Загадка поместья «Ливанские кедры» - Катерина Теерлинк

– Я не закончил. – Инспектор наградил месье Сабатье не менее тяжелым взглядом, от которого тому стало слегка не по себе. – Однако доктор обратил внимание на спазм мускулатуры лицевых мышц. Такое обычно наблюдается при отравлении стрихнином…

– Отравление?! – воскликнула Полин и посмотрела в растерянности на окружающих. – Как такое могло случиться? Кому надо было убивать бедную тетю Агнес? Вы думаете, что это сделал кто-то из нас? Нет-нет-нет, это какая-то чудовищная ошибка!

Вслед за ней все присутствующие пришли во взволнованное состояние и стали переговариваться между собой. Только Иветт осталась безучастна к происходящему. Она сидела неподвижно, глядя перед собой невидящими глазами. Леди Алертон заметила, что та не перестала сжимать в руках записку. Видимо, ее личное горе настолько захватило все мысли кузины, что на сенсационное заявление инспектора просто не осталось сил. Вполне вероятно, мадемуазель Пиорри даже не слушала, что говорит инспектор.

А вот леди Алертон эта ужасная новость заставила в памяти вернуться к событиям того вечера. Она хорошо помнила жуткую гримасу, исказившую лицо тети. Но тогда Вивьен посчитала, что причина тому – предсмертные муки. «Я полагала, любой человек, не имея возможности сделать вдох, испытывает тяжелейшие страдания, которые отражаются на его лице. Но оказалось, что это не так, – в замешательстве подумала она. – Выходит, я ошибалась. Тетю Агнес убили! Боже милостивый, Полин абсолютно права, это сделал кто-то из присутствующих! У Мельяка просто не было возможности дать тете отравленное питье или еду».

– Позвольте мне продолжить, – напомнил о себе Бонналь.

– Это просто оскорбительно! Я отказываюсь это слушать! – Мадам Сабатье впала в состояние, близкое к истерике.

– При всем моем уважении, мадам, вам придется это сделать, – с нажимом заметил инспектор. – Итак, как я сказал, признаки указывали на стрихнин. Однако его не удалось обнаружить ни в желудке, ни в крови…

– Ну вот! Я же говорила! Она утонула. Это просто несчастный случай. – Полин моментально перешла от безграничного возмущения к восторгу.

Инспектор сделал глубокий вдох и задержал дыхание, чтобы справиться с нарастающим раздражением. Ему очень не нравилось, когда его перебивали на каждом слове. Но он находился в поместье, а это значило, что приходилось быть учтивым. Месье Бонналь с шумом выпустил через ноздри воздух и ответил, делая ударение на каждом слове:

– По этой причине мы решили обратиться за помощью в Сюртэ. И сейчас один из инспекторов и судебный медик едут к нам.

– Но зачем? – снова гневно воскликнула Полин. – Сколько можно терзать тело бедной женщины? Отдайте его нам. Мы хотим предать тетю земле как полагается.

– Да-да, – поддержал ее Гийом. – Если Агнес никто не травил и она просто захлебнулась, разве этого недостаточно?

– К сожалению, нет, – отрезал Бонналь. – У нас есть подозрение, что совершено преступление. И пока мы не разберемся в этом вопросе, тело мадам де Навен останется в полицейском морге. А пока прошу всех не покидать поместье. Скорее всего, в ближайшее время я снова посещу вас.

С этими словами он поклонился и вышел за дверь.

На какое-то время в гостиной повисла тишина. Первым ее нарушил Гийом.

– Я уверен, что ничего не найдут. Иначе и быть не может, – сказал он с явным недовольством. – Кому могло прийти в голову убить Агнес?

– Кому угодно, – заметил месье де Кринье.

– О! – при этих словах Полин чуть не вскочила со своего кресла. – Вы хотите сказать, что это сделал кто-то из нас? Например, я?

– Нет, мадам. Я сказал только то, что сказал. В доме полно людей.

– Нет-нет, вы имели в виду именно нас. Нетрудно догадаться, откуда такое обвинение…

– Я вас ни в чем не обвинял.

– …мы же получим наследство. И смерть бедной тети Агнес для нас всех очень своевременна. Нам с Франсуа очень нужны деньги. Мы этого и не скрываем. А Иветт теперь может выйти замуж за кого хочет. Да и Гийому больше не придется терпеть семейные скандалы. Разумеется, в вашем понимании этого вполне достаточно. Но я утверждаю, никто из нас не причастен к этому делу.

– Полин, – леди Алертон решила встать на защиту Дидье. – Тогда зачем возмущаться, если никто не виноват? Полиция проведет расследование и найдет преступника. Или подтвердит, что это был несчастный случай.

– Преступника? О чем ты говоришь? Какого преступника? Ты хочешь сказать, что он все же был? И находится сейчас с нами под одной крышей?

– Даже если так, разве ты не хочешь знать правду?

– Я ничего не хочу знать! Потому что это все неправда. Тетя просто утонула.

– Просто? – опять подал голос Дидье.

– Ах, вот как? Вы считаете, что ей помогли? Ну что ж. Тогда мне тоже есть что сказать. – Мадам Сабатье торжествующе обвела взглядом комнату. – Все прекрасно знают, что у нас в поместье только один пруд. И в день смерти тети Агнес стояла чудесная погода. С этим никто не будет спорить?

– К чему эти замечания, дорогая? – не понял Франсуа.

– Сейчас ты поймешь. В тот день вечером месье де Кринье возвращался к дому весь мокрый. Просто с головы до ног! Вы же не будете с этим спорить? – она с вызовом посмотрела на Дидье.

Тот неожиданно стушевался. Буркнув что-то себе под нос, месье де Кринье опустил голову. Вивьен посмотрела на кузину с изумлением. «Неужели она говорит правду? Поверить не могу, что она способна так оболгать человека. И главное, ради чего?» – недоумевала она. И тут леди Алертон вспомнила вечер в гостиной, когда все собрались для игры в вист. Диди появился одним из последних, и что-то в его внешнем виде тогда ее смутило. Она стала перебирать детали – одежду, обувь, прическу – и неожиданно поняла. Волосы у него на затылке были влажные. Получалось, что кузина действительно имела некоторое право его подозревать.

Полин сделала паузу в ожидании ответа, но, так и не получив его, продолжила:

– Разумеется, спорить с этим сложно. Вас видели слуги. И вот я думаю, если тетя утонула, а вы были мокрым, то не вы ли ей помогли?

– Полин! – в отчаянии воскликнула Вивьен. – Как ты можешь такое говорить? Этому наверняка есть какое-то разумное объяснение.

– Да? Ну тогда я не отказалась бы его выслушать.

Леди Алертон беспомощно взглянула на Дидье. Обвинение было столь чудовищным, что молчание любой мог истолковать как признание вины. Но месье де Кринье не попытался защитить себя.

– Диди! – взмолилась Вивьен. – Ответь, пожалуйста. Нельзя же просто сидеть и слушать, как из тебя делают убийцу.

– Я не обязан ни перед кем отчитываться за свой внешний вид, – вдруг заявил он, поднимаясь со своего места. – И прошу