Флетчер Мун — частный детектив - Колфер Йон

Из громкоговорителя послышалось учащенное дыхание Мауры.

— Я стараюсь забыть Локк, как страшный сон. И не буду подавать никаких заявлений, даже если вы найдете виновного.

— Всего один вопрос, — Доминик говорила очень спокойно, очень профессионально, — и мы оставим вас в покое. Мы просто пытаемся связать вместе несколько случаев. Даже ваше свидетельство не понадобится, если дойдет до суда.

— Один вопрос?

— Десять секунд, и можете спать спокойно, зная, что выполнили свой гражданский долг.

— Хорошо, детектив. — Голос у Мауры был тихий, точно мышиный писк.

Ничего удивительного, подумал я. Ведь стать жертвой нападения — это такая травма для психики, которая может навсегда изменить человека.

— Вопрос вот какой, Маура. Живя тут, в Локке, вы имели какой-либо контакт с учениками школы Святого Иеремии?

Маура долго молчала, прежде чем ответить.

— Я подрабатывала репетиторством по математике. Готовила учеников к выпускным экзаменам. Одна из моих девочек была из школы Святого Иеремии. Джулия Кеннеди. У нее очень требовательные родители. Они угрожали посадить ее под домашний арест, если она не добьется более высоких оценок. Надеюсь, она нашла нового репетитора. Это все, что вы хотели узнать?

— Да, благодарю вас, Маура. Вы очень помогли нам.

Маура отключилась первой, и несколько секунд из динамика доносились гудки — пока Доминик не вспомнила, что ей надо сделать то же самое.

— Все ясно, — прошептал я. — Больше вопросов нет. Школа Святого Иеремии — вот связь.

Ред шагнул к доске, и его тень упала на нее, заслонив часть карточек.

— Отлично. Но что это за связь?

Этого я пока не знал.

— Требуется более детальная информация обо всех, кто входит в наш новый список.

Доминик Кехау полистала свои папки.

— Если ни у тебя, ни у меня нет такой информации, то у кого она может быть?

Внезапно перед моим внутренним взором возникли ухмыляющиеся псы и вязаный кардиган.

— Есть один человек, — с дрожью в голосе ответил я.

Глава 14

ЛАРРИ И АДАМ

В тот день я по-настоящему стал одним из Шарки, а не просто крашеным самозванцем. Я сделался Шарки до мозга костей. Гены Шарки, точно вирус, распространились по всем моим системам, запугали остальные гены, и те забились в укромные уголки моей личности. Я обнаружил, что шагаю уверенно и разговариваю жестко. Прежнее существование казалось бесцветным. Теперь я жил полной жизнью, радуясь каждой секунде, проведенной вне стен полицейского участка.

Ред прихватил с собой целую гору всякого снаряжения: длинную веревку, небольшой набор инструментов и две маленькие сковородки.

— Сковородки?

Ред усмехнулся и протянул мне на выбор колготки или жестянку с гуталином.

— Секреты ремесла, Флетчер. Смотри и учись.

Я выбрал гуталин и намазал его густым слоем на щеки, чувствуя, как он проникает в поры. Уйдут месяцы, прежде чем удастся до конца отчистить его, а ведь под ним еще и искусственный загар. Я предложил гуталин Реду.

— Ага, размечтался, Флетчер, — усмехнулся он и натянул на лицо свой верный шлем.

Вечером школа Святого Иеремии выглядела совершенно иначе, нежели днем. С наступлением темноты она лишилась всех отличительных признаков школы и превратилась просто в одно из городских зданий. Без разрисованных стен, начерченных мелом «классиков» и выбегающих из ворот неугомонных детей школа с равным успехом могла быть и офисным зданием, и тюрьмой.

Прячась за оградой, мы с Редом готовились совершить проникновение со взломом.

Ред достал сковородки.

— Я все время пытаюсь уйти от такой жизни, Минимун, — сказал он.

В своем шлеме Шарки чем-то походил на большую черную рыбу.

— Знаю, Ред, но у нас нет выбора. Великан все еще на свободе.

— Эх, рановато еще для проникновения со взломом. Папа всегда говорит, нужно дождаться, пока закроются ночные клубы. Мало ли кто будет возвращаться домой?

— Мы не можем ждать. Вдруг еще кто-нибудь пострадает?

Ред вздохнул.

— Не привык я беспокоиться о ком-то, кроме своих родных…

Он перекинул сковородки через ограду и перелез сам.

— Для чего нужны сковородки? — спросил я.

Поскольку мы находились по разные стороны забора, мне приходилось глядеть на напарника сквозь прутья решетки, и это зрелище показалось мне дурным предзнаменованием. А вдруг мне уже пора привыкать смотреть на мир из-за решетки?

Ред усмехнулся, сверкнув зубами.

— Просто перелезай сюда, как только услышишь мой свист.

С этими словами он исчез.

И я остался один… Совсем один. Мне стало страшно одиноко. Главным образом как раз потому, что я остался один, многоточие, совсем один. Но не только это бередило мне душу. Через считанные минуты мне предстоит пересечь черту между дерзостью и преступлением. Если я действительно приму участие в проникновении со взломом, моя фотография запросто может оказаться в полицейском досье. Но… куда деваться? Мне позарез нужно пробраться в школу, чтобы найти последнее недостающее звено. Иначе пострадает кто-нибудь еще, а моя собственная жизнь растает, точно парус на горизонте…

Тут я услышал рычание Ларри и Адама. Звук был такой, словно во дворе разгоняются, ревя моторами, два спортивных автомобиля. Мне казалось, ужаснее этого рычания я ничего в жизни не слышал — пока вслед за ним не раздалось быстрое клацанье когтей по бетону.

Я вцепился в решетку ограды и принялся ее трясти, как будто рассчитывал вытащить металлические прутья из давно затвердевшего цементного ложа.

— Ред! — крикнул я, начисто забыв о том, чем мы тут занимаемся. — Выбирайся оттуда! Псы сожрут тебе живьем! Ну или если повезет, то сначала убьют…

Раздался свист. Может, это был сигнал, что мне пора перелезать, а может, Реду не хотелось умирать в одиночестве.

— Ред? — зашипел я во тьму. — Ты жив? Можешь разговаривать? Медицинская помощь не требуется?

В темноте передо мной снова сверкнули белоснежные зубы.

— Слушай, заткнись, а? Ты что, не слышал, как я свистел? Дуй сюда!

Я не стал спорить и полез через ограду. Ред лицом к лицу встретился с Ларри и Адамом — и уцелел. Да, в школе его не зря считали крутым.

Я уверенно пересек двор в полной темноте, благо за долгие школьные годы успел изучить его как свои пять пальцев. Впереди слышались шаги Реда и какие-то зловещие чавкающие и хлюпающие звуки. Мне сразу вспомнились все страшные истории, которые я читал, и разыгравшееся воображение принялось рисовать картины одна другой ужаснее. Но, оказавшись рядом со зданием, я обнаружил, что зловещее плотоядное чавканье издают Ларри с Адамом, слизывая жир со сковородок.

Ред стоял на коленях рядом с псами, привязывая их к школьному масляному баку.

— Родди знает всех сторожевых псов в Локке. Они его любят. Думаю, это из-за того, что он сам носится по улицам, как дворняжка. Покажи эти сковородки любому псу в радиусе пяти миль, и он брякнется на спину, чтобы ему пощекотали живот.

— Очень хитроумно.

— Старый трюк. Мы никогда не моем эти сковородки — на случай, если понадобится отвлечь какого-нибудь пса.

Меня чуть не вывернуло наизнанку: я вспомнил, как с этих самых сковородок Джини накладывала всем сосиски. Сколько собак вылизывали их? Ох, лучше и не думать…

Мы обошли начерченные на бетоне «классики» и на цыпочках подобрались к окну директорского кабинета. Жалюзи опущены не были, и на подоконнике был отчетливо виден похожий на жука датчик сигнализации.

— Вот и все, — Я вздохнул с облегчением. Против лома нет приема, ничего не поделаешь. — Мы не сможем открыть окно.

Ред положил сумку с инструментами на наружный подоконник.

— Я и не собираюсь открывать его, — сказал он. — Тогда включится сигнализация.

Если Ред сделал это заявление только ради того, чтобы я почувствовал себя болваном, он своего добился.

Он достал из сумки плоскую стамеску и с величайшим терпением принялся отковыривать замазку сначала вдоль нижней части окна, потом вдоль боковой, верхней и вниз вдоль другой боковой, к началу.