Загадка поместья «Ливанские кедры» - Катерина Теерлинк

быстро перерасти в крупную, если моя дорогая кузина решит сообщить о ней инспектору Бонналю. Ты же понимаешь, что за этим последует? – Леди Алертон многозначительно подняла брови.

Месье де Кринье какое-то время обдумывал ее слова, но все же решил признаться:

– Меня столкнула в пруд Мари.

– Зачем она это сделала?

– Э… – Диди пытался подобрать правильные слова. – Мне бы очень хотелось, чтобы ты поняла меня правильно… Я не хотел ничего плохого… Ммм… В сущности, я только немного приобнял ее…

– Боже милостивый, ты опять?

– Да. – Месье де Кринье опустил голову. – Просто не смог сдержаться. Прости мою слабость.

– Я же предупреждала, что не стоит ее оби-жать.

– Так я и не обижал. Просто слегка обнял за талию. Она так хороша, что…

– Не продолжай, прошу тебя. Подробности твоих переживаний мне ни к чему. Лучше объясни, как все произошло.

– Я затрудняюсь ответить. Как-то само собой. После ужина я поднялся к себе в комнату и вдруг увидел из окна, как Мари отправилась с Монти на прогулку. Я решил составить ей компанию, но, когда вышел из дома, оказалось, что она ушла достаточно далеко. Догнать ее мне удалось только у пруда. Я не хотел ее пугать, поверь мне! Но когда подошел сзади и слегка приобнял, она сделала что-то такое, после чего я оказался в воде.

– И почему же ты ничего не сказал сразу?

– Как я мог? При всех? Признаться, что твоя камеристка заставила меня ловить карасей?

– Ох, Диди! Когда же ты остепенишься? – Вивьен посмотрела на деда с нежностью, хотя в этот момент таких чувств он совершенно не заслуживал.

В ответ месье де Кринье только развел руками.

– И еще один вопрос, – продолжила она. – Вы не видели тетю Агнес?

– В воде? Нет. Я бы заметил.

– Не в воде, на дорожке. Она в тот момент не подходила к пруду?

– Нет. Видимо, она пришла другим путем.

– Ну что ж. Пусть так. – Леди Алертон вздохнула. – Пойдем в дом, я проголодалась.

– Да, пойдем. Мне надо дать распоряжения к отъезду.

– Понимаю тебя. Оставаться в поместье после слов Полин тебе совершенно невозможно. Сказать по правде, у меня было точно такое же желание, но потом я его переменила. Мне надо остаться, чтобы защитить твое доброе имя. И пока я не выясню, что произошло на самом деле, никуда не уеду. Даже если Полин или кто-то еще обвинит и меня.

– Благодарю тебя. – Диди взял ее за руку и коснулся губами кончиков ее пальцев.

Подходя к дому, они увидели, как Мари выходит с Монти на прогулку. Подозвав ее, Вивьен поинтересовалась:

– Мари, можете подтвердить, что это именно вы столкнули месье де Кринье в воду, если кто-нибудь из полиции вас об этом спросит?

– Да, миледи. Все так и было. – Камеристка сделала книксен, после чего обратилась к Дидье: – Прошу простить меня, сэр. Я не хотела, чтобы так вышло. Просто вы очень напугали меня.

Месье де Кринье слегка кивнул, принимая извинения. После того как правда открылась, она не казалась ему уже такой неудобной.

– И кроме вас, там никого не было? – продолжила расспрашивать леди Алертон.

– Нет, миледи. Мы были одни. Я помогла мистеру де Кринье выбраться из воды, и он тут же ушел в дом.

– Великолепно! А вы сами, Мари?

– Что, миледи?

– Что вы сами делали после того, как ушел месье де Кринье?

– Продолжила прогулку, миледи.

– И никого не видели?

– Нет, миледи.

– Очень хорошо, – Вивьен удовлетворенно кивнула. – После того как вернетесь с Монти, я попрошу вас снова поговорить со слугами. Как в прошлый раз. Вы меня понимаете?

– Да, миледи. Поговорить о чем?

– Выясните, кто приносил мадам де Навен успокоительный отвар в тот день.

– Хорошо, миледи.

Дидье хотел поинтересоваться, зачем ей это, но как только они вошли в дом, увидели спешащую к ним навстречу чету Сабатье. Месье де Кринье, сухо их поприветствовав, тут же повернул в сторону лестницы. Однако Полин воскликнула:

– Дорогой месье де Кринье, умоляю, не уходите! Мне необходимо переговорить с вами!

– Я вас слушаю, мадам. – Дидье пришлось остановиться.

– Я хотела бы принести вам мои извинения за вчерашние слова.

– Хорошо, мадам. Извинения приняты. – Он холодно кивнул и собрался продолжить свой путь.

– Нет-нет, не уходите. – Мадам Сабатье схватила его за руку. – Я вижу, вы все еще сердитесь на меня. Поверьте, я не хотела вас обидеть. Новость, которую принес нам инспектор, была такой ужасной, что я совершенно потеряла голову и не понимала, что говорю. Вас, разумеется, никто ни в чем не подозревает.

– Состоянию вашего костюма наверняка есть другое объяснение, – подхватил Франсуа. – Ни в коем случае не думайте, что мы могли решить, что вы имеете какое-то отношение к смерти тети Агнес. Прошу принять наши глубочайшие извинения и остаться в доме.

Полин так крепко вцепилась в руку Дидье, что сразу стало понятно, она отпустит ее только в том случае, если он ее простит. В глазах хозяйки блестели слезы, и слова звучали вполне искренне. Но оскорбление было слишком велико, чтобы легко согласиться принять приглашение погостить в доме еще некоторое время. Месье де Кринье с сомнением взглянул на Вивьен. Та отлично понимала, что сейчас творится в душе у деда, но посчитала, что не принять мир было бы слишком невежливо. Поэтому слегка дрогнула веками. Этого знака было достаточно, чтобы Диди расплылся в широкой улыбке.

– Разумеется, дорогая Полин! – воскликнул он, постаравшись, чтобы голос звучал как можно более убедительно. – И вы, Франсуа! Это было чистое недоразумение. И я с благодарностью принимаю ваше приглашение.

После завтрака леди Алертон и месье де Кринье вышли на просторную веранду, где стояло несколько плетеных кресел. Убедившись, что их никто не слышит и не видит, Вивьен опустилась в одно из них.

– Ты выглядишь расстроенной. Что-то случилось? – поинтересовался Диди.

– Да, ты прав, я расстроена. Не случилось того, что должно было случиться. Никто не испытывает боль утраты по поводу смерти тети Агнес. И даже я.

– Все очевидно, – месье де Кринье беззаботно пожал плечами. – Твоя тетка была невыносима.

– А как же ее ум и предприимчивость? Она превосходила нас всех в этом отношении.

– И что же? Это не делало ее более приятной особой. Ее взрывной характер всем доставлял только беспокойство. Оттого ни у кого и не родилось должного чувства.

– Возможно, ты прав. И все равно как-то странно. Если бы я была милой и всем удобной, но абсолютно бесполезной, по мне лили бы слезы, вздумай я умереть. Но если бы создала что-то ценное, чем могли бы пользоваться несколько поколений после меня, однако