Каникулы - Николай Иванович Хрипков

себе дороже. Нужно только безропотно подчиняться их приказам. Что мы и делаем!

Втроем они демонтировали конструкцию, разобрав ее до последнего винтика и сложив всё по коробкам. Серега постоянно ворчал, что они занимаются ерундой, но свою работу делал. Работал он в перчатках.

— Пахом! Я не пойму две вещи, — сказал он, — Почему ты такой угрюмый? Может, ты считаешь, что план наш сорвется. Но уже всё готово! Всё получится от и до! Не надо сомневаться! Сегодня у нас будет праздник. И потом. Почему мы все разбираем до винтика? Зачем мы делаем лишнюю ненужную работу? А потом всё заново собирать? Увезли бы за два рейса на двух машинах. Меньше долботни на месте. А потом всё опять закручивай, закрепляй, проверяй! Пахом, ну что ты такой неуёмный! Фигней не майся! Чего ты навыдумывал?

Подошла Рита. Лицо у нее какое-то было серое. И очень скучное.

— Что-то с Максимовым пошло не так! Надо бы «скорую». Я боюсь, ребята! Осложнение! Я поставила укол, но…

— Я не узнаю тебя, Рита! — воскликнул Серега. — Ты думаешь, о чем ты говоришь? Какая тебе «скорая»?

Он постучал себя по голове. Сегодня его все огорчали, кроме Ильи, который был немногословен. Сереге он явно отдавал предпочтение.

— Вызвать «скорую»! Ты что совсем?

Серега истерично рассмеялся. Развел руками и наклонил голову.

— Да давайте сразу пойдемте в полицию с чистосердечным признанием! А? У меня там друг и коллега Филиппов-старший. Может быть, по блату хоть почки не отобьет. Отделаемся легкими телесными повреждениями. Здорово же? Так же?

— Он несколько часов может потерпеть? — спросил Пахом. — Ну, хотя бы пару часиков?

На Риту он упорно не смотрел. И спрашивая, разглядывал свои ладони, как будто там была заноза. Руки были в масле.

— Может и потерпеть. Поставлю ему укол.

— Тогда загружаем их! — скомандовал Пахом голосом, не допускающим неповиновения.

Серега и Илья остолбенели. Переглянулись между собой.

— Что происходит? — спросил Серега. — Если план поменялся, почему меня не поставили в известность? Или я уже не при делах? Пахом! Почему ты молчишь? Рита! В чем дело? Да объясните же!

— Пойдемте выводить их! — сказал Пахом. Первым направился в дом.

— Чудны дела твои, Господи! — воскликнул Серега, сложив ладони у подбородка и задрав голову. Может, надеялся там увидеть облик.

— Не богохульствуй! — рявкнул Илья. Погрозил ему пальцем.

— Максимова нужно выносить, — сказала Рита. — И осторожно! Без рывков! И положите его.

— А почему бы его не пристрелить, чтобы не мучился? — усмехнулся Серега. — Думаю, он был бы нам благодарен. Зачем ему теперь жизнь!

Четверку распределили по машинам. Максимова положили на сидение.

— Ты не знаешь это место на озере, где они обычно собираются, бухают? — спросил Пахом у Риты. — Они еще говорили про него.

— Найду! Озеро-то не слишком большое.

— Ну, тогда ты за рулем. Едешь первой! Погнали, мужики! Хотя постойте! Еще не всё. Серега! У нас что-нибудь осталось в кассе? Ну, чего затих?

Сергей ведал финансами по совместительству. И поэтому называл себя министром финансов. Считал он великолепно.

— А как же! Я бережливый и экономный. Кстати, в коррупции не замечен.

— Не были ли вы столь любезны, господин министр финансов, предоставить отчет по бюджету? Если вас не затруднит.

Сергей достал деньги. Пахом отсчитал несколько купюр. Это была месячная пенсия.

— Это хозяйке. За ее гостеприимство.

— Но у нас же полный расчет вперед! Пахом — ты плохой финансист.

Пахом положил деньги на кухонный стол. А сверху поставил банку. Мало ли что? В окно могли заглянуть бродяги или пацаны. Если они увидят деньги, обязательно заберутся. А хозяйка обязательно будет убирать со стола.

Остальные он протянул Илье. Илья посмотрел на деньги.

— Спасибо тебе! Не хворай! И не теряй чувство оптимизма! А может быть, вернешься к нормальной жизни? Могу оставить телефон.

Илья выдернул три сотенки, сунул их в карман, а остальные бросил на стол. Даже не пересчитывая.

— Запьюсь! Зачем мне столько? Мне столько нельзя.

— Купи пожрать! Ну, чего ты?

— Ты что? Тратить деньги на еду? Меня же не поймут.

Илья засмеялся. Смех у него был грубоватым.

— Эх, точно! Надо открывать курсы молодого бомжа! Не приспсобленные вы к жизни люди. А точнее, не видели еще.

За Чернореченском было Круглое озеро, на котором летом собирались горожане и жители окрестных деревень. Зимой здесь работала лыжная база с сауной и небольшой закусочной. Если бы летним жарким деньком с неба бы начали падать яблоки, то ни одно бы не упало на мелкий серый песок. Только с северной стороны стояли заросли камышей. Сейчас здесь было безлюдно. Они остановились возле деревянного моста, который соединял берега речушки, впадавшей в озеро. Говорят, что эта речка протекает через три района области. Всех четверых положили под мостом на песок. Дрищенко стонал. Максимов тяжело дышал, подсвистывая при каждом вздохе. Грудь его подымалась.

— Всё закончилось! — сказал Пахом. — Пора, братцы, домой!

— Может быть, хоть камни привяжем к ногам и оттащим в воду? — предложил Серега. — Я могу и один.

Рита проверила у лежащих пульс. Поехали дальше. В нескольких километрах от озера был овраг, который местные жители превратили в свалку. Туда выбросили коробки с разобранной конструкцией. Когда они отъезжали, неизвестно откуда возник бомж, который стал открывать коробки. Увидев в них цветной металл, весьма обрадовался. Стал вытаскивать по одной.

— Ты, Пахом, дурак! — проговорил Серега. — Самый настоящий идиот!

— Посигналь Рите, пусть она остановится. Ты слышишь меня?

— Ты что обиделся? Пересесть хочешь? Пожалуйста, я не возражаю.

— Сигналь, чтобы она остановилась.

Рита съехала к обочине. Вышла из машины.

— Подождите меня здесь! Я быстренько! Кое-что забыл. Не успеете докурить, я уже буду здесь.

— Никак в магазин за стрессоснимателем? — спросил Серега, ухмыльнувшись.

— Ага! Именно за ним.

— Так у Риты, знаешь, еще сколько этого добра осталось! Давай достану! Квась всю дорогу!

— Тыстро я! Быстро! Понимаете, кое-что забыл.

— Ну, давай! Только не гони! Какое-то у тебя состояньице!

Помахал Пахому. Но тот этого не видел. Помахивая ключами, шел к машине.

Рита с Серегой сидели в «тойоте». Пахом развернулся на «жигулях» и поехал в город. На железнодорожном переезде простоял минут пять.

29. ВОТ И ВСЁ

Капитан Филиппов, упершись ладонями в край стола, поднялся со стула. Молча оглядел вошедшего, потом с левой стороны уголок рта скривился, как будто он сжевал лимон.

— Это ты? Как живете-можете?

Пахом кивнул. Поглядел на стол.

— Я привез ваши вещи. Одежду, которую вы мне тогда дали.

Он поставил пакет, прислонив его к шкафу. Сверху лежала ветровка.

— Я благодарен вам, капитан. Это не ирония.