Непогрешимый предводитель - Эван Хантер

нём дымилась, на белой рубашке краснели пятна от ран. На щеках и челюстях клочьями висело мясо. Спотыкаясь, он добрёл до обочины, поднял левую руку, наверное, чтобы стереть кровь со зрячего глаза, и внезапно, как подкошенный, свалился на месте. Фрэнсискус прошептал:

— Господи... — и, заорав Дженкинсу, чтобы тот вызвал скорую, побежал в магазин.

Пол был засыпан книжками, журналами, разбитым стеклом и посудой, искорёженной до неузнаваемости. Стальные ножки табурета у бара согнуло взрывом, и они стали похожими на огромные почерневшие поганки; пострадавшие после бури. Зеркало за прилавком разбилось, осколки лежали на вспучившейся столешнице прилавка и на полу за прилавком, залитые мороженым и сиропами. Почти обнажённая девочка-подросток стояла, привалившись в дальнем конце комнаты, где изуродованная дверь висела на одном шарнире. Почти всю одежду с неё сорвало взрывом, и она стояла с залитыми кровью грудью и руками, в лоскутках вместо трусиков, в одной туфле на левой ноге, привалившись спиной и уставясь невидящими глазами на Фрэнсискуса, вошедшего в этот хаос.

Он быстро подошёл к ней и сказал:

— Ничего, ничего, мисс, сейчас приедет скорая, — и лёгонько взял её за руку выше локтя, чтобы вывести на улицу, а девушка отделилась от стены и упала ничком на пол, и Фрэнсискус понял, что она мертва, а он всё ещё держит её руку, хотя девушка лежит на полу у его ног. У него расширились глаза от ужаса, он выронил оторванную руку и, отвернувшись от девушки, спрятал лицо в углу, где дверь висела на одной петле. Его стало рвать.

На улице Дженкинс говорил по рации, вызывая скорую помощь, когда он увидел шестерых парней в синих джинсовых куртках, выбегающих из проулка за магазином. Когда они побежали по улице, он увидел на спинах курток намалёванные конфедератские флаги. Он выскочил из машины с револьвером, крикнул: «Стой! Полиция!» — но ребята быстро бежали, не оглядываясь.

— Эй! — снова крикнул он. — Стой! — и выстрелил в воздух для предупреждения. Парни убегали. Они добежали до угла и скрылись за ним. Дженкинс кинулся обратно к рации и закричал диспетчеру:

— Шестеро подозреваемых бегут к северу на Толанд, на всех куртки «Мятежных янки».

— Он вошёл в магазин, увидел Фрэнсискуса, стоящего в углу, мёртвую девушку у его ног. Испачканными руками он закрыл лицо. Он плакал. Дженкинс за все годы службы в полиции никогда не видел рыдающего полицейского.

— Ну, Ральфи, пойдём, — позвал он.

— Но Фрэнсискус не мог подавить рыданий.

Карелла подоспел к 101-му в Риверхеде сразу после десяти. К тому времени благодаря сообщению патрульного Дженкинса по рации, удалось поймать на улице, за четыре квартала от места взрыва, «Мятежных янки», убегающих от места преступления. Шестерых парней доставили в комнату для допросов в 101-м участке. Они мешками сидели на стульях со спинками за длинным деревянным столом. Чарли Бруэн весь зарос щетиной, Карелла подумал с удивлением, бреется ли он вообще когда-нибудь или никогда.

— Тебя я знаю и тебя знаю, — Бруэн говорил, указывая на двоих ребят. — Это Биг Энтони Сазерленд, — сказал он Карелле, а тот вон — Джо-Джо Котрелл.

— Я тебя искал, — сказал Карелла.

— Но?.. — возразил Биг Энтони, пожав плечами. Он был здоровенный детина с широченными плечами и бугрящимися под синей рубашкой грудными мышцами, как у атлета-гиревика. Он отбросил рукой со лба прядь длинных светлых волос, вид у него был скучающий и непринуждённый.

— Вижу, что в городе тебя не было.

Биг Энтони опять пожал плечами.

— Ну, а вы четверо, кто? — обратился Бруэн к остальным.

Ни один не ответил.

— Давайте свои фамилии, — сказал он.

— Валяйте, говорите ему, — разрешил Биг Энтони.

— Я — Прист, — сказал один из ребят.

— Полные имена, ваши собачьи клички мне не нужны, — отрезал Бруэн.

— Марк Пристли.

— А ты?

— Чарльз Ингерсол.

— О, крупная рыбка нам попалась, — произнес Бруэн. — Зацапали, значит, самого Чинго, дисциплинарного офицера «Мятежных янки»?

— Это я и есть, — сказал Чинго.

— Ну, а ты?

— Питер Хастингс.

— Ты? — спросил он последнего из шестерых.

— Фрэнк Хьюз.

— Ну так, ребята. Так что вы делали, раз убегали с задов кондитерской?

Ни один из парней не ответил.

— Я всё у тебя буду спрашивать, Чинго, идёт? —  сказал Бруэн. — Раз ты такая шишка в вашей организации.

— Лучше скажите мне о моих правах, — возразил Чинго.

— Это для чего? Ты разве что-нибудь натворил?

— Ничего не натворил.

— Так какая у тебя нужда знать твои права? Да ты их, небось, и так давно знаешь.

— У меня плохая память, — ответил Чинго. — Расскажите-ка ещё раз.

— А мы тебе никаких обвинений не предъявляем, мы только желаем получить от тебя информацию насчёт преступления, — сказал Бруэн.

— Извините меня, Чарли, — вежливо вмешался Карелла. Но, может быть, сначала мы выясним то дело для полиции в Турмане?

— Ах, да, конечно, конечно, Стив, — сказал Бруэн, — тогда вы начинайте.

— Спасибо, —с улыбкой сказал Карелла, и вдруг улыбка сползла с лица, и он, указав пальцем на Биг Энтони, произнёс:

— Ты!

— Я?

— Ты.

— Пальцем тыкать неприлично.

— Полиция в Турмане выдала ордер на твой арест. Они обратились к нам с просьбой задержать и допросить тебя в связи с убийством некой Маргарет Макналли в прошлый четверг ночью. С этой минуты можешь считать себя арестованным.

— Если я нужен полиции в Турмане, то пусть меня туда передают, — сказал Биг Энтони.

— Всё по порядку! — ответил Карелла. — Готов ответить на несколько вопросов? Может быть, это просто ошибка, и всё выясним за десять минут. Если это действительно ошибка, я звоню в полицию Турмана и говорю, что против тебя ничего нет. Что скажешь?

— Я не хочу отвечать ни на какие вопросы.

— Ну на всякий случай, если ты передумаешь, в соответствии с решением высшего суда по делу Миранды против Аризоны, я сообщаю тебе, что мы не имеем права задавать какие-либо вопросы, пока ты не будешь предупреждён о своем праве на адвокатскую помощь и на право не давать показания против самого себя.

— Вот именно! — сказал Биг Энтони.

— И так как я должен задать тебе кое-какие вопросы...

— Да не