Танцующие наяды - Наталия Николаевна Антонова

— Это еще почему? — изумился следователь.

— Потому что по средам наш клуб не работает! Понимаете?

— Не совсем, — озадачился Наполеонов. — Вы хотите сказать, что в любой другой день, кроме среды, посетителям тонуть в вашем клубе разрешается?

— Да нет! — замахал на него руками Ордынский. — Но по средам у нас вообще выходной день.

— Теперь понял. В среду тонуть запрещено. Но давайте подробнее.

— Куда уж подробнее, — всплеснул руками администратор. — Я же говорю вам, что утонул наш постоянный посетитель.

— Посетитель утонул в рюмке с коньяком? — мрачно осведомился Наполеонов.

— Что вы, — вытаращил на него глаза администратор, не ожидавший такого святотатства от человека при исполнении, — в бассейне!

— Ага, ситуация начала проясняться, — Наполеонов проговорил это таким довольным голосом, что Ордынский боязливо покосился на него, словно ожидая, что следователь потрет одну руку о другую. Но, к его явному облегчению, тот не сделал этого, всего лишь попросил: — Ведите нас на место преступления.

— Нужно войти в здание, — сказал Ордынский. — Он в бассейне. Мы не стали его вылавливать…

— Он рыба, что ли?

— Нет, просто мы подумали… — растерялся администратор и оборвал фразу, так и не сообщив, что же именно они подумали.

Но Наполеонов его понял и одобрил:

— Правильно подумали, Рубен… — Наполеонов запнулся и посмотрел на администратора вопросительно.

Тот быстро подсказал:

— Спиридонович.

Они поднялись на ступеньки, и Наполеонов невольно замер перед витражом клуба. Его вид и впрямь завораживал. Три девичьи фигуры в грациозных позах, едва прикрытые легчайшими облаками из голубого, розового и белого шелка, соблазнительно улыбались всем, кто имел неосторожность посмотреть на них.

— Это кто? — спросил Наполеонов, сдвинув брови на переносице.

— Это наши грации! Наяды! В смысле артистки, — чуть совсем не запутался Ордынский. — Три подруги. Они каждый вечер танцуют в нашем клубе. Только вместо сцены у них под ногами бассейн. Вы меня понимаете?

— Не совсем, — признался следователь.

— Девушки развлекают публику танцами на воде, то есть артистическим или синхронным плаванием, выполняя под музыку в воде различные фигуры.

— Они что же, профессионалки? — продолжал расспрашивать следователь. — У них есть танцевальное образование или у вас тут кружок самодеятельности?

— Все три девушки учились в школах синхронного плавания, но по той или иной причине предпочли спортивной карьере участие в шоу.

— Как их зовут?

— Никея, Праксифея, Зевксиппа, — ответил администратор.

— В смысле? — не понял следователь.

— Зоя, Нонна и Полина. Девушки выступают под псевдонимами.

— Теперь понятно. Идемте дальше.

Администратор толкнул входную дверь:

— Проходите, пожалуйста.

Первым вошел следователь, за ним вся группа. Администратор протиснулся мимо них бочком, обежал всех и вновь оказался рядом со следователем:

— Идемте за мной, я покажу вам дорогу. Вот видите, это наш бассейн, — сказал Ордынский.

— Вижу.

— Здесь была Зевксиппа, в смысле Зоя, — быстро поправился администратор. — Она и нашла его. — Администратор сделал взмах рукой в сторону бассейна и добавил глухо: — Нашла своего парня.

— Что значит «своего»? — резко повернулся к нему следователь.

— У них был роман, — ответил администратор.

— Вы знаете этого парня?

— Да, конечно, — с некоторым удивлением ответил Ордынский. — Это Павел Геннадьевич Гусинков. Местный, так сказать, мажор.

— В смысле, мажор? — насторожился Наполеонов.

— В том смысле, что отец его Геннадий Ипполитович Гусинков, — многозначительно проговорил Рубен Спиридонович Ордынский.

— И что? — спросил Наполеонов.

— Ему принадлежат сеть магазинов элитной косметики и несколько бутиков.

— Буржуй, значит, — буркнул себе под нос Наполеонов.

Администратор покосился на него и произнес осторожно:

— Геннадий Ипполитович очень влиятельный в нашем городе человек.

— Проехали, — отмахнулся от его слов, как от назойливой мухи, следователь.

Ордынский прикусил язык.

— А где, — Наполеонов пощелкал пальцами, — девушка, которая его обнаружила?

— Зоя, — подсказал администратор. — Ее увезли.

— Что значит увезли? — возмутился Наполеонов.

— Зоя потеряла сознание. «Скорая» приехала раньше вас, — извиняющимся тоном произнес администратор. — Врачи констатировали у нее сердечный приступ и увезли нашу Зою в больницу.

— У вас что, все нимфы такие впечатлительные? — сердито спросил Наполеонов.

— Наяды, — поправил администратор.

— Без разницы, — отрезал Наполеонов. — Ответьте на мой вопрос.

— Зоя и Паша очень любили друг друга.

— Понятно. Значит, поговорить с ней пока не удастся.

— Увы, — развел руками Ордынский.

Тем временем утонувшего извлекли из воды, и над ним склонился судмедэксперт: он ощупывал его, осматривал, что-то бормотал себе под нос. Поодаль топтались санитары.

— Что там? — обратился следователь к Шахназарову.

— Отвечу, как всегда, после…

Следователь, не дослушав его, снова повернулся к администратору:

— Кто же поднял тревогу, если ваша Зоя не сделала этого?

— Вася, — выдохнул Ордынский.

— Какой еще Вася? — нетерпеливо переспросил Наполеонов.

— Наш уборщик Василий Дмитриевич Максимов. Вон он сидит в уголке у стенки.

Наполеонов повернул голову. На полу у стены, подперев голову руками, и впрямь сидел какой-то парень.

— Позвать? — услужливо спросил администратор.

— Сам подойду, не барин, — отмахнулся следователь и направился к скорбно замершей фигуре уборщика.

— Василий Дмитриевич Максимов? — спросил он негромко, подойдя поближе.

Уборщик точно очнулся от летаргического сна. Он вскочил на ноги и стал отряхивать свою рабочую одежду, потом ответил:

— Так и есть! Это я.

— А я следователь, Наполеонов Александр Романович.

— Очень приятно, — отозвался уборщик и уже было протянул руку, как опомнился и пробормотал: — Да, да, конечно. Вас интересует Зоя. И этот…

— Кто «этот»? — быстро спросил Наполеонов.

— Хлыщ! Ухажер ее.

— Вы его недолюбливали? — спросил следователь.

— Какое мне до него вообще дело, — неожиданно рассердился Василий. — Я своим делом тут занимаюсь, в смысле работаю! А этот… — Он чуть снова не сказал «хлыщ», но сдержался и проговорил осуждающе: — Баклуши бьет. Вернее, бил, — поправился он.

— Василий Дмитриевич, — немного подумав, проговорил следователь, — можно задать вам вопрос личного характера?

— Задавайте, — разрешил Максимов.

— Вы вот еще совсем молодой парень, полный сил и, наверное, имеющий перспективы в будущем, почему вы работаете уборщиком в клубе?

— Потому и работаю, — отрезал парень, — что имею перспективы в будущем.

— Не понял, — недоуменно обронил следователь, — поясните.

— Учусь я в институте, хочу работать в гостиничном бизнесе.

— Теперь понял, — кивнул следователь. — Значит, здесь вы как бы подрабатываете.

— Не подрабатываю, а работаю на полную ставку, — стоял на своем Василий. — Работаю и учусь, не то что некоторые.

— Пусть так. Но судя по вашим словам, вы все-таки недолюбливали Павла Гусинкова.

— Я с ним детей не крестил и любить его был не обязан, — отрезал уборщик.

— Все верно, — решил не продолжать бесполезных пререканий следователь. Вместо этого спросил: — Вам Зоя нравилась?

— Зоя у нас тут всем нравилась, — спокойно ответил уборщик.

— А две другие девушки?

— Поля и Нонна тоже нравились всем, — ответил Максимов. При этом ни один мускул