Маленькая жестокая правда - Дженнифер Линн Барнс

Я подумала о ее втором секрете. «Иногда мне кажется, что мое тело принадлежит кому-то другому».

– Лили? – позвала я ее.

Она моргнула:

– Голова болит.

Но она не успела вернуться к теме конкурса по поеданию пирогов – или того, почему ее так волнует задание «Белых перчаток», – ее поза резко изменилась. Она выхватила мороженое у меня из рук.

– Я бы советовала не есть это и оставить место для пирога. – Но через мгновение я поняла, что она не собиралась ничего есть.

Ей просто хотелось на что-нибудь смотреть. Что-нибудь держать. Ей нужен был предлог, чтобы притвориться, что она не заметила Уокера и Кэмпбелл Эймс прямо напротив нас.

– Как ты думаешь, она рассказала ему? – спросила я, чтобы Лили не пришлось этого делать.

На другой стороне широкой лужайки, где группа мужчин только что начала устанавливать полдюжины грилей, к Кэмпбелл и Уокеру подошла Виктория.

И ее отец.

– Может, Уокеру лучше встречаться с Викторией? – произнесла Лили, еще сильнее вцепившись в рожок с мороженым. – Танцевать с ней. Болтать с ней. Целовать ее и говорить ей, что она единственная.

У меня сложилось впечатление, что Лили произнесла эти слова с той же целью, что и трогала свои распухшие костяшки, – узнать, будет ли больно.

– Прежде чем твой парень и Виктория гипотетически поженятся и заведут детей, – вмешалась я, – хочу напомнить, что из вас двоих сомневаешься ты. И они танцевали всего один раз.

– Да, сомневаюсь я, сейчас, – ответила Лили, перекладывая рожок в левую руку. Ее пальцы на правой сжимались и разжимались. – Прежде это Уокер не был уверен. Ему нравится приезжать на белом коне и всех спасать. Весь прошлый год он думал, что больше никогда не будет таким парнем.

– А тебе такой парень не нужен? – спросила я.

– Я не знаю, чего хочу, – повторила Лили, когда Уокер и Кэмпбелл заметили нас. – Я думала, что у моих родителей идеальный брак. Я думала, что они идеальная пара. Но я ошибалась. Я хотела того же, что было у них. Что это говорит обо мне?

Уокер направился в нашу сторону, Кэмпбелл следовала за ним на расстоянии двух шагов.

– Надеешься, что она ему не рассказала? – спросила я Лили. – Или наоборот, что рассказала?

Ответа не последовало.

– Счастливого Четвертого июля! – Уокер поприветствовал ее быстрым поцелуем в губы. – Не хочешь прогуляться?

Он протянул ей руку, и она взяла ее. Как только они оказались вне пределов слышимости, Кэмпбелл повернулась ко мне:

– Я не сказала ему. Очевидно же.

Это было удивительно гуманно с ее стороны.

– Чего хотели Виктория и ее отец? – спросила я.

– Поздороваться, – ответила Кэмпбелл. – Наверное, – она не стала заострять на этом внимание, и не позволила мне. – Получили утром сообщение?

– Я нет, но Лили получила.

Возможно, это означало, что меня исключили. Как бы мне ни нравилась мысль о разрушении устоев патриархата, с таким исходом я могла смириться.

– А ты не хочешь спросить, какое у меня задание? – подсказала мне Кэмпбелл.

Я спросила.

– Это не твое дело, – последовал ответ, – но ты должна обеспечить мне алиби.

– Это почти вызывает у меня ностальгию, – парировала я.

– Похоже, это заразно, – ответила Кэмпбелл. – Мама тоже сообщила мне сегодня утром, что она испытывает ностальгию.

Я окинула взглядом лужайку и заметила Шарлотту Эймс на дальней стороне, у баскетбольной площадки и теннисного корта, прямо рядом с тетей Оливией. Наверное, она наслаждалась тем, что в этот раз оскандалился кто-то другой.

Не успела эта мысль прийти мне в голову, как я увидела свою маму, стоявшую под большим синим тентом, всего в нескольких шагах от Грир Уотерс. Это могло привести к серьезным последствиям, все зависело лишь от того, насколько тяжелым было ее похмелье.

– Мне нужно идти, – сказала я Кэмпбелл.

Она схватила меня за руку, когда я проходила мимо.

– Если после фейерверка кто-нибудь спросит тебя, я была с тобой все утро и весь день. – Она улыбнулась. – И Сойер? Ты поймешь, что у меня за задание, когда увидишь его.

Глава 35

Я почти добралась до мамы и Грир, когда вдруг столкнулась с Сэди-Грэйс.

Грир как раз жаловалась компании женщин неподалеку:

– Господи, ну и жара! Никогда не рожайте летом!

Какой бы заманчивой ни была мысль уличить Грир в обмане, годы, проведенные в роли маминой помощницы, наперсницы, защитницы и няни, научили меня, что если она сделает это сейчас, при всех, то это будет иметь необратимые последствия для нас всех.

– Прошу прощения, – сказала я, пытаясь пройти мимо, но Сэди-Грэйс преградила мне путь.

– Нет, – коротко ответила она.

Я не сразу поняла, что она имеет в виду.

– Что? – переспросила я.

– Я сказала нет, – извиняющимся тоном повторила Сэди-Грэйс. – Я весь день должна говорить нет на любые просьбы. Потому что.

Она так сильно выделила последние два слова, что до меня наконец дошло.

– Потому что такое задание дали тебе «Белые перчатки»?

– Я не могу ни подтвердить, ни опровергнуть это. – Сэди-Грэйс была серьезна, как на похоронах. – И если ты хочешь, чтобы я пропустила тебя, может, тебе лучше попросить меня не отходить в сторону?

– Делай что хочешь, только не отходи в сторону.

Как только она освободила дорогу, я направилась туда, где секунду назад стояла Грир. Но ни ее, ни моей матери не было видно. Однако вскоре я заметила их у входа под тент, в стороне от толпы.

– Я не испытываю к тебе ненависти, Грир.

Я всегда могла услышать мамин голос среди других, умела выделить его из толпы.

– Если бы не ты, у меня не было бы Сойер. Так что будь уверена, я не собираюсь портить тебе жизнь и выводить тебя на чистую воду.

– Я понятия не имею, о чем ты говоришь, Элли.

Прежде чем моя мама успела ответить, Грир заметила меня и кивнула в мою сторону. Мама обернулась. Посмотрев на меня, она перевела взгляд в глубь палатки, на Сэди-Грэйс.

– Все, что я хочу сказать, подруга, это то, что ты так стараешься сделать все по-своему, что упускаешь кое-что важное.

Несмотря на похмелье, мама была явно настроена на философский лад. Но Грир проигнорировала мамин совет и направилась к выходу. Я посмотрела ей вслед и задумалась. Знала ли она, что ее муж вместе с первой женой потерял и ребенка? И если да, это бы на что-то повлияло?

Учитывая, что она восемь месяцев занималась этим обманом, я в этом сомневалась.

– Она – это что-то с чем-то, – заявила мама, подходя и