Очень быстро (СИ) - Этта Гут

на этот день гонка, на которую велено явиться Ильзе и на которую, кстати сказать, Миху «приглашал» сынок Княжича, — вот она, уже в разгаре. Всего-то и осталось пережить несколько часов до конца рабочего дня, доехать до места, отыскать в толпе Ильзу и спросить… Просто спросить!

И, конечно, рассказать. В любом случае, каким бы ни был ответ Ильзы на Михины вопросы и признания…

Позвонила мать, и Миха уже приготовился к долгому разговору о том, как он неправильно живет — неженатый и до сих пор не подаривший миру пачку новых дитачек. Но его обычно многословная и, если честно, слишком настойчивая в продвижении своего единственно верного мнения родительница на этот раз была краткой:

— Миш, сынок, у тебя все нормально?

— Да, мам. А что?

— Сон плохой приснился. Уж и не помню его, а на душе как-то тревожно. Береги себя.

Сказала и отбила звонок. И это было так непривычно, что, когда секунду спустя телефон зазвонил вновь, Миха не усомнился, что это снова она, а потому и ответил не глядя:

— Мам, только не начинай…

— М-м-м… Нет. Это… Миш, это… В общем, это я.

— Ильза…

Миха сказал и замолчал, вдруг абсолютно растерявшись. Вроде и столько думал о разговоре с ней, а оказалось, что на самом деле не готов.

— Все еще любишь меня? — Голос Ильзы дрожал напряжением.

— Это не насморк. Быстро не проходит, — не удержав плеснувшее на огонек разума раздражение, буркнул Миха.

— Тогда приезжай сегодня вечером на Фабрику, — Ильза назвала уже знакомое Михе время — то самое, про которые он узнал из послания в ее телефоне. — Приедешь?

— Не собирался, но, если ты приглашаешь… — непонятно зачем схитрил Миха и затаил дыхание: будет в ответ что-то в духе «но ты ведь и так знаешь», появятся упреки за рытье в чужом личном?

Но Ильза ничего такого не сказала. Она вообще была странной. Какой-то скованной, нервной. Будто не на свидание приглашала, а…

— Приезжай, Миш. Гусь-то мой, сам знаешь, хрустальным оказался… Такое вот вышло… стоп-слово. Помнишь?

— Помню. Я все, что с тобой связано, помню.

— А ты еще лучше это вспомни, Миш. Еще лучше!

Сказано это было как-то, что ли, особо, с нажимом. Так, что Миха слова-то понял, а вот смысл не вкурил. Хотел переспросить, а после, конечно, пересказать все, что удалось узнать, и в первую очередь то, что могло бы дать Ильзе очень для нее важное: понимание, что на самом деле никто от ее действий на той долбаной остановке не пострадал, а вот против самой Ильзы, похоже, не раз злоумышляли: и когда подсунули ей таблетки со снотворным эффектом, и когда спровоцировали аварию на финише той гонки в многоярусном гараже…

Обо всем этом надо было сказать! Но ничего не вышло, потому что сразу после сказанного про стоп-слово и дурную Михину память, Ильза разговор вдруг оборвала, и абонент вновь оказался не абонент.

Что за дела-то, прости господи?!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Глава 36

От всего этого отчетливо воняло криминалом.

Теперь сомнений не было совсем. Взбудораженный Миха первым делом кинулся звонить Герману, но тот тоже (да блин, что ж такое-то?!) оказался вне зоны действия сети. Да и потом помнилось его «никому не нужны проблемы»… Тогда что? Просто бежать в соседнее с больничкой отделение полиции и «обрадовать» тамошних сотрудников своими подозрениями? Ха! Не нужно быть медиумом чтобы предсказать результат: пошлют Миху в полном соответствии с его прозвищем — очень быстро. А еще далеко и надолго. Дурные предчувствия и версии, более всего похожие на сюжет детективного романа, ведь к делу не пришьешь.

Хотелось с кем-то поделиться своими метаниями, и человек такой был. Вот только и он, похоже, от Михи с его любовными любовями начал уставать.

— Я вас, юноша, конечно, уважаю, хоть уже и забыл за что, но сколько можно крутить мине мои старые седые фаберже? — простонал старик Бляхер, к которому Миха явился, будто к своему личному психологу, и после бегал из угла в угол его кабинета в морге, в очередной раз, просто теперь не про себя, а вслух, проговаривая свои выводы и сомнения. — Уже идите и не спрашивайте вопросы! Давно пора расставить точки над «ё».

Так что оставалось ждать вечера и ехать на Фабрику. Ну а что еще-то?

Среди пациентов по-прежнему было очень много тяжелых, требовавших особого контроля не только от лечащего врача, но и от оперировавшего их хирурга, и это неожиданно помогло. Чужая боль и чужие проблемы отвлекали от своих. Но чем ближе подкатывал вечер, тем терпеть становилось все сложнее. Да и крутилось, свербело и чесалось что-то в башке, билось настырной мухой о явно бронированное стекло Михиной тупости — никак пробиться не могло.

И только в тот момент, когда он, оставив больничные проблемы позади, обрядился в мотоэкип, спустился вниз к «говну мамонта», приткнувшемуся в самом углу охраняемой парковки для персонала, оседлал его и опять, как и вчера, рванул прочь из города, внутри башки будто кто-то лампочку включил, осветив очевидное: Ильза и ее стоп-слово!

Миха даже притормозил, а потом и остановился у обочины, чтобы на управление по-прежнему непривычно резким «спортом» не отвлекаться. И как он мог это забыть, как упустил-то, идиотина? Она же проговорила это специально, особым образом, как раз для тупых Мих, которым самое то было бы откликаться не на прозвище Быстро, а носить погонялово Тормоз! Просила вспомнить, обращала на это внимание…

Миха сдернул перчатки, швырнув их перед собой, на успевший нагреться мотор, расстегнул и снял шлем, пристроив его там же, а после ухватил себя обеими руками за голову. Ухватил и даже пальцы покрепче прижал — так, будто таким вот образом действительно мог собрать свои обычно довольно резвые, а сейчас что-то засбоившие мозги в кучку.

Что они там, у Михи в ванной, во время самого охуительного секса в его жизни, говорили про садо-мазо и сопутствующее этим играм требование о стоп-слове? Ильза в качестве такового выбрала «Гусь-Хрустальный» — из-за своего разбитого «Гуська». И в последнем странном разговоре это повторила: «Гусек-то мой хрустальным оказался…» И что это значит? М-м-м… А может быть, что упоминание стоп-слова лишь стрелка, указатель на что-то другое, более важное? Но на что?

Погоди… Стоп! Так ведь стоп же! Стоп и есть! Стоп-слово это ведь и означает: нельзя, хватит, не делай так! И говорят его не себе ведь, а своему партнеру, тому, с кем играешь в опасные игры на грани выдержки… Если двигаться в