Пропасть - Роберт Харрис

– Найденные рядовыми гражданами?

– Именно так, причем независимо друг от друга. Их передали в местные полицейские участки в разное время в интервале десяти дней, откуда затем отправили в Скотленд-Ярд. А теперь нас попросили взглянуть на них. Очевидно, кто-то обеспокоен тем, что в Министерство иностранных дел проник германский агент. Но все это выглядит бессмыслицей. Несомненно, агент хранил бы эти материалы очень бережно и не стал бы их разбрасывать, словно конфетти, по всей Южной Англии.

– Это как будто загадка из рассказов о Шерлоке Холмсе, – заметил Холт-Уилсон.

– Особенно тревожит то, что такие важные сообщения всегда шифруют. Две телеграммы присланы от наших послов в Берлине и Вене, и они почти наверняка перехвачены в закодированном виде германцами и австрийцами, а это означает, что, завладев расшифровкой, противник сможет сравнить их и взломать наши шифры.

– Настоящая загадка, – повторил Холт-Уилсон, высморкался и осмотрел платок. – Кто бы это ни сделал, он должен понести наказание.

– Наша первая задача, – сказал Келл, – предоставить Министерству иностранных дел какое-то объяснение. Я уже сообщил о случившемся Уильяму Тирреллу, личному секретарю сэра Эдуарда Грея, и предупредил, что прямо сейчас пришлю ему эти телеграммы. Хочу, чтобы вы показали их ему лично и спросили, что он об этом думает. Мы должны убедиться в том, что они не попытаются замести мусор под ковер, потому что история очень неприятная, а намерены оказать нам помощь в проведении полноценного расследования. – Он вернул крышку на место и посмотрел на Димера. – Так чего же вы ждете? Это ваша работа.

Димер шел по набережной, неся в Министерство иностранных дел картонную коробку, и мучился вопросом: что же сказано в этих телеграммах? Келл не предложил ему их прочитать, но и не запретил этого делать. Он был уже в Садах Уайтхолла, когда любопытство все же пересилило.

Он выбрал пустую парковую скамейку и осторожно открыл коробку. Благодаря прекрасной летней погоде слова все еще можно было разобрать. Если бы хлынул дождь, они могли бы расплыться. Та телеграмма, которую нашли возле Горинг-он-Темс, была от посла из Вены: два листа, оба неповрежденные, с предупреждением о том, что австрийцы готовятся предъявить ультиматум Сербии. У той, что обнаружили на берегу реки в Марлоу, четверть листа отсутствовала, но по оставшейся части было понятно, что она из Берлина и рассказывает о растущей враждебности германской прессы в отношении Сербии. Самой свежей оказалась телеграмма, подобранная в Сент-Джеймсском парке в позапрошлый уик-энд. В ней сообщалось, что испанское правительство конфиденциально заверило французов, что сохранит дружественные отношения с ними во время войны, а потому Франция может спокойно отвести войска, расположенные вдоль границы.

Димер положил телеграммы обратно в коробку. Может быть, он всего лишь пресловутый мальчик на посылках, но, по крайней мере, посылки эти очень важные.

Войдя в Министерство иностранных дел через главный вход, он сказал охраннику, что прибыл из Военного министерства и ему назначена встреча с мистером Уильямом Тирреллом. Сообщение передали дальше с посыльным в форменном мундире, и вскоре в вестибюле появился клерк, которым сопроводил Димера наверх по величественной лестнице и оставил в комнате размером с теннисный корт, попросив подождать здесь. Димер сел на краешек обитого красной кожей дивана, положил рядом шляпу и коробку, осмотрелся. Все вокруг поражало величиной: гигантские ковры, высокие потолки, огромные окна, исполинские портреты дипломатов и военачальников Британской империи в золотых рамах толщиной в фут, даже тиканье часов отражалось от стен непривычно гулким эхом. Когда дверь наконец отворилась, Димер и впрямь готов был увидеть великана, но большой у Тиррелла была только голова, несоразмерная щуплому телу.

Дипломат отреагировал на телеграммы поджатием губ.

– И все это нашли в полях и в парке?

– Да, сэр. Они ведь подлинные, как я понимаю?

– Это машинописные копии, их называют «кляксами», – кивнул он.

Димер достал блокнот:

– Могу я спросить, сколько человек видели их?

– Очень мало. Телеграммы такого уровня пересылают министрам в закрытых футлярах.

– Сколько таких министров?

– Пять.

– И кто же они?

Тиррелл нерешительно посмотрел на блокнот:

– Не уверен, что имею право разглашать их имена.

– Почему?

– Это секретные сведения.

– Как телеграммы?

Тиррелл слабо улыбнулся:

– Туше! Ну хорошо, исключительно для вашего сведения. Пять министров, автоматически получающих телеграммы из важнейших посольств, – это министр иностранных дел, премьер-министр, первый лорд Адмиралтейства, военный министр и министр по делам колоний.

Димер записал информацию.

– Боюсь, всех их придется опросить.

Тиррелл уставился на него и рассмеялся:

– Вот этого уже совершенно точно не случится! Вы думаете, такие люди, как Уинстон Черчилль и лорд Китченер, прервут свои важные для войны занятия, чтобы поговорить с вами? – Он закрыл коробку с телеграммами и сунул под мышку. – Предоставьте это мне. Я поговорю с министром иностранных дел.

Димер посмотрел на коробку:

– Разве наш отдел не должен сохранить телеграммы у себя как доказательства? Майор Келл горит желанием разобраться с этим делом.

– К сожалению, об этом не может быть и речи. Передайте майору Келлу нашу благодарность за то, что он вернул телеграммы, и скажите, что дальнейшим расследованием мы займемся сами. А теперь можете идти.

Две минуты спустя Димер стоял во дворе и с некоторым недоумением смотрел на монументальное здание. Ну что за люди! Он уже видел эту породу, когда расследовал трагедию на реке. Они считали себя выше законов, которым подчиняются обычные граждане. Все, что может причинить им неудобства, должно исчезнуть.

Возможно, на этом дело бы и застопорилось или, по крайней мере, участие в нем Димера, если бы не одно обстоятельство: вскоре после того, как он вернулся в Уотергейт-Хаус и повесил котелок на вешалку в дежурной комнате, к его столу подошла управляющая миссис Саммер с конвертом и прикрепленной к нему запиской от Холт-Уилсона, который отлучился на ланч с Келлом в Клубе путешественников:

Сержанту Димеру – вот еще одна! Эта передана в полицейский участок Рохамптона в субботу. Следует приобщить ее к другим документам для дальнейшего расследования. Э. Х.-У.

– Спасибо, миссис Саммер. Я займусь этим.

Димер подождал, когда она выйдет, и только потом открыл конверт. Внутри лежал всего один листок уже знакомой тонкой бумаги – на этот раз телеграмма от посла в Германии, отпечатанная на машинке и датированная 4 августа, именно тем днем, когда началась война.

МОЙ РАЗГОВОР С КАНЦЛЕРОМ ВЫДАЛСЯ ДОВОЛЬНО ТЯГОСТНЫМ. ОН СКАЗАЛ, ЧТО ОНИ ВЫБРАЛИ ЕДИНСТВЕННЫЙ ДОСТУПНЫЙ ПУТЬ СПАСЕНИЯ ИМПЕРИИ ОТ КАТАСТРОФЫ И НЕ МОГУТ РАСЦЕНИВАТЬ ИНАЧЕ КАК НЕПРИЕМЛЕМОЕ РЕШЕНИЕ АНГЛИИ НАПАСТЬ НА НИХ РАДИ ОДНОГО ЛИШЬ НЕЙТРАЛИТЕТА БЕЛЬГИИ.