Портрет - Сюзан Обри

жену. Она не смела вообразить, что последует дальше. Мать туманно описала ей «акт», как она стыдливо это называла, но Жанна немногое поняла из ее сбивчивых объяснений. В один из множества разговоров перед сном с Изой та призналась ей, что, по словам подружки из монастыря, которую называли бесстыдницей, дети зачинаются с помощью палочки, которую господа вводят дамам в пупок, но Жанне так и не удалось представить себе, как такое возможно.

Лунный свет придавал спальне призрачный вид. Мебель нахохлилась плотной темной громадой. Жанна почувствовала, как к спине прикоснулась холодная рука.

– Теперь ты только моя.

Каменное лицо мужа, склонившееся к ее лицу, острая боль внизу живота, кровь на белой простыне, нахлынувшее бесконечное одиночество. Потом она, дождавшись, когда чужой мужчина, лежащий рядом, заснет, поднялась и пошла в ванную, чувствуя, как меж бедер стекает горячая жидкость. Она мылась, не жалея воды.

Вернувшись в постель, она посмотрела на мужа – во сне тот казался таким безобидным.

XLII

Оставшиеся дни в Квебеке прошли без происшествий. Шарль проявлял себя на удивление тихим и любящим. Жанна старалась делать хорошую мину, но это стоило ей постоянных усилий. Тягостное воспоминание о брачной ночи лишило ее иллюзий отрочества, вскормленных романами, где героини млеют от любви в объятиях рыцарей без страха и упрека. Она не могла не досадовать на собственную мать за то, что та оставила ее в неведении относительно грядущих событий. Прежняя ее жизнь казалось такой же далекой, как выдуманная страна.

* * *

На сей раз на перроне их не встречал никто. Поскольку Шарль проиграл в карты часть тех денег, что тесть ссудил ему на дорожные расходы, паре пришлось ехать на трамвае, взгромоздив туда два тяжелых чемодана, а остаток пути до жилого шестиэтажного дома на улице Нотр-Дам, где квартировал врач, идти пешком.

Подходя к дому, Жанна поразилась фасаду из почерневших старых кирпичей, узким окошкам, на которых – и то не на всех – криво висели занавески. В прихожей резко пахло капустой и пылью. Трухлявая лестница была скупо освещена одной лишь лампой из матового стекла.

Жилье Шарля располагалось на четвертом этаже. На каждом пролете лестницы Жанне приходилось с трудом переводить дыхание, сомневаясь, что она сможет взбираться по такой лестнице изо дня в день со своим больным сердцем. Внутри узкий и темный коридор вел в загроможденную комнатушку, служившую одновременно и гостиной, и спальней. Кухня, уже совсем в глубине, состояла только из обветшавших раковины и стойки. Туалет с ржавой цепочкой находился прямо в миниатюрном кабинете.

– Ванной нет! – Жанна оторопела.

Шарля это замечание явно укололо.

– Я, в отличие от тебя, не родился с серебряной ложкой во рту, – сухо ответил он.

Правда в том, что Жанна никогда не имела представления о нищете; и только сейчас она поняла пышность всегда окружавшего ее богатства. Теперь ей нужно было привыкать к новой жизни. Тут что-то как будто затрещало. На кухонную стойку забежала мышь и исчезла под дырой в половице. У Жанны вырвался испуганный вопль.

– Что там еще? – с досадой бросил ей муж.

Не желая раздражать его еще больше, она просто ответила:

– Ничего.

Жанне снова пришло на память то письмо, которое он прислал ей за несколько месяцев до заключения брака: «Я предложу вам все удобства, коих вы заслуживаете», – писал он. Тогда она не поняла всего, что значили эти слова. Ей, никогда ни в чем не нуждавшейся, трудно было даже представить, что в один прекрасный день она окажется в такой убогой нужде.

Смутное беспокойство, уже испытанное ею при чтении того письма, снова кольнуло ее. Шарль выразил согласие принять Изабель жить вместе с ними, если к ней когда-нибудь вернется здоровье. Что получится, если ее сестра окажется в состоянии покинуть Сен-Жан-де-Дьё? Как можно приютить ее здесь, в этой нищенской лачуге, где едва хватает места двоим? А что, если он никогда и не собирался сдерживать свое обещание? Ее удручала собственная наивность. Шарль заманил ее в ловушку этим нежеланным замужеством, и теперь она стала его заложницей.

XLIII

Воскресенье, 15 июня 1913

Жанна с мужем были приглашены отужинать у Валькуров в честь годовщины их брака – она приходилась на следующий день. Молодая женщина вновь со скорбной радостью оказалась в родном доме. Контраст между трущобой, в которой она теперь жила, и широкими, гостеприимными и светлыми комнатами был разителен, но самое главное, что обостряло ее тоску, – здесь уже не было ее сестры. Мать нашла, что она слегка осунулась, и приписала неказистый вид дочери ссоре влюбленных; вытянутое лицо ее зятя подтверждало такое предположение.

За ужином мадам Валькур старалась поддержать разговор:

– Как прошло ваше свадебное путешествие в Квебек?

Жанна не проронила ни слова в ответ.

– Прекрасно, – процедил Шарль. – Город великолепен.

– А спальня вам понравилась?

Он изобразил принужденную улыбку.

– Она была превосходна. С панорамным видом на реку.

Жанна встала.

– Прошу прощения…

Молодая женщина выскочила из-за стола и едва не сбила с ног мадам Августу – та несла поднос со стоявшей на нем супницей из лиможского фарфора.

– О силы небесные! Еще чуть-чуть, и я бы суп опрокинула!

– Простите…

Жанна взбежала по лестнице и заперлась в ванной на этаже. Ее настиг приступ неукротимой рвоты, и она едва успела склониться над унитазом, как ее стошнило. Она дернула за цепочку, смыла и тщательно помыла руки и лицо.

В дверь постучали. Вошла ее мать.

– Жанна! Господи, да ты совсем побледнела!

Молодая женщина схватила полотенце и растерла себе щеки.

– Ничего страшного. Немного тошнит.

Мадам Валькур заговорщически улыбнулась ей.

– Так ты ждешь… прибавления?

Мысль, что она может забеременеть, даже не приходила ей в голову. Такая возможность ее и обрадовала, и встревожила.

– Я устрою тебе осмотр у доктора Больё! – с преувеличенным восторгом заявила мать, пребывая на седьмом небе от радости. – Ахилл заедет за тобой туда, где ты живешь, и отвезет в его кабинет.

– Торопиться некуда.

Мадам Валькур внимательно осмотрела дочь.

– Ты счастлива?

– Все хорошо.

Она поправила в волосах черепаховый гребень и разгладила юбку. Вернувшихся в столовую мать с дочерью встретили обеспокоенный взгляд мсье Валькура и раздраженный – Шарля.

* * *

В трамвае, доставившем пару в строение на улице Нотр-Дам, Шарль даже рта не раскрыл. Жанна чувствовала исходящее от него напряжение так, словно ее било током. Как только они оказались дома, муж захлопнул дверь и отвесил жене такую пощечину, что та пошатнулась. Чтобы не упасть, ей пришлось схватиться за спинку стула. Потрясенная, она прикоснулась к своей щеке рукой.

– За что? – только и смогла она