но и болезненным состоянием всех, кто разделял подобные идеи и взгляды.

Он еще раз прошел по квартире и вышел, закрывая дверь. Поднялся на следующий этаж. Посмотрел двери. На следующем, уже четвертом этаже тоже посмотрел двери. Везде были различные двери. Затем, спустившись, он постучал в соседнюю квартиру на втором этаже. Достаточно долго ждал, пока не раздались шаркающие шаги и мужской старческий голос спросил:

— Кто вам нужен?

— Простите, что беспокою. Я пришел к вашим соседям.

— Здесь давно никто не живет.

— Вы не знаете, кто здесь живет?

— Нет. Мы купили нашу квартиру шесть лет назад. Здесь никто не жил. Мои дети купили для меня нашу квартиру.

— Понятно. И вы не видели своих соседей?

— Никогда не видел. Сын предупредил меня, чтобы я никому не открывал дверь. Говорят, что ее убили. Сюда приезжали офицеры полиции и следователь. Меня тоже допрашивали. Но я никого не видел и ничего не знал.

— Все верно. А кто здесь жил до вас, в вашей квартире, вы случайно не знаете?

— Они уехали. Кажется, вернулись к себе на родину. Куда-то на Кавказ. Но я ничего точно не знаю. Сын и дочь покупали квартиру через риелторов.

Ему явно хотелось поговорить, но открывать дверь он не желал.

— Спасибо вам, — поблагодарил своего собеседника Дронго. — Вы правильно делаете, что никому не открываете дверь.

— Как вас зовут?

— Скажите, приходил друг семьи, — ответил Дронго.

На первом этаже был довольно большой продуктовый магазин. Войдя в него, он обратился к пожилой кассирше:

— Добрый день. Извините за беспокойство. Вы давно работаете здесь?

— Больше десяти лет, — сообщила женщина.

— Вы не знаете, что здесь было раньше?

— Тоже магазин. Другой фирмы. А до этого был бар. Но давно. Еще лет двадцать назад.

— Ясно. Благодарю вас.

Выходя к машине, он подумал, что правильно сделал, приехав сюда. Мозаика начинала складываться.

Глава шестнадцатая

Поздно вечером приехал Эдгар Вейдеманис. Они традиционно прошли на кухню, усаживаясь за столом. Дронго пил чай, его гость любил кофе. В этом они всегда расходились.

— С номером телефона абсолютно все глухо. Все заблокировано. Видимо, Следственный комитет проверяет оба номера. Но